Я хотел взять ледышку, чтобы охладить синяк, но лежавший на подушке мобильник заиграл и отвлёк меня. Определитель номера показал мне фамилию ПЧЕЛИНЦЕВ, быстро поднял с раскладушки и погнал на террасу, я мельком огляделся – увидел десять утра на большом будильнике, спящую на диване безмятежную Наталью и яркий свет начавшегося дня, который давно заполнил комнату, перебивая включённый тусклый торшер.

– Здравствуйте, Евгений Саныч, – и я плотно закрыл дверь террасы.

– Привет, Константин Юрич! – бодрым голосом воскликнул главный редактор. – Что с нашим китайским чаем?

– Закипает, Евгений Саныч! – я постарался ответить тем же тоном.

– И как думаешь, через недельку вскипит? – спросил он с явной улыбкой.

– Обязательно!

– Значит, уложишься в срок?

– Конечно!

– Молодец, жду с нетерпением! Как съездил в Петербург?

– Не совсем удачно, Евгений Саныч! Не тот художник, о чём я думал!

– И ладно! Для общего развития съездил и нормально! Тут художников на твою тему целая очередь, я тебе говорил!

– Понял, Евгений Саныч!

– Добро! Через неделю жду! Рад был слышать твоё отличное ЗДРАВИЕ! – и дал резкий отбой.

По поводу «отличного ЗДРАВИЯ» он немного ошибся, приходилось накачивать себя, чтобы удачно завершить писанину, уж очень подводили гнуснейшие события личной жизни. Я стукнул кулаком по притолоке двери и громко настойчиво сказал, даже не сказал, а приказал:

– Писать! Писать! Во что бы то ни стало писать и дописать! Ты понял?!

Дверь террасы вдруг медленно приоткрылась, вошла Наталья с копной взъерошенных волос и тихо сказала сонным голосом:

– Не убивайся, Костик. Ты же всё время пишешь и пишешь, и очень хорошо пишешь, и обязательно допишешь, я верю.

– Это кто тут такая? Откуда тебе знать: хорошо или плохо? Ты что, успела прочитать?

– Я не читала, клянусь. Я за водой пришла, – и Наталья шатко направилась к чайнику. – Костик, я вчера лишнего ничего ни болтала?

– Не успела, свалилась и заснула: иди – ка досыпать, не раздражай меня с утра:

– Ой, гадкая водка, воды – воды. У меня во рту, как в пустыне, такая сухота.

– Сухота – на дорогах, а в пустыне – сухость, тоже мне знаток русского языка. Чему вас только в школах учат?

Она меня сильно нервировала, я пулей влетел в комнату и взял из шкафа большое чистое полотенце.

– Костик, какой же ты образованный и умный писатель, – проговорила Наталья, жадно глотая воду из алюминиевой кружки, – и как же тебе здорово в этой пижаме, ты в ней такой домашний, такой хорошенький.

– Слушай, ты: пей воду и ступай досыпать! Очень прошу тебя!

И я решительно двинулся обратно на террасу – прямо на Наталью, стоявшую в проёме двери. Она ахнула, отпрянула в сторону и закрыла лицо руками, подумав совсем о другом.

– Да ты что, сдурела?! Больно ты мне нужна, чёрт бы тебя побрал! – я промчался мимо, завернул на направо и распахнул смежную дверь, ведущую по лестнице на второй этаж.

Пробежав по ступенькам наверх, я ворвался в ванную комнату, швырнул полотенце на вешалку, хотел открыть воду, но в кармане пижамы снова заиграл мобильник. Я вынул телефон и посмотрел на него.

Там вспыхнуло знакомое имя – ОЛЕНЬКА.

Пришлось опять врать, будто радуюсь до глубины души:

– Здравствуй, Оленька! Здравствуй, дорогая моя!

