В яранге царил полумрак. С треском бегал огонь по углям в очаге. Свеча ровным пламенем горела на алтарном камне. Рядом дымились травы, привезенные студентами, как подарок старому оленеводу. Таких ароматных трав на Севере не найти. Коля решился прервать тишину вопросом, которым задался еще в университете, на лекциях и после чтения сказок:

— Я увидел, что сказки народов Севера самые жестокие, но и они особенные по сюжетам, как нигде. Взять хотя бы вот эту! Пока молодой охотник был в тайге пришли соседи с поморья и убили его дядю, ограбили дом. Охотник ставит на них ловушки, одну за другой, убивает всех из чужого племени, сдирает с них кожу, варит и ест их яйца, а потом оставив в живых только одну самую красивую девушку женится на ней и живет долго и счастливо, воспитывая многочисленное потомство. Это ведь Стивен Кинг отдыхает! Ни у какого народа нет таких сказок!

— Так это у других народов — сказки. — Отвечает ему хозяин.

— А у нас быль! Мы рассказываем те истории, которые действительно случились и запали в память своей невероятностью. Как дикая месть сироты-племянника за нелепую смерть своего доброго дяди, что ты рассказал нам сейчас. Но мы, люди, которые видели это, не можем забыть его историю и пересказываем дальше. Поэтому наши сказки не похожи на сказки других людей. Наши сказки — это истории людей, они появляются и сейчас. Есть и такие, которые не закончились..

— Расскажите такую, пожалуйста! Расскажите. Только света надо добавить, мы будем записывать. — просят студенты со всех сторон, и среди них Женя, умничка-отличница.

— Какую же сказку вам рассказать?

— Новую, в которой еще не конца.

— И чтобы в ней тоже ели гениталии…

— И пусть в ней тоже будет месть…

— О, нет! Это плохая сказка. Есть одна такая сказка — очень плохая сказка!!! Вам будет очень страшно… И вы скажете мне потом, зачем такую сказку нам рассказал?

— Не скажем! Пожалуйста, расскажите! — голоса студентов звучат все более просительно. Они наивно думают, что дед отказывает ритуально, а они ритуально упрашивают его, и это часть игры вокруг сказки.

— Ну, смотрите! Эта сказка началась у нас на Севере, но где она закончится не знает никто… Она любого из вас может коснуться: вашей сестры или брата, сына или дочери, а может быть, уже коснулась вашей жены или матери.

Началась эта история на реке Колыме в ГУЛАГе, в одном из лагерей, полностью расформированных после смерти Берии. Вместе с невинно осужденными, преступникам и вольнонаемными вышло из этого лагеря на свободу Великое Зло. Так получилось, что это Зло было человеком, или приняло образ человека. Так получилось, что человек этот нашел приют у чукчей, живущих по традиции, мог быть им полезен в хозяйстве и задержался на весь холодный сезон. А ближе к весне он убил всю семью, и чтобы забрать их силу приготовил и съел гениталии старших мужчин и матки женщин. На другой день, он угостился по подобному рецепту и плотью их детей. Последняя пища особенно пришлась ему по вкусу.

Набравшись сил, за теплое время года он добрался до Сахи, до одного из городов и устроился там на работу. Оказалось, что он был доктором, таким который лечит больную голову, если человек слышит то, чего нет или видит такое же. На этом поприще перед ним открылись огромные возможности. Человек этот, которого позже стали звать Большой Дед, и мы тоже так будем его называть, больше всего любил наблюдать, как страдают другие люди. То ли он родился таким, то ли стал таким в лагере. Мы уже никогда не узнаем.

Его больные были для него идеальными пленниками. Он мог делать с ними, что ему вздумается, ведь большинство средств лечения таких болезней, были весьма жестокими, а меры ограничения свободы, которые можно было применить к таким людям, и здорового бы свели с ума. В Сахе на своей работе он оттачивал свои навыки причинять боль и мучением, доставлять страдание словами, унижать человека до звериного состояния и делать его навсегда больным.

