Часть 3

Шура смотрела на детей, лежащих рядом, тесно прижавшихся друг к другу. Странная ситуация – какое – то дежавю, размышляла про себя мать, вспоминая ту же картину только много лет назад. Какая – то преемственность судьбы от матери к дочери. Вот ведь, какая эта штука – жизнь. А ведь её «любовь» с Володей, в своё время, имела далеко идущее продолжение. И это «продолжение» лежало сейчас перед ней в обнимку со своей сестрой.

– Что же ты, дурёха малолетняя, раньше молчала, – бранилась Варвара Степановна на Шурку, – ведь учила, учила тебя, тёлку безмозглую!… А ты только и усвоила, как ноги раздвигать под мужиком. Собирайся к врачу, идиотка! – Убитая горем взвыла мать.

Но к врачу идти было уже поздно. Срок аборта зашкаливал и пришлось вставать не в очередь на аборт, а на учёт в женскую консультацию, по сохранению плода. Так в доме, спустя девять месяцев, появился маленький Коленька – сынишка Шурки и Володи.

– А ну подъём, бисовы дети! – воскликнула Шура, оторвавшись от воспоминаний детства, – или отцу сами будете объяснять свой блуд.

Колька вскочил с постели, шаря руками по простыне в поисках трусов, с испугом глядя на мать. Надька машинально ухватилась за край одеяла, прикрывая голую грудь, обнажая при этом свою чудесную задницу.

– Всё, всё, разбежались по местам! Надька твои трусы потом найдёт, любовничек. Так, теперь с Вами женщина, – строго обратилась Шура к дочери, – у тебя, как по календарю, бабкой меня не сделаешь?

– Мам, я уже не маленькая, в конце концов. У меня до ребёнка дело не дойдёт, – безапелляционным тоном заявила Надежда, откинув назад растрепавшиеся волосы.

– В твои годы я тоже так про себя думала, а нынче этот ребёнок тебя женщиной сделал и меня успел оприходовать, – поучительным тоном наставляла Шура.

– А если отец узнает? – с ужасом в глазах воскликнула Надька.

– Ну, если так будете и дальше наглеть, то точно узнает. И то, что он с нами сделает!… Короче, вы не супруги, а значит дрыхнуть в обнимку до утра больше не в коем разе. Сделал дело и гони в шею этого любвеобильного. Тебе ещё замуж выходить, а с выдернутыми ногами и с ребёнком от Кольки будет слишком проблематично. Так, марш с постели и бегом подмываться.

Отбросив в сторону одеяло, Шура посмотрела на простынь и убедившись, что на ней оставлены доказательства лишённой девственности дочери, собрала комком простынь и отнесла в корзину грязного белья. Открыв засов на входной двери она пошла в комнату Кольки.

– Трусы возьми в шкафу и впредь, не оставляй свои вещи в постели своих любовниц, – посоветовала Шура, – жду на кухне, завтрак будет через пятнадцать минут.

Оглянувшись на сына, Шура ещё раз подивилась размеру его члена, лежащего на ноге в слегка возбуждённом состоянии.

– Какова тебе наша барышня? – Спросила она, присаживаясь на постель рядом с Колькой.

– С тобой интереснее, мам, – откровенно отозвался Николай, обнимая мать и пытаясь поцеловать её, – при этом напрягшийся член сына приподнялся, качнувшись на весу и вновь уткнулся между ног.

– Измучил, видать, бойца? – посочувствовала Шура, слегка поглаживая его рукой.

– Хочешь, проверить? – сжимая рукой мягкое полушарие материнской груди предложил Колька.

– Надька влетит, а ты мать тут разложишь перед ней, чего девку зря смущать…, – колеблясь с лёгким придыханием произнесла Шура, впуская в полуоткрытый рот проворный язычок Кольки.