– Костик, любимый! Как ты там?! – она играла похлеще меня. – Как же я соскучилась по тебе, по твоим рукам, по твоим глазам, по твоим ласкам, ты просто не представляешь себе!

– А уж я – то как, если бы ты знала! Когда приедешь?!

– Через два дня!

– Наконец – то! Какой поезд?! Я встречу!

– Нет – нет, сама доберусь!

Я заранее знал, что она откажется, потому что никакого поезда не будет, а будет машина моего отца из Петербурга в Москву, но я уверенно продолжал свою линию, слушая наглое враньё.

– Как это сама?! Я люблю тебя и хочу встретить?!

– Любишь – любишь, только не надо! Я ещё не знаю, какой поезд… а потом с вокзала мы поедем на базу на нашем автобусе! Понял?!

– Не понял, зачем с вокзала – на базу, вы что совсем «ку – ку»?!

– Это не мы «ку – ку», это тренер «кукукнулся», хочет сразу учинить разборки!

– Значит, приеду на базу и дождусь тебя! – не унимался я. – Во сколько приехать!

Её голос нервозно задребезжал:

– Костик, не надо суеты изо всяких пустяков! Я буду дома около часа дня! Я сама! Если любишь, то пойми – сама!

– Тихо – тихо!

– Всё, Костик, меня зовут в зал! До встречи! Целую! – и дала отбой.

Я секунду помолчал, набрал отцовский номер и стал глупо мрачно повторять одно и то же:

– Целую… Целу – ю… Целую:

– Я тоже, сын мой! Но почему так немило?! – пробасил голос.

– О – о, привет, родной! Ты совсем загулял, отец, а потом ещё претензии: «почему так немило»! А почему не звонишь?!

– Хотел звонить, не вру, но эта бесконечная тусовка, пьянки, вылазки на природу окончательно закрутили, а Миша Саенко просто какой – то неугомонный тип!

– Как выставка?!

– Шедевр двадцать первого века! Безумно смелое откровение! Вернусь, расскажу, сын мой!

– И когда вернёшься?!

– Думаю… через два дня!

– Ну, надо же! – удивился я вполне правдоподобно. – И Ольга через два дня!

– Да ты что?! – засмеялся он и радостно заорал в трубку. – Невероятное совпадение! Не может быть?!

– Может, отец! Она недавно звонила!

– Прекрасно! Цирк – шапито собирается снова: акробаты и клоуны, птицы и звери!

– Ладно – ладно, слушай… клоун: во сколько приедешь?! Хочу быть дома и встретить, как положено!

– Ах, похвально! Вот это – сын: «ВСТРЕТИТЬ, КАК ПОЛОЖЕНО!» : Жди, часам к трём буду!

– Отлично, отец! Всё! Спешу! Пока! – и дал резкий отбой, убрав мобильник в карман, потому что разговаривать дальше было тошно, а затем прошептал сам себе. – Жду, циркачи мои, приезжайте, с нетерпением жду…

Чисто выбритый, освежённый душем и почти одетый, я стоял на террасе, допивал кофе и поглядывал на диван, где спала Наталья.

Сунув ноги в ботинки и нацепив куртку, я вышел из дома и закрыл дверь на два замка:

Как только мои шаги закончили стучать по ступенькам, Наталья сбросила одеяло, вскочила с дивана, метнулась к тюлевой занавеске окна и осторожно начала наблюдать.

Моя машина стояла у ворот, а я спешил по тропинке участка к высокой калитке, быстро открыл её, и тут же влетели четыре породистых здоровенных овчарки, а за ними следом вошёл сторож в длинном плаще защитного цвета. Собаки бегали, носились друг за другом, а мы со сторожем пожали руки и стали беседовать.

– Интересненько… – проговорила Наталья, продолжая следить.

Я достал из кармана деньги, отсчитал, отдал сторожу и кинулся к воротам, он мигом догнал меня и услужливо помог распахнуть. Сказав ещё

пару слов и дружелюбно хлопнув его по плечу, я нырнул в машину и рванулся за ворота, скрылся.