Но скоро ему стало этого мало, стало скучно. Ему захотелось другого. Более свежего, более яркого. Он больше не хотел уничтожать больных. Его мечтой стало делать из здоровых больных. Ему не хотелось причинять страдания тем, кому он был безразличен. Он желал заставлять страдать тех, кто его любил, кто дорожил бы им. И еще он все чаще вспоминал вкус детской плоти и желал страстно и мучительно попробовать её снова. Только теперь он уже не хотел готовить это мясо. Он хотел есть его сырым.

Ему повезло и в его распоряжении попал один охотник, искусанный бешеным волком, который был многодетным вдовцом. Оставив мужчину умирать в закрытой камере без всякой помощи, он пошел в его дом и зверски убил его детей, взяв у девочек и мальчиков то, что ему было нужно. Насытившись их сырой плотью, он убрал следы убийства в их доме, засыпав землей сырую кровь и потихоньку, день за днем, выносил их тела в тайгу, где падальщики — звери и птицы — помогли ему скрыть все следы преступления.

Через месяц он уехал в Приморье, в Советскую Гавань. Там он получил должность районного психиатра, но суть работы сильно изменилась. В основном он принимал здоровых людей, которым нужно было от него лишь одно: подтверждение своего психического здоровья для устройства на работу. Среди них было множество женщин, молоденьких девушек и дамочек постарше. Ему не нужно было узнавать у них адрес или номер телефона. Все данные были в карте. За время короткого сеанса он успевал понять, интересна ему новая жертва или нет. И если она была ему интересна, то начинал преследование.

Так он нашел себе в игрушки работницу лучшего детского сада, дефектолога-логопеда Татьяну, одинокую мать, у которой в Совгавани не было никакой родни. Он приучил её к жесткому сексу, к грязи, к порке, к унижениям и наслаждался, наблюдая, как ломается в его руках эта властная и важная женщина, которая при первом комплименте смерила его презрительным взглядом с головы до ног и фыркнула, как кошка.

Через пару лет Татьяна наскучила ему, и он встречался с ней все реже, отдавая предпочтение новеньким, которые дарили ему более яркие эмоции. Но однажды, случайно увидев ее через окно автобуса вместе с дочерью, он решил воплотить в жизнь новый план. Она была такая другая со своей семилетней девочкой, такая заботливая, милая, мягкая, что ему захотелось растоптать этот последний островок ее личности. Пусть она приведет ему дочь на заклание.

За годы спокойной жизни, вдали от зоны, от сурового климата Восточной Сибири, от крутых характеров его обитателей Дед набрался кое-каких знаний, подрос в теории, начитался книжек. Одна оргазмическая фантазия узника Бастилии, получившая свободу и огласку благодаря Французской Революции, не давала ему покоя и казалась вполне осуществимой. Поместить в женское тело на место матки живого зверька, зашить естественные выходы и наблюдать за смертной агонией жертвы. Эта идея стала для него наваждением. Но он понимал, что взрослая женщина, даже такая покорная, как Татьяна, не даст без сопротивления сделать с собой такое. Ясно было, что гнев самозащиты может привести к нежелательным последствиям для него, даже к поражению или гибели. Другое дело ребенок. Тем более приведенный матерью.

Идея убить дочь Татьяны овладела Дедом настолько сильно, что он вернул к себе женщину и ее доверие, и вновь поработил её волю. Когда же он высказал ей свое последнее желание, она не в силах была как исполнить его, так и отказать своему Господину.

Надо сказать, что души, не погребенные по традиции, не оплаканные, не имеющие могилы долго блуждают по земле в поисках входа в мир мертвых. Но невинные дети, убитые Дедом в первой семье, а после другие жертвы в яранге отца-охотника давно уже достигли Царства Мертвых, где были милостиво приняты и самим Смертью и его вечной спутницей Весной.

Дети просили отмщения так усердно, что бог и богиня Смерти решили сами выйти в мир в человеческих обличьях, чтобы встретиться глаза к глазам с жестоким убийцей.

