Девицы начали быстро раздеваться, возникла большая суматоха. В интернате они были хорошо знакомы со жгучим укусом розги и не хотели начинать жизнь в поместье с наказания за нерасторопность. В этот момент Тоня заметила среди хозяев своего бывшего партнера по танцам. Замялась всего на несколько секунд и оказалась последней.

– Батя, дай я – сказал Гриша и шагнул вперед с розгой в руке.

Тоню почти каждую неделю секли розгами в интернате, но тут в роле экзекутора выступил не просто знакомый мальчик, а тот, кого она высмеяла перед товарищами. Как она пожалела о том поступке.

– Повернись задом и нагнись – приказал Гриша и с оттяжкой стегнул Тоню по попке. – Теперь ложись на козлы, раба Тоня, я тебе колечко вставлю в самую киску.

– Не торопись, их еще побрить надо – остановил его Батя.

Перед кольцеванием рабыням всегда брили волосики на лобке и вокруг щелки, чтобы предохранить ранку от инфекции. За тремя бритвами и мыльными помазками образовалась очередь. Девушки неумело брили друг другу киски. Но Гриша захватил с собой собственные бритвенные принадлежности. Быстро взбил мыло и сказал Лошадке:

– Ложись на скамейку, я тебя побрею.

Девушка легла спиной на скамью, которая в другое время использовалась для порки розгами, согнула ноги и широко развела колени. Грише открылись ее раздвинутые большие губки и венчик малых губ вокруг входа. Застеснявшись, Лошадка просунула руки под попку и прикрыла пальчиками свою девичью дырочку. Так и держала их, пока Гриша не спеша брил ей лобок.

Для прокалывания девушек обычно укладывали вниз головой на наклонную доску козел. Процедура прокола большой губы толстым шилом была весьма болезненной, и потому экзекуторши крепко держали рабынь за руки и ноги. Лошадка с волнением наблюдала трепыхание девушек во время прокола и вставления колечка. Она собралась с духом и попросила Гришу:

– Пожалуйста, не кладите меня на козлы и не держите. Я все вытерплю стоя.

Она только поморщилась, когда ей протерли спиртом свежее побритое место. Батя придирчиво осмотрел Лошадку, потом захватил складку кожи на лобке, сильно помял и вонзил в нее толстое трехгранное шило. Лошадка стояла неподвижно и тогда, когда в прокол ввели половинку разомкнутого стального колечка. А когда процедура была закончена, она отошла в сторону и покачала бедрами, проверяя насколько ее колечко будет мешать на бегу. Но колечко было вставлено достаточно высоко и не задевало на ходу ее бедер.

– Поедем шагом – сказал Гриша и, обернувшись к Даше, позвал – садись в дрожки со мной.

Вдвоем в дрожках было тесновато, Гриша обнял Дашу за талию и крепко прижал ее к себе. Лошадка под двойным грузом пошла шагом, но седоки против этого ничего не имели. «Сегодня она станет моей постоянной наложницей – думал Гриша, поглаживая ляжку своей рабыни – интересно, будет ли она такой же покорной в постели, как вчерашняя шоферка? Вот и Лошадка покорна мне во всем. Кажется, и она с нетерпением ждет, когда я распечатаю ее целку. Надо будет в ближайшие дни попробовать ее девичье тело. И не стоит откладывать».

Молодой человек чувствовал, что рабыни, окружающие его в отеческом доме, жаждут оказать ему любые интимные услуги. «Кажется, я становлюсь таким же султаном – повелителем гарема, как и Батя» – лениво думал Гриша, а его руки уже переместились на грудь Даши и расстегивали пуговки на комбинезоне. Так приятно было ощущать взволнованную дрожь Дашиного тела, мягкую теплоту ее титей. Пока Гриша выпрастывал на белый свет роскошные девичьи груди, Даша проявила инициативу – отстегнула клапан на животе комбинезона и открыла господину свой лобок и вставленное в интимную губку серебряное колечко. Но в какой то момент она встрепенулась:

– Господи, Гриша! Прошу Вас: Давайте не здесь, возьмите меня в постеле.

И для убедительности добавила:

– Там я лучше смогу угодить и Вам будет удобнее.

Гриша тряхнул головой, отгоняя наваждение. Мысленно он уже лежал между мягких ляжек Даши, но (положение обязывает!) он ни какой – нибудь мужик, чтобы валять свою девку под забором! Он молодой Хозяин и ему пристало использовать свою наложницу наиболее комфортно, на постели в усадьбе. И отношение дворни и свободной прислуги к Даше будет значительно лучше, когда все увидят ее, ночующей в кровати молодого хозяина. Серебряное колечко, это да, но приличия тоже великая вещь! Господин должен поддерживать в доме уважение к своим приближенным рабыням, иначе перестанут уважать и самого Господина.

– Быстрее, в усадьбу – Гриша прикоснулся концом хлыста к спине Лошади.

Дрожки подкатили к парадному крыльцу усадьбы, седоки вышли, Лошадка распряглась, и все трое вошли в прихожую. Рабыни, приходя со двора в дом, должны были оставить в специальной гардеробной лишнюю одежду и следовать дальше голыми ниже пояса. На Лошадке был надет только короткий топик, и ей нечего было снимать – уличную одежду она еще не получила. А Даша прошла к вешалке, где был специальный шкафчик для ее одежды.

Гриша подумал, что надо одеть Лошадку. Лето кончается, и ей будет холодно бегать голышом. Но в это время за его спиной кто – то охнул. Молодой Хозяин обернулся на звук и увидел, что вольнонаемный швейцар согнулся и держится руками за колено. Изнывающий от безделья швейцар имел привычку щипать за голые попки входящих в особняк рабынь. Ущипнул он и Лошадку, которая, не оборачиваясь, лягнула его своим твердым ботинком. Это было вопиющим преступлением – рабыня ударила свободного человека! Расправа могла быть только одна. Виновную немедленно должны насадить задним отверстием на кол, стоящий на заднем дворе!

