По мотивам рассказа A SUMMER WITHOUT END англоязычного автора BurntRedstone

Рид Хейвен с нетерпением ждал возможности добраться до пляжного домика. Это была долгая изнурительная поездка, чтобы добраться сюда, так как он ехал из Нового Орлеана на западное побережье на автобусе. Точнее было бы сказать, автобус за автобусом, автобус за автобусом. Ему советовали ехать самолетом или поездом, но он привык быть экономным. Он унаследовал дом от своих родителей, которые скончались прошлой зимой с разницей в несколько дней. Последние несколько месяцев своей жизни они находились в постоянном медицинском учреждении. Даже в конце они отказались расставаться. Вместе с домом пришло единовременное наследство, которое позволило ему выйти на пенсию в раннем возрасте 34 лет, если бы он аккуратно распоряжался деньгами, жил скромно и жил в пляжном домике. Он попрощался со своими коллегами после завершения своего последнего контракта в доме программного обеспечения в Новом Орлеане, и вот он здесь. Поездка на такси от последней автобусной станции была долгой, так как его дом был последним домом у северной оконечности пляжа.

Его родители купили три участка и построили свой загородный дом на среднем, чтобы обеспечить уединение. Когда такси подъехало ближе, он увидел, что на стоянке выросла густая роща деревьев. Наконец они добрались до переулка, ведущего к дому. Он отметил, что проезжая часть содержалась не очень хорошо.

— Ничего, если я высажу тебя здесь, приятель? — спросил водитель.

— Конечно, — вздохнул Рид.

Он расплатился, схватил свои сумки и посмотрел, как отъезжает такси. При ближайшем рассмотрении он увидел, что дорога зрыта глубокими колеями от грузовиков и того, что могло быть какой-то тяжелой техникой. Однако повреждения не выглядели новыми. Нахмурившись, он поднял свои сумки и пошел вверх по дорожке. Он заметил несколько старых низких пней там, где деревья были срублены, чтобы, скорее всего, расширить дорогу из-за того, что оставило на дороге беспорядок. Завернув за последний поворот, он увидел дом своих родителей — нет, теперь это был его новый дом. Он был удивлен, увидев, что она значительно обновилась с тех пор, как он видел ее в последний раз. Первоначальное здание представляло собой широкое одноуровневое сооружение, построенное на прочных сваях для некоторой защиты от паводков, с лестницей, ведущей на небольшую площадку у входной двери. В последующие годы его отец построил пандус для своей мамы, которая была прикована к инвалидному креслу. Теперь там была широкая палуба, также поддерживаемая сваями, и новая металлическая крыша. Из-за новой палубы ступени и пандус также были заменены. Подойдя ближе, он увидел, что окна закрыты рулонными штормовыми ставнями. Он остановился, чтобы покачать головой. Он понятия не имел, что его родители сделали все это. Это, должно быть, стоило целое состояние! Однако он был благодарен за перемены, поскольку это больше не соответствовало дому его воспоминаний.

Он мог думать об этом как о «своем». Затем он заметил соседний дом слева от себя. У него был сосед? Когда это произошло? Черт! Новый дом был примерно похож на его, но у него был второй уровень, и его палуба была не такой обширной, как у него, вероятно, из-за близости к защищенным дюнам. Как и в его доме, ставни были опущены и заперты, так что в настоящее время оба дома были нежилыми. Рид прошел оставшееся расстояние до своего дома пешком и поднял свой чемодан по пандусу. Стоя перед новой дверью, он вытащил полученные ключи и вошел внутрь. Он сморщил нос, когда в доме запахло затхлостью. Время открыть несколько окон!

— —

Риду потребовалось чуть больше двух недель, чтобы навести порядок в доме. Он хранил или выбрасывал все, за что цеплялись неприятные воспоминания. Затем он должным образом снабдил его свежими чистящими средствами и едой. Теперь он сверкал, как бриллиант. Ну, может быть, она блестела, как одна из блестящих раковин, которые он видел на пляже во время утренних пробежек. Первыми отправились все семейные фотографии. Рид с болью видел, каким высоким и худым он выглядел рядом со своими родителями, ни один из которых не был старше 5 футов 9 дюймов. К своему одиннадцатому дню рождения он был 6 футов ростом и, наконец, перестал расти к шестнадцатому. Кожа да кости в его ранние годы. Он не мог заполниться достаточно быстро для своего безумного вертикального роста. Это было вскоре после его шестнадцатилетия, когда он начал терять вид ходячего скелета. Хотя ему было больно это делать, он рассмотрел фотографии поближе и заметил, что его родители редко держали его на руках или даже прикасались к нему на них. Это и его физические различия только подчеркивали, насколько он был отделен от них. Как будто он даже не был их ребенком.