В то время девочка-Смерть жила в Совгавани, но была помладше дочери Татьяны и ходила в другой детский сад. Но её тетя руководила тем детским садом, где работала Татьяна, и заметила, что племянница плохо выговаривает некоторые звуки русского языка. Так девочка-Смерть попала на занятия к Татьяне в то самое время, когда Дед приговорил дочь Татьяны Леночку к лютой казни.

Неизвестно точно, как произошла подмена. Может быть, дети просто сговорились, может быть, ребенка обманули, а может быть, это был хитрый план самой Смерти, но в назначенный день Татьяна привела в кабинет к Деду чужую дочь, ребенка, который не был даже похож на ее родного, и который был ей безразличен. Татьяна научила пятилетнюю девочку-Смерть как надо отвечать доктору, а близким объяснила, что консультация психиатра необходима в её случае дислексии.

Татьяна надеялась, что приведет ребенка и сможет уйти. Но у Деда были другие планы. Он хотел, чтобы мать ассистировала ему в экзекуции. К тому времени он уже хотел видеть и ее чувства, которые она будет испытывать наблюдая за гибелью дочери. Конечно, он моментально заметил подмену, но раскрылся не сразу. Ему надо было понять, как вести себя в новых условиях.

К тому же, он обнаружил в ребенке нечто особенное: девочка-Смерть была весела, доброжелательна, открыта к общению, но он не мог к ней даже дотронуться. Стоило ему лишь приблизить к ней руки, как он чувствовал упругую энергию, будто какие-то силы отбрасывают его в сторону. Нет, он не испугался. Он еще больше захотел взять плоть такого врага и сожрать её. Он верил, что станет тогда всемогущим. Но как?

В конце осмотра он попросил Татьяну выйти из кабинета и спросил малышку:

— А где же твоя мама? Почему ты пришла с тетей?

— Мама на льаботе, она всигда льаботает.

— И где же твоя мама работает?

— В польту, на скльаде.

— Хорошая девочка! Вот тебе книжка. Почитай! Я пойду с тетей поговорю.

Не буду рассказывать вам, как наказал Дед Татьяну за обман. Пусть это сделает ваша фантазия. Теперь во искупление своей вины он поставил перед ней новое условие. Татьяна должна была привести к нему и свою дочку, Леночку, и девочку-Смерть, и присутствовать лично, и сделать всё, что он скажет. Она и дочь должны будут ассистировать ему на экзекуции и останутся за это в живых, а девочка-Смерть должна предложить им себя сама, быть абсолютно послушной и выполнять любые команды, которые он отдаст. Для этого им нужно приручить её.

Чтобы подготовить всех участников к желанной казни Дед начал давать Татьяне регулярные задания по обучению девочки-Смерти, которые та должна была получать от её дочери и выполнять в присутствии других детей. По планам Деда девочку-Смерть учили ползать на коленях и ходить на поводке, облизывать пятки и попки, ходить без трусов и раздеваться по первой команде. Выставлять себя на показ в окнах и давать себя щупать любому, кого назовет Лена. Потом в ход пошли различные предметы, игрушки, которых в саду было достаточно. Там были и маленькие гирьки из игрушечного магазина, и продукты: яйца, колбаса, огурцы и баклажаны, были карандашики и фломастеры, была в конце концов, указка для игры в школу.

Постепенно в игру вовлекались новые дети, так что даже в соседних группах знали непристойные стишки про Леночку. Именно на это имя учили откликаться девочку-Смерть логопед и её дочка. Эта маскировка была не случайной. Даже если бы девочка-Смерть рассказала бы что-то дома, своим близким, то рассказ ее был бы про девочку-Леночку, а взрослые так невнимательны когда дети что-то рассказывают им, особенно, если это страшно, непонятно, и не из их жизни.

Тем временем, в садике появился новый мальчик, старше всех, поскольку из-за травмы не пошел вовремя в первый класс. Он понял, что происходит какая-то страшная игра, заговор против милой светленькой девчонки, которая только и делала, что улыбалась своим беззубым ртом и встряхнув хвостиками на все говорила: “Давайте!”