Собаки кинулись за мной, но громкий хозяйский окрик вернул их на участок, сторож торопливо закрыл ворота на засов, широко расставил ноги, закурил папиросу и внимательно посмотрел на окно, за которым стояла Наталья.

– Глупо, – сказала она и отошла на середину комнаты, – было бы очень глупо, Костик, бежать от собственной дачи, своего хозяйства и лесных просторов, я никуда отсюда не стремлюсь, хоть сторожи меня сотнями собак, дурачок…

На моём рабочем столе к великому несчастью мелькал монитор ноутбука.

Наталья смело шагнула к нему и радостно воскликнула:

– Ой! Опять забыл выключить! Который раз!. . Видит Бог – я не виновата! Костик, ты сам забыл! Не виновата я! – она потёрла руки, села на стул, примостилась поудобней и с нетерпением нажала клавишу. – Так – так – так:

Монитор красочно засветился, и быстро возник титульный лист моего китайского романа:

ЧАЙ ИЗ УТРЕННЕЙ РОСЫ

фэнтези

– Ага – А – А! Врёшь, от меня не уйдёшь! Забыл – так забыл!

Нажав очередную клавишу, она быстро подняла страницы вверх, отыскала необходимую строчку и увлечённо продолжила читать дальше, когда – то остановившись раньше именно на этом месте:

Накрапывал то ли дождь, то ли мокрый снег, и я спешил по сырому и мрачному двору к своему дружище Майклу. Место нашей встречи оставалось всё тем же – огромный скелет заброшенного «Москвича». Однако Майкл не сидел в нём как раньше, а стоял рядом, держа в руке открытый зонт, и смотрел в мою сторону, как я приближаюсь всё ближе и ближе.

Он протянул мне руку:

– Держи кардан, Костяшка!

– Привет! – ответил я.

Мы хлопнули ладонями, и Майкл сказал:

– Посмотри, Костяшка, как безжалостно пытали эту голимую машину: ободрали, покорёжили, сожгли… как человеческую душу: Атасс местечко, сколько здесь бываю, оно всё больше и больше нравиться – в нём есть страшная боль и жалкая беззащитность.

– Ты чего? – удивился я.

– Ничего, просто мерзкая погода, и какой – то дикий смурняк… – и он спросил. – Коньяк привёз?

– Привёз, – и я протянул ему пакет.

Он вынул оттуда рифлёную бутылку похожую на большую гранату и воскликнул, прочитав этикетку:

– Ой – ёй – ёй!»МАРТИН ЛУИС ТРИНАДЦАТЫЙ»! Ну, Костяшка, угодил! Такого в моём баре нет! Да – а – а, другарёк ты мой, спасибо! – он положил коньяк обратно и вытянул из – под куртки упакованный свёрток. – А вот подарочек тебе! Чай из утренней росы, здесь две пачки «Индийского», да смотри сам случайно не выпей! Я умоляю тебя, будь осторожен!

И у меня вдруг неожиданно вырвалось:

– Прямо чертовщина какая – то! – я словно заворожённый держал в руках этот свёрток и глазел на него. – Как ты сказал? Чай:

– Чай из утренней росы, Костяшка.

– Кошмар, просто чертовщина какая – то.

Майкл, конечно, ничего не понял:

Ворота моего участка были распахнуты настежь, и предвещали что – то неладное, я въехал вовнутрь, остановился и выскочил из машины.

Уже темнело, и в этих лёгких сумерках около дома игриво носились все четыре ряженые овчарки. Именно ряженные. На голове одной из них пикантно сидела круглая женская шляпка с дырками для ушей. Другая собака красовалась в старой Ольгиной куртке, в рукава которой были просунуты лапы, а молния застёгнута на спине. Третья была одета в мой тренировочный костюм со спортивной шапочкой. Четвёртая напоминала кухонную хозяйку, обвязанную пёстрым передником и косынкой между ушей, а на лапе болталась щётка для чистки кастрюль.