Хотя сейчас было уже слишком поздно спрашивать их, он задавался вопросом, есть ли смысл в этой мысли. Это бы многое объяснило. Картины и рамки отправились в кладовку. Он не мог заставить себя выбросить их. За это время он заставил автомастерскую в городе прислать механика взглянуть на старый джип Wrangler с мягким верхом. Он был накрыт брезентом и припаркован под домом. Удивительно, но механик смог запустить его с помощью новых пробок, замены масла и заправки бензина в бак. Он отвез джип в город и вернулся на следующий день с машиной, урчащей как новенькая. Была даже заменена вся прокладку на перекладинах, так как оригинальная сгнила. Рид зарегистрировал номерные знаки онлайн и получил новые регистрационные документы на следующей неделе. Он уже больше не был один на пляже, как всего две недели назад. Начинала наступать хорошая погода, и летние отдыхающие начинали прибывать, чтобы открыть свои дома. Очень немногие дома были заселены круглый год, как он намеревался сделать.

Рид отсутствовал так долго, что не знал никого из своих соседей. Он не очень любил представляться незнакомым людям, поскольку чувствовал себя неловко в обществе. Ему удалось кивнуть нескольким лицам, которые стали знакомыми, когда он проходил мимо них на пляже день за днем, но это была вся степень его взаимодействия. В домах своих ближайших соседей он не видел никаких признаков проживания. Он просмотрел документы из адвокатской конторы, и там не было никаких упоминаний о продаже земли. Он позвонил в юридическую фирму, которая занималась имуществом его родителей, и подтвердил, что имущество все еще принадлежит… ему. Однако нигде в его доме не было ключей от нового дома, и их не было на брелке, который он получил. Он увидел табличку, привинченную к стене у входной двери. На нем было написано «Воробьи». Он не был уверен, было ли это фамильным именем или хозяевам просто нравились крошечные шумные птички. Табличка на его доме гласила просто «Воробьи», и ему нравилось это.

Дни Рида начали входить в рутину, и при этом очень комфортную. Он безал по утрам. Потом расслабился за завтраком. Затем он читал и или писал, в зависимости от своего настроения. Он работал над собственной книгой и получал огромное удовлетворение от процесса написания. Он понятия не имел, был ли она хоть сколько-нибудь хороша, но это было приятное занятие. Гораздо более приятное, чем когда-то было программирование. Жизнь быстро налаживалась, приближаясь к совершенству. Единственным недостающим ингредиентом был кто-то, с кем можно было бы поделиться им.

— —

Прошло три недели его пребывания, когда он обнаружил тайный запас виски своего отца. Он не только обнаружил это, но и во внезапном приступе ярости выпил совсем немного. Этим утром он хотел заползти под камень и умереть. Казалось, он не был таким способным пьяницей, как Хемингуэй, и его писательство, вероятно, было в нескольких световых годах от того, чтобы быть таким же хорошим. Он решил, что мог бы жить с обеими этими вещами, если бы только его можно было избавить от пыток высокими звуками, которые сейчас сверлили его мозг. На мимолетную секунду он представил себе нескольких шумных маленьких воробьев, энергично щебечущих друг с другом. Он заставил себя открыть глаза и увидел, что смотрит в потолок гостиной. Он застонал и сел.

Три резких крика испуга пронзили его мозг, и он снова застонал. Он закрыл глаза и, пошатываясь, поднялся на ноги. Как только ему удалось снова заставить свои глаза работать, он оглядел комнату, чтобы понять, откуда исходил этот звук. Он остановился, оказавшись лицом к большим стеклянным дверям, ведущим на террасу с видом на океан. Там, по другую сторону стекла, были три очаровательные девушки с одинаковыми чертами лица. Все трое со стройными изгибами в обрезанных шортах и обнаженных топах на бретелях средней длины. Все с короткими, каштановыми и непослушными волосами, подстриженными как у пикси. Его затуманенный мозг сказал: «Тройняшки».