Это был сам Бог смерти, мальчик-Смерть, который пришел на помощь к своей подруге, но не мог в силу возраста осознать еще, кто они такие и что делают в этом странном месте. Его отец был летчиком малой авиации, тушил лесные пожары и все свободное время проводил с единственным сыном, из которого хотел вырастить настоящего человека.

Однажды сын рассказал ему всё, что регулярно происходит у низ в туалете. В какие игры играет его группа с маленькой девочкой. А еще и то, что слышал разговор Татьяны по телефону, и что девочку ждет операция, после которой у неё внутри будет жить мышка. Отец долго молчал, думал, задавал вопросы. Узнал, что операция назначена на другой день.

А затем он научил сына, что ему сделать, чтобы спасти девочку-Смерть. На другой день никто не умер. Правда малышку увезли в больницу, даже в краевой центр и говорят, что она долго лечилась. Дед сбежал из Совгавани и больше его здесь никто не видел. Татьяна с дочерью через некоторое время тоже уехали.

— А девочка-Смерть?

— Про нее сперва как-то все забыли. Сначала много шума было от других родителей, ведь все дети оказались жертвами, хотя и в роли наблюдателей или палачей. Хотели снять заведующую, но потом пожалели, она же была родственницей главной жертвы и ничего не знала. А потом рядом с Совгаванью закончила свой полет первая женщина-космонавт и всё внимание переключилось на это событие. А после и вовсе все как-то про все забыли.

— А мальчик-Смерть?

— Они с семьей куда-то уехали. Да они и жили здесь недолго. А вот семья девочки-Смерти через два года вся вымерла. Никого не осталось. Малышку забрали в детский дом. Старики говорят, что она будет преследовать Деда до тех пор, пока не найдет его и не убьет его страшной смертью, страшнее той, что он подарил бедным детям охотника.

— И конечно, пока не известно, умер Дед или нет?

— В том-то и дело, доподлинно известно, что он жив. После того случая в Совгавани в разных городах Приморья, Дальнего Востока, Сибири стали повторяться эти истории. Женщина-воспитатель или учитель, развращенная группа детей, одна жертва, которую готовят к распутству и самоотдаче. И характерные следы преступления: детские стишки, которые трудно было себе представить раньше, похабные рисунки на детских площадках с надписями типа “Леночка-шлюха”, “Юля- давалка”, “Галка — соска”, “ Таня — б…ь”. А спросишь детей, есть у вас Лена или Юля, Галя, Таня? Нет девочек с такими именами, никто их не знает, не видел никогда, не понимает, кто и когда такую надпись написал.

— А стирать или закрашивать не пробовали?

— Конечно, пробовали! Только сотрешь или покрасишь, новая через несколько дней появляется или там же, или рядом в новом месте. А потом обязательно какая-то девочка пропадает без вести, и сколько не ищут, не найти её. Ходят слухи, что милиция, теперича полиция, находят останки, но там такое, что родителям даже не сообщают, чтобы не бередить сердце. Да, и мальчики тоже пропадают. Но о них совсем мало говорят. Старики думают, что это всё Дед. Деду же все равно, главное забрать силу детства.

— Ну и жуть… И давно это началось?

— Да лет сорок, или чуть больше. След за Дедом от Тихого океана уже к Атлантике тянется. Давно за Урал он перевалил. Еще говорят, что он давно не один, что у него банда и в ней большие люди и шишки состоят. Конечно, только прикрывают, да кушают. Уж больно вкусна плоть человеческая!

— Ну, рассказали сказку! Теперь точно не уснем!!!

— Да, у нас на площаде и в лифте все время такая надпись появляется…

— И я такое видел.

— И я…

— … и я!

Продолжение следует…

вслед за вашими комментариями и оценками. Они двигают эту публикацию вперед. Их отсутствие остановит её в любой момент.