Она полностью обнажена. Просто и безо всякого превознесения красоты своего тела, показушности, или наоборот неестественной стыдливой скованности, стоит посреди комнаты, опустив руки «по швам», и её босые ступни утопают в ворсе мягкого огромного ковра. Отец привёз его три года назад из… из… Как же бешено сердце колотиться!.. Её влажные после душа волосы растрепались, беспорядочным покрывалом расстелились по спине, и – я точно знаю – с их кончиков стекают по горячей коже холодные крупные капли воды.

Мы смотрим друг на друга, конечно же, как два идиота. Вся разница только в том, что я – идиот одетый, а она – идиот голый.

Внезапно тишина разрывается, и часть моего сознания возвращается из поднебесья.

– Я не слышала, как ты пришёл. Может, всё – таки выйдешь… – произносит она, улыбаясь одновременно смущённо и хитро.

Да, ей несомненно нравиться моё лицо. Ещё бы! – взгляд быстро перемещается ниже на кустик тёмных курчавых волосков, потом чуть поднимается – прощально пробегает по обнажённой невыносимо прекрасной груди, шее, возвращается к глубоким зелёным глазам и стыдливо тонет в ворсе ковра где – то посредине между нами, а лицо… Целая гамма эмоций. Смущение, радость и огорчение одновременно. Губы упорно не хотят разлипаться. В горле как всегда предательски пересохло.

– И – извини, я не х – хотел… не знал что ты… неодета, – мямлю я, не отрывая взгляд от пола. В голове от своей же речи несутся оскорбления. «Что это со мной? Ведь никогда не заикался! Надо… взять себя в руки. Просто голая девчо… девушка. Тем более сестра. Ты на неё не смотришь вот уже… – Считаю секунды. Их мало. Всего четыре. – Просто не смотришь! Собрался?» Киваю самому себе. «Ну, давай… »

Поднимаю голову и вновь невольно пробегаю взглядом по прекрасному обнажённому телу. Силой заставляю себя взглянуть на её лицо. Улыбается. Глаза лукавые, но щёки от стыда окрасились в пунцовый цвет.

– Ну, блин, Костя! Быстро выйди, скотина! – вдруг произносит она, и в полсекунды оказывается на диване, одновременно закрываясь покрывалом и хватая лежащую на спинке подушку. Бросок…

Трёхочковый! Наконец – то возвращаюсь из – под облаков на землю. На лице автоматически возникает улыбка. Сестра в это время смеётся и, придерживая одной рукой покрывало, другой уже тянется за второй подушкой…

– Всё, всё! Уже ухожу! – кричу я, и в тот момент, когда столкновение моего лица с плюшевым снарядом становиться почти неизбежным, ныряю в коридор. Потом, подумав, осторожно не высовываясь, закидываю подушки обратно в комнату.

Жду.

Через несколько секунд в дверном проёме показывается голова сестры. Увидев меня, прислонившегося плечом к дверному косяку, голова смеётся и показывает язык. Грожу ей пальцем. Скорчив ещё одну рожицу, голова исчезает за закрытой дверью и на ажурном непрозрачном стекле, возникает неподвижная тень, от которой внезапно отделяется и падает оболочка. Словно сестра стоит возле двери, не двигаясь, и прислушивается… Словно она знает, что я сейчас так же неподвижно стою напротив, и смотрю на силуэт её обнажённого грациозного тела.

Словно хочет, что бы я вошёл…

Подношу ладонь к двери. Она не заперта, нужно только толкнуть. Но вместо этого я зачем – то провожу рукой по прохладному стеклу, и тихо шепчу:

– Я тебя люблю…

Почему – то мне кажется, что из – за двери доносится: «Я тоже… »