Однако выражения их лиц не были одинаковыми, когда они смотрели на него в ответ. Та, что слева, была в шоке с широко раскрытыми глазами и открытым ртом. Ее шок не помешал ей сфотографироваться на свой мобильный телефон. Средняя улыбалась. Та, что справа, держала руки перед лицом, но смотрела на него сквозь пальцы. Что-то в позе последнего заставило Рида посмотреть на себя сверху вниз. Вот тогда-то он и понял, что полностью… о боже, он совершенно голый. Судя по солнцу, было уже далеко за утро. Он развернулся, чтобы повернуться к ним спиной, потерял равновесие и упал боком на спинку дивана, ударившись об пол с тяжелым стуком. Новые визги сверлили его голову. Он лежал на полу за диваном, надеясь, что его мозг просто взорвется и прямо сейчас покончит с жизнью.

— С тобой там все в порядке?

Теперь голос звучал яснее, и он поднял голову вверх, чтобы увидеть трех девушек женщин, стоявших у второго ряда дверей во внутренний дворик и смотревших на него. Он услышал щелчок, когда была сделана еще одна фотография. За диваном вообще не было никакой защиты, так как мебель стояла посередине большой комнаты, отделяя гостиную от столовой. Та, у кого был телефон, все еще был шокирована, но уже не так сильно, улыбка второй превратилась в ухмылку, а застенчивая теперь смотрела на него с любопытством.

Рид протянул руку и сдернул одеяло со спинки дивана, чтобы прикрыться. Как только она была достаточно обернута вокруг его талии, он с трудом поднялся на ноги и повернулся лицом к своим неожиданным гостям.

— Что вы делаете на моей палубе? — спросил он туманно.

— Что вы делаешь в доме отдыха «Хейвен»? Вы скваттер? Я в нескольких секундах от того, чтобы позвонить в полицию! — сказала потрясенная девушка, наконец обретя дар речи и указывая на свой мобильный.

Он знал, что это была пустая угроза. В этом районе не было сотовой связи.

— Я Рид Хейвен. А вы кто такие? – спросил он.

— Вы Рид? — потрясенный пискнули они, и его мозг пообещал ему медленную мучительную смерть.

— Пожалуйста, моя голова сейчас взорвется. Потише, — взмолился он.

— Девочки! Что вы здесь делаете? — раздался чей-то голос, и на палубе появилась женщина постарше — возможно, его возраста.

Она обладала многими прекрасными чертами тройняшек, но в ней чувствовалась безмятежность и властность. Она должна была быть их матерью. Рид был очарован ее красотой. Она повернула лицо, чтобы заглянуть в дверь патио, и ахнула. С Рида было достаточно. Он двинулся вперед, чтобы закрыть жалюзи, но наступил на одеяло и выдернул его из пальцев. Они все хорошенько разглядели его, прежде чем он быстро наклонился вперед, чтобы схватить одеяло. Комната сошла со своей оси, и он рухнул на пол головой вперед. Звезды взорвались, и сознание Рида последовало за ними в темную бездну. Последнее, что он услышал, был щелчок фотоаппарата.

— —

Мягкие, теплые руки осторожно положили прохладный компресс на его пульсирующий лоб. Он слегка застонал и услышал приглушенный писк и чье-то шиканье. Его глаза медленно открылись, и он посмотрел в лицо матери.

— Я поняла от своих дочерей, что вы представились как Рид, сын Джорджа и Мелинды, — тихо сказала она.

Он слабо кивнул.

— Пока тебя не было, я заглянула в твой бумажник, чтобы подтвердить это, — призналась она, и он снова слегка кивнул.

— Где твои родители? — спросила она.

Он взглянул на нее, и выражение ее лица застыло, когда она увидела правду в его глазах.

— Они скончались прошлой зимой, — тихо сказал он.

— О! — сказала она, и он увидел, что ее нижняя губа дрожит.