Насладившись глубоким поцелуем, парень поставил Шуру на ноги и забросив полы халата ей на спину, с удовлетворением обнаружил отсутствие под ним трусов, что позволило ему приступить непосредственно к делу. Когда Колькин член с усилием преодолел преграду женского влагалища и медленно погрузился в его глубину, Шура глубоко вздохнула, удерживая себя о спинку кровати и закачалась от шлепков о свою промежность Колькиного лобка. Когда затуманенное сознание Шуры постепенно заполнялось томительным ожиданием зарождающегося в глубине влагалища оргазма, дверь в комнату распахнулась и нетерпеливый голос Надьки вернул Шуру в действительность.

– Мы сегодня завтракать будем или… – вопрос замер на губах Надьки и её первым порывом было захлопнуть дверь, скрыв своё неожиданное смущение… Но что – то остановило её намерение и она прикрыв за собой дверь в комнату, медленно без слов, подошла к матери, постанывающей от ритмичных движений Кольки в заросшую промежность соперницы.

– Чего уставилась, помоги матери, – раздражённо бросил брат, не прерывая своих усилий. Надька нерешительно приблизилась к ним и захватив в ладони раскачивающиеся полушария материнской груди, удерживая пальцами твёрдые соски стала мягко сжимать их, приближая финал семейного совокупления. Из уст Шуры вырвался сдавленный хрип, тело обмякло в руках сына и завалилось на пастель, продолжая поднывать от резких и частых ударов во влагалище Колькиного ствола, готового вот, вот разрядится. Когда измученные утренним сексом они пришли в себя, Шура спихнула в сторону тело своего соблазнителя, сумевшего привести её к такой незабываемой реакции. Лишь любопытный и недоумевающий взгляд дочери мешал ей насладиться полученным эффектом утреннего удовольствия.

Всё на сегодня… для всех, – уточнила мать, – вечером будет отец, так что без глупостей. Я в душ, ты после меня, – кивнула Шура сыну и оправив на себе халат скрылась за дверью.

– А на меня у тебя сил хватит? – с иронией в голосе спросила Надежда, – в нашем распоряжении минут пять будет.

– За пять минут только кошки могут, а между двумя женщинами необходим отдых… и не вздумай экспериментировать за пять минут с кем – нибудь на стороне, я к тебе больше не притронусь, всосала?

Вскоре через дверь послышался голос матери, что душ свободен и Колька, приобняв сестру за талию выпроводил её за дверь.

Копаясь в шкафу, в поисках чистых трусов, Николай торжествовал свою удачу, доставшуюся ему без особых усилий с его стороны. По наблюдениям за родителями парень понял, что секс у них явление крайне не регулярное. Ибо мать не подпустила бы его к себе. Может у отца есть другая женщина? Неплохо бы выяснить наверняка. Если это так, то у него конкурента не будет уже в самое ближайшее время.

* * *

По раскисшей дороге Шура с сыном спешили на работу. Идти на птицефабрику по такой хляби было мучительно. Сапоги вязли в чавкающей грязи, налипая до верха голенищ, превращая их в тяжёлые колодки. Вытянуть из этого месива ноги не представлялось возможным. Шура с недоумением поражалась тому, как мужу удалось выехать из совхоза до автомобильной трассы, ведущей в район. Возможно, сидит в какой – нибудь промоине и ждёт трактора из совхоза. И понесло же его на ночь глядя чёрте куда, дома не спалось. Да и шут с ним, с упрямцем, Всё равно в постели с Колькой ему не сравниться, а так хоть разрядилась, да и не она одна…

– Слушай, Коль, ты бы к бабушке сходил, крышу посмотрел, такие ливни прошли, вдруг протекло где. Она гордая, просить не станет, а сама полезет латать течь, беды бы не сотворила, – задыхаясь на ходу попросила Шура сына.

– А отец? – отозвался, Колька разбивая грязь сапогами, чтобы матери легче было передвигаться, ступая в следы от его сапог.

– Да его просить, легче самой сделать, – устало буркнула мать, утирая пот со лба, – погоди, сынок, под тобой так не уставала, как на этой дороге. Ну, что сходишь к бабушке?