Запыхавшийся сторож ловил собак, то падая сверху, то осторожно подползая на четвереньках, но безуспешно.

– Что происходит?! – крикнул я

Смешные овчарки кинулись ко мне, дружелюбно закружились и залаяли.

Сторож схватил палку и бросил в них, отгоняя в сторону.

– Что за карнавал?! – опять крикнул я.

– Хозяин, ну что я мог поделать, что я мог поделать?! – начал оправдываться он, разводя руками. – Убежала твоя девчонка!

– Как убежала?! – я остолбенел.

– Да так, нашла дырку в заборе и – с приветом! Я даже моргнуть не успел!

– А как она вышла?! Я же запер её!

– Откуда я знаю! Смотрю: дверь открылась, и вот она – на пороге!

Собаки визжали и теперь скакали на него, требуя продолжения игры.

– Сиде – е – ть!!! – истошно завопил он. – Сиде – е – ть, бесы!!!

Овчарки то ли устали, то ли, наконец, испугались и начали приседать к земле.

– У – у – у!!! – и он потряс кулаком перед их носами.

– Ты: сторож хренов: ты можешь толком объяснить, что случилось?! – я решительно шагнул к нему.

– Только тихо, хозяин! – сторож резко поднял руки, как бы ограждаясь от меня. – Без оскорблений!. . Значит так: вышла из дома с огромной кастрюлей супа и целым мешком тряпок, накормила этих бесов, а бесы что – конечно мигом возлюбили девчонку и стали с ней наряжаться. Я говорю «иди девочка в дом, не велено!», а она своё – «меня всегда пускали на крыльцо дышать свежим воздухом, и вы не смеете мне запрещать, дядя!».

– Слушай, дядя, – процедил я сквозь зубы, – о чём тебя просили, когда оставляли здесь и платили деньги, а?! Тебя просили не выпускать её из дома ни под каким видом! А ты что?!

– А что я?! Между прочим, я второй ключ ей не давал!

Его слова моментально охладили меня и заставили задуматься:

– Чёрт, действительно, откуда она взяла ключ?. .

– У себя спроси, чем оскорблять без причины! – обиженно ответил он.

– Ах, ведьма: – догадался я, – наверно в подсобке подобрала, там же полно ключей: – и снова с диким остервенением навалился на сторожа, чуть ли ни брызжа слюной. – А какого чёрта ты тогда упустил её с крыльца и дал убежать в дырку?! Проворонил?!

– Да кто же знал, что она рванётся как сумасшедшая?! Сидела так мирно и спокойно, наряжала себе кабелей и вдруг как дёрнит! Собаки за ней, я тут же следом, кричу им «держать!», а они – на меня! У – у – у, бесы! – и сторож снова погрозил им. – Я не успел, хозяин, не успел! Она как коза сиганула за сарай и нырнула в дырку и – через поле, прямо к электричке! Куда мне за девчонкой?!

– Старый ты хрен, а не сторож! Хрен вонючий! – у меня задрожали кулаки.

– Но – но, потише, хозяин!

– Ты бы только знал, старый хрен, что она теперь натворит в Москве! Пошёл вон отсюда!

– Но – но, без этого! – защищался он. – Ты сначала разберись со своими девками, запасными ключами и дырками в заборе, а потом предъявляй претензии! Понял?!

– Пошёл вон, я сказал! Вон отсюда со своими ряжеными котятами! – меня судорожно колотило.

– Да пошёл ты сам: знаешь куда?! Больно мне нужно сторожить твоих шлюх! – он громко и визгливо брал на голос. – На, запихни себе в задницу эту подработку, не нужна она мне! – и стал швырять деньги на землю. – На! На! На!

