Все мы посмотрели на Таю.

— Вообще-то тут могут задеваться права Таи как потенциальной «садовницы», — заметил папа.

Тая, похоже, несколько растерялась:

— Я не готова это комментировать, не посоветовавшись с Сергеем. Да и Ольгу с Людой нужно спросить.

— Так спроси Сергея. Позвони сейчас и спроси, — предложила мама.

— В любом случае нарушать права Таи как садовницы мы с Людой не будем. Может быть, даже будет лучше нам при мальчиках вообще не раздеваться, — продолжила я гнуть свою линию.

Тая взяла телефон, извинилась и вышла на кухню. Ее разговор с мужем продолжался минут пять. Вернувшись к нам, она кратко сказала:

— У Сергея нет принципиальных возражений. Ну тогда значит — и у меня нет.

— Ну это формально нет. Только мне кажется, что тебя смущает, что такая ночёвка девочек у вас будет иметь какие-то психологические последствия для будущих отношений в твоей семье.

— Если ты о возможной моей роли «садовницы», то я уже к этой мысли почти привыкла. Хотя я до сих пор не знаю, есть у них уже опыт реального секса или нет, буду ли я у них первой партнершей в сексе или не первой.

— А как вообще в ладных семьях полагается инициировать мальчиков? – спросила мама.

— Тут как раз гораздо проще и прозаичнее всё, чем с девочками. Все происходит дома. Собираются близкие друзья семьи. Приглашают урядницу общины, но она лишь почетная гостья – никакой особой роли на этом таинстве у нее нет. Делается общая трапеза. В какой-то момент трапезы отец благословляет сына и жену на ладную жизнь, и те уединяются для первого в жизни мальчика соития. Потом они возвращаются и все их душевно поздравляют. Вот и вся процедура.

— А малые валяния потом хозяева устраивают?

— Это все решает хозяйка-садовница. Все, что касается малых валяний – это всегда только к хозяйке принимающего дома. Малые валяния – дело исключительно приватное. А большие валяния – тут это уже общественное пространство. Но сейчас у меня голова болит о том, как подготовить Юру и Геру к тому, что после их совершеннолетия для них могут быть доступны ласки со мной. У меня точно язык не повернется им сказать об этом первой. Я боюсь их реакции. Боюсь того, что они могут обо мне подумать.

— Тогда тем более подходы к этой деликатной теме нужно поручить не взрослым, а девочкам, почти их сверстницам с таким опытом, — вставил свое слово папа.

— Наверное, тут ты прав. В своем отечестве нет пророка, не говоря уже о своей семье. Лучше действительно осторожно и постепенно озвучить кому-то со стороны.

— Резонно. Тогда я завтра обговорю все эти наши задумки с Ольгой, — подытожила мама.

Тая кивнула и, посмотрев на часы, сказала, что ей уже, пожалуй, пора домой. Папа предложил Тае проводить ее до метро.

Когда они ушли, и мы остались одни, мама спросила:

— А Жене понравилась Финляндия?

— Она тоже в полном восторге.

— Вы ночевали вместе в отдельном номере?

— Да.

— И много ласкались? – с улыбкой осведомилась мама.

— По возможности. А ты что – против моей дружбы с Женей?

— Конечно же, я не против. Милая аккуратная девочка – на ее ангельскую внешность приятно посмотреть. Ты вообще почаще ее приглашай к нам в дом. А то я вас тогда, похоже, вспугнула совсем некстати.

— Да уж, было такое дело. У нее вообще тогда душа в пятки ушла.

— Ты просто, когда будешь ее приглашать к нам в дом, для того чтобы уединиться, предупреждай заранее меня и папу. Чтобы мы случайно не помешали вашим удовольствиям. Считай свою комнату на такие случаи вашим общим приватным пространством, которое мы с папой нарушать не будем.

— Хорошо, мама, я буду иметь это ввиду.

— А Женя знает, что мы стараемся вести дома образ жизни натуристов?

— Не, я ей об этом не говорила. Ты считаешь что нужно сказать ей?

— Тут уж тебе виднее. Но лично я вполне готова раздеться дома в ее присутствии, если она будет чувствовать себя от этого себя комфортно.

Я подумала про себя, что, кажется, моя мама положила глаз на мою подругу. Но внешне вида не подала.

Подойдя голой к окну и вглядываясь в вечернюю Москву, мама сказала задумчиво:

— Ты знаешь, когда я была маленькой (лет эдак до семи-восьми), я втайне думала, что вырасту и выйду замуж за своего папу. Потому что мне он казался самым красивым и привлекательным среди всех мужчин, кого я знала. Самым-самым. Я тогда упорно хотела целовать папу в губы как совсем взрослая. А он всегда смеялся и уклонялся от этого.

— Наверное, маленькие девочки всегда больше тянутся к отцу, чем к маме. Я вот удивляюсь сама себе, что в первые свои годы папу помню куда лучше, чем тебя. Хотя ты наверняка проводила со мной тогда намного куда больше времени, чем он. Я всегда ждала возвращения папы домой после работы, и это было для меня едва ли не самое яркое событие дня. Всегда ожидаемое событие.

Мама улыбнулась:

— Таков уж закон человеческой памяти — запоминается только нарушение однообразия. Я была тогда с тобой все время рядом и потому ты просто не помнишь мое присутствие как событие. А папа весь день занят на работе. Поэтому тебе и так запомнилось его появление в доме. И выходные, которые он проводил с тобой.

— Выходные, когда мы все были вместе, запомнились мне самым лучшим праздником.

— Знаешь что, Рита? А давай мы устроим семейный праздник. Давай, когда папа сейчас вернется, мы встретим его в постели вдвоем как две его жены… Или как две его дочки…