– А в обед в свою каморку пустишь? – ухмыльнулся Колька с наглецой взглянув на мать, как смотрят посторонние мужики на чужих фигуристых баб.

– Ну ты и кобель вырос, эдак тебе скоро нас с Надькой не хватит… А к бабушке пойдёшь? – Поставила условие мать.

– Да схожу, чего ты торгуешься, – успокоил её Колька, а к обеду подойду, не запирайся, – и подталкивая на высохшую тропинку, скользнул рукой по крепкой ягодицы матери.

– Да, что же ты неугомонный какой, вдруг кто увидит, – устало огрызнулась Шура на сыновнюю распущенность, но внутренне поощряя его настойчивость к своему возрасту.

Шура поднялась на крыльцо контры, сбив ошмётки грязи с сапог, прошла по коридору к своей комнатке. Наспех переобувшись в нормальные туфли, от чего фигура женщины приобрела удивительную грациозность и привлекательность. В дверь постучали, на пороге объявился директор птицефабрики Геннадий Кондратьевич Кислов, мужчина пока ещё не преклонных лет, с остатками былой мужественности, с наличием седеющих волос под носом и редеющим казацким чубом на покатом лбу.

– Александра Васильевна, милочка, что – то с опозданиями на работу зачастили. И всегда у Вас, голубушка, находятся уважительные причины к нарушениям трудовой дисциплины.

Шура поднявшись с места, покачивая бёдрами медленно приблизилась к директору, кокетливо улыбаясь, остановилась перед ним.

– Сколько раз просила Правление прокопать ветку метро к моей избе, а им всё не досуг, вот и приходится расплачиваться натурой за каждое опоздание с Вами, Геннадий Кондратьевич.

– Шура, ну что ты несёшь?! О какой ты натуре болтаешь! Когда я тебя, то есть с тобой…тьфу на тебя! – вспылил Кислов, резко развернувшись выбежал за дверь.

Шура весело рассмеявшись, плюхнулась в крутящееся кресло и вытирая слёзы с глаз полезла в сумку за платком.

– Ну чисто ребёнок малый. Совсем шуток не понимает мужчина.

* * *

Фёдор Иванович проснулся, в кухне горел свет, по стене двигалась тень. Старыгин скосил глаза на подушку Симы и не найдя на ней хозяйку, сел на кровати, свесив на пол ноги. За окном виднелись проблески рассвета, дождь прекратился и по доносящемуся с кухни кофейному аромату, Фёдор Иванович понял, что пора вставать. Дотянувшись до одежды, он быстро оделся и сунув ноги в женские тапки зашлёпал на кухню. Щурясь на яркий свет лампочки под потолком, Старыгин прошел к раковине и умылся, вытираясь вафельным полотенцем, висящим над раковиной. К нему подошла Сима и обняв мужчину прижалась всем телом к его спине.

– Как спалось, милый?

– Замечательно, – поворачиваясь к женщине улыбнулся Фёдор Иванович, обхватывая круглые ягодицы Симы через ночнушку, прижимая её к себе.

– Если тебе хочется… – взглянув в лицо Старыгина, предложила женщина, почувствовав упругую плотность под животом любовника, – у нас есть время.

Они вернулись в спальню и стянув с себя рубашку, Сима села на край кровати, ожидая дальнейших приказов своего мужчины. Фёдор Иванович спустил брюки и оттянув резинку трусов освободил возбуждённый член, поднося его к губам Симы. Взглянув на покачивающийся перед ней член, Сима осторожно оттянула с головки край верхней плоти и прикоснулась к ней язычком. Медленно обвела кончиком языка всю головку и пройдясь по члену сверху до низу, накрыла горячим ртом весь ствол до корня, коснувшись носом лобка мужчины. Двигая головой, учащая ритм движений, скользя губами по стволу, Сима ждала разрядки Старыгина, готовая принять в себя сгустки спермы, но с последним усилием женщины Старыгин вынул член из её рта и направил его ей на грудь… Глядя в удивлённые глаза женщины, Фёдор Иванович поднял Симу на ноги и поцеловал в мягкие губы.