– Пошёл отсюда, иначе я двину тебе в нос, старый хрен, вонючка! – и я замахнулся, абсолютно теряя контроль. – Что же ты наделал?! Ты просто не представляешь! – я схватился за голову и зажмурил глаза. – Уйди, быстрей! Быстрей!

Собаки лаяли то на него, то на меня и совсем потеряли ориентир.

– Спятил, ей Богу, спятил! – визжал сторож. – Люди, вы только поглядите! Спятил!

Он с горем пополам выгнал своих овчарок, и сам наконец – то исчез.

Я перевёл дух, спокойно собрал разбросанные деньги и сел на землю, прислонившись спиной к переднему колесу.

И вдруг по щеке побежала скупая слеза, она завернула в ложбинку губ, промчалась по ней и скатилась вниз по дрогнувшему горлу. Моя несчастная слеза – она, наверное, давно ждала этого момента.

Где – то далеко тревожно и жалобно прокричала электричка:

– У – у – ю – ю – ю! – и голос её разом пропал:

Чжоу Дунь – императорский тайный советник и агент по безопасности – стремительно завернул за угол подсобных зданий Дворца и вышел на хозяйственную территорию, где трудились рабочие: кто – то промывал рис, кто – то чистил рыбу на длинных мокрых столах, кто – то сбивал бочки, а кто – то сушил чай на тонких сетках.

Возле открытого широкого ангара Чжоу Дунь заметил Ван Ши Нана, сплетавшего из больших листьев плотные веники.

Слуга Ван Ши Нан, увидав его, оставил работу и повернулся к нему лицом.

Чжоу Дунь подошёл совсем близко, на всякий случай внимательно посмотрел по сторонам и спокойно сказал:

– Вот что… наш плотоядный… бросай свои веники, бери лопату и лети стрелой к тростниковой роще, к дальнему болоту. Оно знакомо тебе?

– Знакомо, – настороженно ответил Ван Ши Нан, – где висит забытый бамбуковый фонарик.

– И где ты занимался скотским делом в присутствии оголённой Юй Цзе.

Ван Ши Нан смело ответил, глядя в глаза Чжоу Дуню:

– Я прошу вас, Главный Мандарин, не называйте это дело скотским, оно было бы таким, если бы я заперся один в своей комнате. Передо мной стояла во всём своём великолепии юная девственница, и я просто показал, что происходит с настоящим мужчиной при виде такой небесной красоты.

– Перестань болтать о юных девственницах и настоящих мужчинах, Ван Ши Нан. И та и другой могут запросто отправиться поутру в маленькую беседку и получить в руку гладенькую пиалу с ядом. Так вот, чтобы этого не случилось – быстро лопату в руки и перекопать все те места в тростниковой роще, где ты орошал землю своим семенем, плотоядный конь. И чтобы не было заметно ни единого перекопа, а потом обильно всё польёшь вот этим ликёром, который предаст земле очень специфический кислый вкус. Так надо.

Чжоу Дунь вынул из кармана небольшой серебряный сосуд и протянул Ван Ши Нану.

– Спеши – и – и, ровно через час император желает быть со мной в этой роще, поэтому держи лопату крепче и поработай на совесть во имя спасения своей жизни нашего общего дела.

– Я понял, я мигом… – и слуга Ван Ши Нан кинулся в сарай за лопатой…

Ровно через час император и Чжоу Дунь направились к тростниковой роще у дальнего болота, где последний собирался доказать очередную ложь в словах художницы Май Цзе о том, что якобы слуга Ван Ши Нан неоднократно онанировал в присутствии обнажённой девственницы, а именно – юной наложницы Юй Цзе.

Тайный советник и агент по безопасности уверенно вёл на поводке большого чёрного кота. Предчувствуя важность события и возложенные на него огромные надежды, кот шагал впереди всех, сильно тянув за собой Чжоу Дуня. Четвероногий сыщик был одет в блестящее атласное платье красного цвета, которое закрывало его спину, брюшко и часть торчащего хвоста. На голове кота аккуратно и пикантно сидела маленькая круглая соломенная шляпка с дырочками для ушей и завязанная снизу чёрными тесёмками.

