(Маленькая поэма из студенческого быта. ДАС— дом аспиранта и стажера в Москве в Черемушках, общежитие МГУ).

Встает над Москвою солнце,

Лучами хватаясь за шторы.

Я выглянул из оконца—

Из белой бетонной порры.

Дышу на морозный воздух

Пропахшим водкою паром.

Смотрю из окна, а возле

С таким же мой друг перегаром.

Белки его глаз в прожилках,

Кровавые жилки набухли.

Глаза глядят на тропинку

И чутко работает ухо.

Тропинка ведет к гастроному,

А стрелка часов— черепаха.

Не слышно медного звона:

Деньгами давно здесь не пахло.

Работает ухо в надежде,

Что звякнет случайно в кармане.

Но пусто в карманах, лишь между

Позвякивает карманов.

И гул непонятный, противный

Опять же… между… ушами.

Все тело гудит, как дрезина

И зуд на лице под прыщами.

Луч солнца, проснувшийся рыщет

По комнате в дыме табачном.

Парнишка с кровати дрыщет

Закуской вонючей кабачной.

Надрывистый кашель терзает

Худое костлявое тело,

Но парень крепится, дерзает…

Вдруг радио гимном запело.

Встряхнулся ДАС понемногу.

Захлопали двери и кашель…

На вид здесь все чинно и строго.

Внутри же— перловая каша.

В столовой картошка и мясо,

Дешевый кофе, сосиски.

А в дамских квартирах— матрасы

И мятые женские сиськи.

… Татьяна проснулась, зевнула,

Пошкрябала пальцем под мышкой

И в бок Михаила толкнула.

Сквозь сон обругал ее Мишка.

Татьяна толкнула сильнее:

«Вставай, развалился, как барин».

И Мишка ругнулся сильнее:

«И так я всю ночь тебя шпарил»!

«Так что ж, —отвечала Татьяна, —

Устал и все соки истекли»?

«Ну смилуйся, милая Таня!

Не видишь— и щеки поблекли»…

«Ах, так, —встрепенулась подруга,

Вскочила без фиговых листьев,

По комнате носится кругом, —

Какой же ты, брат, журналист-то»!

А Мишка лежит и страдает.

А вскоре манит на пастелю.

Татьяна свой гнев усмиряет,

К нему прижимается телом.

А солнце старается тщетно

Сквозь шторы пробраться к влюбленным,

Где Таня до нитки раздета

И сладостны слышатся стоны.