– Тебе хотелось бы иначе? – Спросил он женщину, собирая рассыпавшиеся волосы ей за спину.

– Утренний секс для мужчины важнее, – возвращая поцелуй Старыгину ответила Сима.

– А для женщины?

– Для женщины тоже, если время есть, а у нас его нет. Ступай на кухню, я приведу себя в порядок.

* * *

Проводив мать до работы, Колька потащился в сельхозтехнику. Решив пройти покороче, он свернул в ближайший переулок и чуть нос к носу не столкнулся с Фёдором Ивановичем, спускающимся с крыльца старенького домишки. Колька резко остановился и шагнул за куст придорожной акации. Переждав минуту, пока фигура отца скрылась за поворотом, Колька собирался уже выйти из своего укрытия, как с того же крыльца спустилась прихрамывая молодая женщина. Проходя мимо акации, Сима оступилась и потеряв равновесие, скользя по грязной траве, вскрикнув приземлилась на подогнутую ногу. Пытаясь подняться, она лишь вскрикивала от боли в травмированной ноге, с отчаянием оглядываясь вокруг. Николай выбежав из своего укрытия, подхватил Симу под руки и попытался её приподнять. Женщина застонала и попросила помочь ей вернуться к дому. Идти самостоятельно она уже не могла и Колька подхватив девушку на руки осторожно понёс её к дому. Когда поднявшись на крыльцо с Симой на руках они оказались в комнате, Колька помог снять с неё грязный плащ и усадил на диван. Сев рядом с Симой, он тяжело дыша огляделся по сторонам. Кроме наспех застеленной кровати, в комнате был идеальный порядок. Сима поблагодарила парня за отменное бескорыстие и помощь, посетовала, что не в состоянии предложить даже чая. Николай предложил вызвать врача, но Сима отказалась, заверив парня, что непременно позвонит на работу и попросит отгул за свой счет. Нога болела и Сима морщилась от боли. Колька предложил приложить к больному месту на ноге что – нибудь холодное. Для этого надо было снять чулок и осмотреть больное колено. Сима в растерянности согласилась на процедуру и парень приподняв край клетчатой юбки попытался найти «собачку» от пояса на чулке, обнажив белую кожу на бедре. Стянув чулок с ноги женщины, Николай обнаружил у колена синеватую припухлость. Сима попросила принести из холодильника лёд и завернуть в целлофановый пакет. Положив лёд на ногу, он завернул её шерстяным платком и чтобы облегчить дальнейший процесс, предложил снять и второй чулок, на что женщина не стала возражать и Колька провёл ту же операцию, приподняв юбку и мягко касаясь ноги нашёл «собачку» на чулке Симы. Скатав чулок с ноги он пощупал ступни ног и сообщил, что лучше их согреть лёгким растиранием.

– Молодой человек мы с Вами как – то далеко заходим, не зная даже имён друг друга. Меня зовут Сима, а Вас?

– Николай, что означает – победитель народов. – галантно представился парень, – если уж над народами победитель, то с одной прелестной женщиной как – нибудь совладаю.

– Вы полагаете Николай? – Заинтересованно произнесла Сима, недоверчиво глядя на юношу.

Ответом ей было мягкое поглаживание тёплыми руками женских ног под юбкой. Сима напряжённо смотрела в глаза Кольки в ожидании его дальнейших действий, ощущая тёплую волну, поднимающуюся к её бёдрам.