Он перевел взгляд на ее дочерей, и их улыбки померкли от его новостей. Затем он посмотрел вниз и понял, что лежит в своей постели, прикрытый только тонкой верхней простыней на голом теле, и четыре женщины наблюдают за ним. Как он сюда попал? Затем возник более важный вопрос.

— Как… как вы попали в мой дом? — спросил он.

— Джордж подарил мне связку ключей несколько лет назад, — сказала мать, сделав глубокий вдох.

Итак, они знали его родителей и знали их некоторое время.

— Похоже, вы ставите меня в невыгодное положение.

Печаль девушек немного утихла, и на их лицах появились улыбки.

— Кто вы такие? — спросил он, взглянув на дочерей.

Женщина слабо улыбнулась, должно быть, осознав, насколько все это странно.

— Я Эвелин Спарроу. Это мои дочери Эмили, Эрин и Элизабет.

Теперь у него были имена для потрясенной, смелой и застенчивой в таком порядке. Она повернулась и строго посмотрела на них.

— Идите заканчивайте распаковывать вещи.

— О-о-о! — заскулили они в унисон, но она прогнала их прочь.

В последний раз дерзко помахав Риду, они вышли из комнаты. Он услышал, как закрылась входная дверь.

— Мне очень жаль слышать о твоих родителях. Мы видели их только прошлым летом. Твоя мать была нездорова, казалось, с каждым годом она все больше ускользала, но твой отец казался нормальным, хотя и немного уставшим, — сказала Эвелин.

— В декабре со мной связался адвокат, который сказал мне, что мама умерла, а через несколько дней умер и папа, — тихо сказал он, чувствуя, как у него пульсирует голова.

Он почувствовал, как мягкая рука взяла его руку.

— Вы с ним не разговаривали?

Он посмотрел в полный сострадания взгляд женщины и сдержал слезы, которые грозили пролиться наружу. Вместо этого он прочистил горло.

— Нет. Он… отказался.

Он отвернулся и сморгнул слезы с глаз.

— Э-э, я бы хотел одеться, если вы не возражаете.

Она кивнула и встала.

— Я буду на кухне.

Она вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Он откинул простыню и выбрался из постели. Его голова была не очень довольна его новыми событиямий или вообще его переездом, но он хотел одежду. Ему нужно было постирать, понял он, увидев, что осталось. Он натянул пару спортивных шорт и старую футболку. Он направился на кухню, где увидел сидящую Эвелин, и увидел, что место выглядит немного неряшливо. Она начал складывать вещи в посудомоечную машину, и ему пришлось сдаться, так как у него слишком сильно болела голова.

— Извините за беспорядок, — неловко сказал он.

— Не беспокотесь об этом. Вы приехали один? — спросила она с огоньком в глазах.

Это был дерзкий вопрос. Он остановился и осмотрел ее. Она не могла быть намного старше его. Может быть, 36? Ее дочери выглядели на 18 лет, так что она должна была родить их, когда ей самой было 18. Она была в очень хорошей форме, так как на ней была какая-то облегающая спортивная одежда и кроссовки. Как и у ее дочерей, у нее были темно-каштановые волосы, но у нее они были длиннее и доходили до основания тонкой шеи. Красивые, боже, они были красивыми, темно-карие глаза, может быть, немного больше, чем он ожидал. Очень красивый рот с губами, на которых, казалось, была естественная улыбка.

— Я сказала что-то не так? — спросила она, когда он так долго молчал.

Он опустился в кресло рядом с ней, чтобы дать отдых своей бьющейся голове, а его лицо покраснело от смущения.

— Нет, извини. Да, я совсем один. Я имею в виду, я здесь один. Э-э, я не просто в гостях, я живу — я собираюсь жить здесь. Черт.

Он запнулся и пробормотал свой ответ, чувствуя себя полным ослом. Он почувствовал, как ее рука легла на его руку.

— Все в порядке. Не нужно нервничать. Я не укушу, — сказала она с усмешкой, показывая свои жемчужно-белые зубы, как будто противореча своим словам.

Он слабо улыбнулся, и она склонила голову набок, чтобы посмотреть на него.

— Твой отец мало говорил о тебе и твоей матери. Ну, она перестала разговаривать к тому времени, когда мы их встретили.