За императором, Чжоу Дунем и котом спешили следом четыре здоровых охранника.

– А что у вас в мешочке, который вы несёте в руке, мой Главный Министр? – с интересом спросил император.

– Соль, всего лишь соль, которую мы употребляем в пищу, – просто сказал Чжоу Дунь.

– А зачем вам соль?

– О – о – о, император, я сначала отвечу на Ваш первый вопрос, который Вы задали до того: зачем с нами идёт вот это четвероногое создание?

– Да – да, Вы ещё не ответили, – император посмотрел на чрезмерно важную поступь кота и добавил. – Вообще – то его место как священного животного около домашнего очага.

– Вы сейчас ошиблись, император… прошу прощения… Его место в данный момент на тростниковой роще дальнего болота, где он лучше всякого эксперта поможет нам определить – онанировал Ван Ши Нан или нет.

– Вы шутите?

– Отнюдь, император, это – правда жизни. Я прошу послушать меня, как бы вам ни было неприятно, и отбросить на время всякую брезгливость, потому что я говорю о величайшей и неповторимой науке «ТАЙНОЙ МЕДИЦИНСКОЙ ЭКСПЕРТИЗЕ».

– Я постараюсь.

– И так, хочу сказать сразу: вкус мужской спермы зависит от еды. У мужчин, употребляющих исключительно одну рыбу – вкус спермы солёный. По моим профессиональным наблюдениям, которые я веду за

вашим слугой каждый день и чуть ли не каждую ночь, он употребляет одну лишь рыбу. Следовательно, вкус его спермы может быть только солёный. Мой четвероногий помощник бесподобен в своих кошачьих способностях и возможностях. Он – как известно – имеет идеальный нюх и обоняние, тончайшую природную привязанность отличать запахи и восстанавливать их мгновенно в своих рецепторах, даже если капли какого – нибудь вещества были пролиты месяц тому назад или даже больше. Этот кот – лучший эксперт во всём Китае.

– А на РУСИ? – вдруг спросил император.

– Я слышал, император, что на РУСИ есть коты и похлеще, – хитро ответил Чжоу Дунь, всегда помня его привязанность.

Император даже с облегчением вздохнул:

– Это очень хорошо, что на РУСИ есть даже похлеще! Я Вас понял, Чжоу Дунь и по поводу рыбы, и по поводу: спермы, и по поводу кота. И мы, кажется, пришли.

– Да, император, вот оно – наше место.

Перед ними расстилалась небольшая тростниковая роща, где на одном из тростников висел забытый бамбуковый фонарик, а вдали за рощей виднелось «квакающее» болото.

Кот остановился вместе с Чжоу Дунем, присел и в раздумье стал оглядывать окрестности.

– А как вы думаете, Чжоу Дунь, кто и почему мог забыть здесь этот бамбуковый фонарик?

– У меня есть предчувствие, которое очень редко обманывает Вашего тайного советника и агента по безопасности, а за этим предчувствием есть и точное предположение: этот фонарик специально повесила художница Май Цзе.

– Зачем?

– Чтобы навести тень подозрения на Ван Ши Нана и Юй Цзе, которые будто сами нацепили фонарик для своего постоянного места встречи. Май Цзе глупа и наивна в своих выдумках, она погрязла во лжи: никто из тайных любовников никогда не будет оставлять для себя и после себя такие явные предметы улик.

– Скорее всего, это верно… Ну, давайте, раскройте главную ложь Май Цзе, ради чего мы и пришли сюда.

– С величайшей охотой и тончайшим профессионализмом, – отчеканил агент по безопасности и широко развязал мешочек с солью.

Его кот насторожился, закрутив и задёргав носом, и поднял голову на Чжоу Дуня.