– Это не самое лучшее время для секса с больной женщиной…

* * *

Выйдя от Симы, Николай поспешил на работу, придумывая на ходу правдоподобную версию своего опоздания. Выглянувшее из – за туч солнце быстро сушило дождевую трёхдневную грязь на дорогах посёлка. Колька перешагивал валуны грязи от колёс тракторов и автомашин. Что – то слишком благосклонна к нему удача. И потенция бьёт через край. Только за последние сутки Колька имел трёх женщин и был уверен, что этот секс с Симой сегодня был не последним. Да, у отца губа не дура. Сима классная женщина в постели, хотя и не слишком была сговорчива поначалу. Принимая ненавязчивое ухаживание молодого парня, Серафима не препятствовала его действиям. Но затем последовал категорический отказ и только после того, как Колька раскрыл карты перед этой упрямицей, в том, что Старыгин и он не просто однофамильцы и ему известна их связь, Серафима со слезами на глазах сдалась. Он трижды добивался оргазма у женщины. Уже после первого, она перестала сдерживать себя, обнимая мальчишеские плечи, отвечая на его поцелуи и захлёбываясь слезами отчаяния и неудержимой похоти. Кольке удалось убедить молодую женщину в положительной стороне их связи. Он не станет препятствовать её роману с отцом, более того, его устроит если отец уйдёт к ней из семьи, т. к с матерью они практически не живут, хотя и спят вместе. Оно и понятно, его годы уже проходят, хотя ему и нет ещё пятидесяти. А недостаток в сексе Колька всегда готов ей восполнить с лихвой. В конце она согласилась и договорились о возможности встреч, о которых никто не будет знать, но о своей беременности Сима ему так и не сказала.

На работу он пришёл с опозданием, но удачный день для Николая на этом не закончился. Его начальник был в отъезде, т. к. рано утром отец повёз его в район на совещание. Отсутствие Кольки никто не заметил и он с энтузиазмом принялся за дела. Но с наступлением обеденного перерыва парнишка поспешил на птицефабрику к Шуре.

Александра Васильевна мельком глянув на часы, заслышав шаги по коридору, оторвалась от работы и откинулась в кресле, распрямляя затекшую спину от долгого сидения за столом. Дверь открылась и на пороге появился Колька. Глаза сына светились нескрываемым нетерпением и похотью при виде матери, явно не ожидавшей его прихода.

– Всё же явился неугомонный, и не лень было тащиться по грязи в такую даль. Дверь закрой и давай побыстрей, мне ещё поесть бы успеть. Работы навалом, хоть завтра на субботу выходить. Ну ты у меня за это нынче к бабке отправишься. Слушай, если она тебе будет отвар предлагать вместо чая, откажись. Я по дурости своей рассказала про тебя, так она предложила снадобьем своим тебя попоить. Не пей, покалечит ещё, не верю я её травам. Если до вечера не управишься, утром закончишь и к обеду чтобы был дома, – наказывала мать, стягивая с себя трусики и бросая их в ящик стола.

– Постараюсь не задерживаться, чего там торчать, крышу перестилали пять лет назад, – пообещал Колька укладывая мать на стол и укладываяая ей колени на живот. Подтянув под себя кресло парень сел в него и разобрав волосы лобка развёл их, освободив доступ к вагине. Языком пробежав по прорези в промежности матери, Колька раздвинул наружные губы, поиграл языком с клитором, спустился к анусу и толкнул язык в маленькую звёздочку между крепких ягодиц Шуры. Заменив язык на средний палец, он прижал его ко входу ануса и втиснул палец во внутрь узкого анального прохода матери. Шура с возмущением дёрнулась в руках сына, пытаясь оттолкнуть наглеца, но настойчивость Кольки была вознаграждена и к допущенному среднему пальцу, присоединился указательный палец, расширяя анальный вход ещё более. Неумолимый язык не оставлял в покое возбуждённый клитор. Боль в анусе и нарастающее возбуждение в промежности, сдерживали сопротивление матери, колени сжимали голову Николая, удерживая его быстрый вездесущий язык.

– Мам, у тебя есть крем или вазелин? – с придыханием спросил Колька, взглянув на Шуру.