Он кивнул, так как не ожидал большего от этого человека. Его любопытство пересилило дискомфорт от разговора с хорошенькой женщиной.

— Когда именно ты познакомилась с моими родителями? Как вы убедили их разрешить вам построить дом на нашей территории? Почему оба дома подключены к одной и той же системе водоснабжения, электроснабжения и телефонной связи?

Он был ошеломлен количеством вопросов, которые у него возникли. Она улыбнулась ему и печально кивнула.

— Я уверена, что у тебя есть еще много вопросов. Мне пока не разрешают отвечать на некоторые из них. Через несколько месяцев мы узнаем, что будет дальше. Извините, сейчас я не могу объяснить это лучше. Вот что я могу вам сказать. Мы познакомились с твоими родителями тринадцать лет назад. Представитель правительства, на самом деле друг вашего отца, представил вас и договорился с вашими родителями, чтобы они позволили нам построить дом на участке, оставаясь при этом вне какой-либо государственной регистрации или коммерческих услуг. Никаких следов.

— Мой муж был очень хорошим мастером и сделал большую часть работы по строительству нашего дома. Пять лет назад был сильный шторм, и дома были повреждены. Он починил их, защитил от штормов.

Она улыбнулась, глядя в окно на дом через широкий двор. Можно было видеть, как ее дочери переносили чемоданы из фургона в дом. Эвелин снова обратила на него свое внимание.

— Мы… много переезжали, но всегда возвращались сюда летом. Твои родители были отличными соседями. Твой отец присматривал за девочками, когда они были намного моложе, — добавила она и увидела, как сжалась его челюсть.

— Мне жаль. Мы видели твои фотографии, но он так и не сказал мне, почему ты решил уйти.

Дыхание Рида вырвалось из легких, когда его грудь внезапно сжалась в ответ. Он возмущенно посмотрел на нее, затем закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов. Она не знала. Когда он достаточно успокоился, он снова открыл глаза и увидел, что она наблюдает за ним, ожидая. Он кивнул сам себе. Он мог бы это сделать.

— Когда вы познакомились с моей мамой, она была прикована к инвалидному креслу и потеряла способность говорить. Я сделал это.

Она ахнула, и ее рука крепче сжала его.

— Когда мне было 17, меня пригласили на вечеринку, и там была выпивка. Это была первая и единственная вечеринка, на которую меня когда-либо приглашали. Все так пили… Я тоже выпил. К тому времени, когда я хотел уехать, я понял, что не могу вести машину. Я позвонила маме, чтобы сказать ей, что переночую в машине, а утром поеду обратно. Она сказала, что хочет, чтобы я был дома, потому что на следующий день мы встречали папу в аэропорту. Она сказала, что приедет за мной.

Он на мгновение замолчал.

— Ее машину сбил пьяный водитель. Оставил ее с повреждением головного мозга. Постепенно ей становилось все хуже. Папа винил меня. Не сказал бы этого мне в лицо, но он перестал смотреть на меня. Потом он перестал со мной разговаривать. Я больше не существовала для него. Полагаю, я никогда по-настоящему этого не делал. В нем было достаточно любви только для одного, и мама была его миром. Я… должен был уйти. Мама была напоминанием, а папа хотел, чтобы я ушел. В тот день, когда мне исполнилось 18, я пошел в армию. Самый быстрый билет в другое место. Я прослужил шесть лет. Изучил программирование. Когда я ушел, я брался за одну контрактную работу по кодированию за другой. Я зарабатывал приличные деньги. Не целое состояние, но мои расходы были минимальными. Я живу один.

Наконец он выговорился.

— Боже мой, ты же не виноват в том, что случилось с твоей матерью! — охнула Эвелин.

Он убрал свою руку от ее руки.

— Это больше не имеет значения, не так ли? Они оба ушли. Теперь в доме больше нет болезненных напоминаний. Я хотел бы поблагодарить твоего мужа за замечательные изменения, которые он внес в дом. Он больше даже не похож на старый пляжный домик, в котором моя семья провела столько счастливых летних месяцев.

Он перевел взгляд на нее и увидел в них печаль. Потом он понял, что не видел ее мужа. На ней не было обручального кольца. И она сказала, что ее муж «был» очень талантливым мастером…