(Г е р о й н е н а ш е г о в р е м е н и…)

По вопросам службы военнослужащие обращаются друг к другу на «Вы».

(Из Устава внутренней службы)

— Товарищ полковник! Начальник отдела технического контроля майор Ольховский. Представляюсь по случаю назначения на должность.

— Здравствуйте, Дмитрий Олегович. Добро пожаловать в наше управление. Пойдёмте, представлю вас личному составу.

В парадной форме с золотыми погонами я — будто сокол ясный среди офицеров в повседневке и гражданских сотрудников. Малый конференц-зал изучает меня, я — его. Управление небольшое, для военного НИИ — своеобразное по составу. Расклад пятьдесят на пятьдесят, то есть два десятка мужчин и столько же женщин. Над вторыми «пятьюдесятью» я и есть начальник с этого момента.

Начальнику, само собой, полагается кабинет. Хоромы уютные, но тесноваты. Главное же достоинство кабинета — его расположение вдали от начальства, в другом корпусе.

Хорошо быть начальником! Открываю окно, закуриваю вальяжно…

На первом совещании знакомимся ближе. Такие разные сотрудницы – от выпускницы техникума до кандидата технических наук, от брюнетки до блондинки, от двадцати пяти до сорока, от девяносто-шестьдесят-девяносто до сто-сто-сто. Решил раз и навсегда, что подчинённых буду называть только на «вы» и только по имени-отчеству!

Речь о том, как буду строить работу, комкается и рассыпается на междометия: пристальный, завораживающий, прямо таки блядский взгляд серых глаз из-под отчаянно рыжей чёлки сбивает с темы и с ритма. Ира?.. Ирина. Ирина Дмитриевна, и никак иначе!

Возвращаюсь к теме и… Ещё одна пара серых глаз. Сговорились, что ли? Язычок, многообещающе скользящий по пухлым губам. Это уже Ольга… Ивановна!

Вторая половина дня начинается с визита очаровательной Ольги Ивановны. У неё куча срочных вопросов. Не успели мы дойти до второго вопроса, как на пороге появляется Ирина Дмитриевна. У неё тоже срочные вопросы и решительность на лице.

Мои сотрудницы успешно забивают ходы друг дружке и уходят с чувством глубокого удовлетворения, но… неудовлетворённые моей индифферентностью к их чарам, как индивидуальным, так и совокупным.

Ха!

Индифферентность?

Как бы не так!

Они уходят, оставив в кабинете не только запах духов. Воздух, кажется, густо напитан женскими феромонами, агрессивным желанием секса! Или агрессивное желание трахаться – это уже производная моего растревоженного либидо?

Всё… День пропал… Мысли о работе напрочь вытеснены из головы мыслями об этих двух коралловых змейках, безболезненно, но не бесследно — до звона в одеревеневшем члене, изжаливших меня взглядами, запахами, обертонами голосов и плохо скрываемым соперничеством.

Остаюсь в надежде, что не выказал таки своей заинтересованности. По крайней мере, явно.

Смотрю на часы – почти шесть вечера. Это хорошо, ибо терпеть эрекционные пытки нет сил! Проклиная свою идиотскую принципиальность, достаю записную книжку…

…Рано или поздно в любом коллективе случается праздник. Например, день рождения. А день рождения – это не только ценный подарок, но и три-четыре бутылки крепких напитков, не считая вин, соков и минералки. А также непременная культурная программа в виде танцев по интересам.

Как водится, под занавес этого интерактивного мюзикла остаются две категории участников: одни – уставшие, упавшие лицом в закуску, другие – воспрянувшие, полные сил и сексуального задора. Сексуальный задор сопровождается просьбами приглушить свет и включить медленные мелодии для потанцевать вплотную.

Кандидат технических наук, склоняясь в танце головой на мой погон, шепчет, как она завидует дочери, когда та со своим мужем уходит в ванную, включает там бумбокс погромче, но через плеск воды и музыкальную завесу всё равно прорываются её сладострастные стоны и рычание кончающего мужика. Пытка изощрённей и жёстче, чем в подвалах гестапо! Кандидат наук давно в разводе, в свои сорок с небольшим обладает крепким здоровьем, идеальными формами и старорежимными комплексами. Совокупность этих факторов делает особенно болезненной реакцию на счастье дочери. Между прочим она ставит меня в известность, что как раз сегодня её пытать не будут, ибо молодые отправились на весь уикенд к родителям зятя.

— Димочка, вы проводите меня? Я живу в двух кварталах отсюда…

— С удовольствием, Нина Алексеевна…

Рыжая шевелюра Ирины… Ирины Дмитриевны (и никак иначе!) щекочет губы, от запаха духов отключаются тормоза. А она обволакивает меня всем телом, растворяет в себе.

— Товарищ майор… майор Димочка, ну почему вы такой неприступный? Со всеми на «вы»… Со всеми со всеми? Всегда всегда? Фу, от вашей сердечности у меня пальцы леденеют! – она проводит по губам пальцами. Они и впрямь ледяные. И подрагивают. – И губы… Губы тоже стынут…

Заворожённый её воркованием, я пропускаю поцелуй…

Стройные длинные ноги Ольги Ивановны, обтянутые тонкими светлыми брючками, соблазнительно колеблются по другую сторону стола. Праздник догорает в полутьме, посверкивая огоньками музыкального центра.

— Ольга Ивановна, если вы не сядете, я разбужу эти салатные рожи! Сядьте, выпьем дружно за наше неформальное общение…

— Димочка, если я сяду, вы станете говорить мне «ты»?

В танце с Ольгой возникает ощущение полной её готовности перейти к контактам более тесного рода. Надо только оттанцевать за шкафы с документацией, в дальний угол комнаты…

Чёрт возьми! У них с Ириной одинаковые духи, но пахнут, тем не менее, по-разному. Гармоники высших порядков, что ли?

Теперь я понимаю, что такое муки святого Антония… Досталось нам с ним искушений…

Возвращаюсь в кабинет. «Майор Димочка»… надо же! В мыслях одна картинка – Ирина и Ольга, рядком лежащие животами на моём столе. Одна с задранной юбкой, другая со спущенными брючками! Да вашу ж мать! Ну какой мудак сказал, что начальником быть хорошо?! Да ещё с такими принципами!..

Проклиная свою дурацкую принципиальность, достаю записную книжку…