– Ненормальный, чего ты надумал? Зло прошипела мать, вцепившись в руку сына, но глядя в упрямые глаза Николая, настороженно произнесла:

– В столе тюбик, прекрати издеваться надо мной, паршивец. Я этим никогда не занималась, это унижение для женщины…

Колька наклонившись в сторону отодвинул ящик стола и выхватив тюбик крема открыл его. Подведя член к влажной вагине, он вставил в отверстие влагалища, заставив дёрнуться мать и шумно вздохнуть, принимая громоздкое орудие в себя. Качнувшись в неё пару раз он быстро вышел наружу и стащив женщину вниз, резко толкнул её грудью вперёд, прижав к поверхности стола. Ещё надеясь, что это всего лишь её глупая фантазия, Шура смотрела на то, как Колька выдавливает из тюбика полоску крема на свой громадный член, который и во влагалище то с трудом входит и бросив тюбик на стол он пальцами развозит смазку по всей поверхности набрякшего члена. Растянув полушарии ягодиц, обнажив покрасневший вход в анальное отверстие, Николай приложил к нему головку раскачивающегося орудия и на тревожный возглас матери, резко вошёл в него на небольшую глубину. Захлебнувшийся крик ужаса и боли заглушил втиснутый в рот кулак Шуры. В её мозгу проскользнула дикая мысль, что её кто – то мог услышать, но тут же возникла другая – на обед все уходят, а Кислова ещё час назад по телефону вызвали в Правление и вернутся назад все с опозданием. Пока мысли сверлили её разум, анус горел от боли, пытаясь сползти с наконечника мощного копья своего насильника, Шура с трудом, удерживаемая сыном за широкие бёдра скрежеща зубами привыкала к рвущему её плоть Колькиного члена. Постепенное давление в глубину прямой кишки, всё ещё заполняло пространство внутри тела, Пальцы, не оставляющие в покое её возбуждённое влагалище довершили жестокий финал полученного матерью оргазма. Завершение мучений завершилось выплеском в тесную темноту женской утробы. Колька рухнул на широкий таз матери и захрипел, выдавливая остатки своей спермы в Шуру. Прошла минута и опадающий член постепенно выполз из развороченной воронки ануса, медленно возвращающейся в первоначальный размер звёздочки вишнёвого цвета. По лицу Шуры стекали слёзы боли, обиды и страха на свою беспомощность, за то, что эти муки со сладким чувством удовольствия теперь неизбежны в её отношениях с сыном. Со временем эти чувства притупятся, но желание повторить это, возможно, останется для неё. Только бы с Надюхой он не сделал это. Дотянувшись до открытого ящика стола, она достала несколько салфеток и приложив к промежности, вернула тюбик крема на место. С трудом Шура оторвалась от стола, натянула трусы на горящий раздражением зад и одёрнув вниз юбку, опустилась в кресло. Взглянула на часы и перевела взгляд на Кольку, вытирающего свой член остатками салфеток.

– Ты понимаешь, что такие вещи без согласия женщины не делаются. А если бы ты порвал меня, мне пришлось бы таскаться по врачам и чем бы я объяснила свои разрывы там? Так даже с любовницами не поступают, не то, что с матерью. Поди вон, мерзавец, твой эгоизм не возможно оправдать, – с горечью в голосе обратилась Шура к сыну

– Если бы я попросил тебя об этом, ты не согласилась бы. В другой раз так больно не будет… – попытался оправдаться Колька.

– А ты считаешь, что другой раз будет? – возмущённо воскликнула мать, промокая полотенцем слёзы с глаз.

– Разумеется, будет, но с твоего согласия, – улыбаясь произнёс сын, обнимая Шуру и целуя заплаканное лицо матери.

– Ты всё же наглец и мерзавец… – отстраняясь от Николая произнесла мать, отходчиво чмокнув его в щёку, – приду домой, чтобы духу твоего не было, проваливай к бабке, да смотри мне, чтобы без фокусов там!…

Продолжение следует