Конечно, вольный швейцар Гаврила вел себя безобразно. Не далее, как вчера он затащил к себе в швейцарскую девочку горничную и долго насиловал ее в попку. Девочка – рабыня не решалась даже кричать, тем более, звать на помощь. Батя устроил разбирательство, но в итоге сделал Гавриле только устное внушение, поскольку он не нарушил девичью целку горничной. Однако, Гриша не желал дальше прощать его безобразия.

– Ты что себе позволяешь?! Как ты посмел тронуть подаренную мне Лошадку! А ты – повернулся он к бледной девушке – забыла, что за такое полагается?

Лошадка стояла ни жива ни мертва, она уже чувствовала как острый кол входит ей в зад. Совсем недавно она видела в поле казненных таким образом мародеров. Откровенно говоря, Гриша просто не знал, как поступить. Но в это время в прихожую вышла Даша, которая сразу поняла, в чем дело.

– Лошадка лягнула Гаврилу не со зла, а просто от неожиданности, с испуга. Так и обычная лошадь лягнула бы. Потому, рабыню стоит просто выпороть. А Гаврила известный хам, вот и получил по заслугам – сказала Даша и прошла во внутренние комнаты.

Гриша вздохнул облегченно. Не даром Батя сказал, что Даша его и в постели ублажит, и совет умный даст. Теперь он сможет выкрутиться из сложного положения и «не потерять лицо». Принял самый грозный вид и строго сказал Лошадке:

– Придется тебя крепко выпороть за твой тяжелый проступок. И пороть тебя буду каждый день, чтобы знала свое место, чтобы поумнела.

Лошадка сразу же нагнулась и оперлась руками о стоящий в прихожей диван. Длинные ножки в ботинках с высокой шнуровкой были широко расставлены, а маленькая, почти детская попка обращена вверх. Такая беззащитная попочка. Гриша подошел к Лошадке и погладил ее ягодицы, потом провел пальцами снизу вверх по долинке между половинками папы. «Чем ее пороть?» – подумал он – «Ремнем или просто рукой отшлепать?»

Но зловредный Гаврила уже протягивал ему прутья. Кадушка с замоченными розгами постоянно стояла в швейцарской, хотя пользовались ими в доме крайне редко.

Взяв толстый прут, Гриша взмахнул им и сильно хлестнул по натянутой коже ягодиц. Для рабыни выросшей в интернате порка была обычным делом и вовсе не воспринималась, как тяжелое наказание. Но Лошадка страдала, главным образом, не от боли в ягодицах, а от того, что рассердила своего доброго господина. И она подставляла свою попку под розгу с полной покорностью, почти с восторгом. Ведь молодой хозяин не приказал посадить ее на кол, не отправил на свинарник таскать тяжелые ведра с запаренным зерном. Он даже не передал ее к экзекуторшам, а наказал САМ. Она не дергалась, не виляла попой, только повторяла:

Простите, Хозяин, я больше не буду!

– Простите, добрый Хозяин! Я больше не буду! – не визжала, не кричала в слух, но слезы предательски текли по ее щекам.

– Теперь иди в швейную. Скажи кладовщице, что я велел подобрать для тебя костюм. Потом возвращайся в свою комнату при конюшне. Завтра поедем осматривать полевые работы – сказал Гриша, стегнув по ее попке десять раз.

Лошадка разогнулась и, чтобы уменьшить боль, прислонилась поротыми ягодицами к холодной стене.

– Спасибо, Господин.

Гриша в душевном смятении отправился в дом. В его уме еще цепко держался маленький и такой мускулистый зад Лошадки. «Куда пошла Даша»? Ни в столовой, ни на кухни ее было. Он хотел, было, пойти к бате и рассказать ему об инценденте между Гаврилой и Лошадкой, но его перехватила ключница Домна Петровна:

– К хозяину приехала врач Наташа – первая. Они ушли в личные апартаменты Хозяина, который велел его не беспокоить ни при каких условиях – хот дождь из камней пойдет – повторила любимую поговорку бати Домна Петровна.

Гриша не знал, что Наташа – первая приехала к Хозяину в надежде получить ребенка. У нее наступали критические дни месячного цикла и самое время было лечь в постель к Хозяину пока он не забыл своего обещания.

Дашу Гриша застал в своей спальне. Голенькая Даша лежала в его постели и старательно притворялась спящей. Полные ляжки и такая желанная попа были обращены к нему и, казалось, звали его. Паренек разделся так быстро, как ему ни разу не удавалось на отбое в кадетском корпусе. И вот он стоит голый над голой девушкой, любуется ее телом, чувствуя напряжение в своем члене и тяжесть в мошонке.

Помедлив, он перевернул свою наложницу на спину, наклонился и поцеловал ее в пупок. Потом стал гладить животик, провел кончиками пальцев по грудям и, подхватив Дашу под колени, широко раздвинул ее ножки. Дашенька продолжала притворяться спящей, позволяя ему по – хозяйски распоряжаться ее телом. Устраиваясь поудобнее, она поерзала задом, когда Гриша лег между разведенных ляжек и провел головкой члена вдоль заветной складочки.

Продолжать ласки уже не было никаких сил. Он подвел головку члена к девичьему входу и нажал. Сопротивление девственной преграды преодолел одним толчком. И тут Даша открыла глаза и дернулась, будто хотела выскочить из под своего мужчины.