– Но где мы их будем ебать, Паштет.. ?

– Ведь эти бляди, наши матери и моя сестра, лишили нас жилья, и я даже незнаю где мы будем жить.

– Я не хочу свои молодые годы, провести с бомжами на вокзалах Москвы…

Сказал я другу, не понимая, что нам делать, когда через пару дней откинемся из зоны. Да засадить нашим матерям и сестре, это дорогого стоит, но лето пройдет – Ты меня удивляешь Костян.. ?

– Найдем жилье, все в наших руках, лишь бы мамашки нас дождались и никуда с Курского вокзала ни делись…

– Откинемся, цепляем на Курском наших мамок, с твоей сестрой и все вместе на машине, поедем в Орел…

– К Толяну, поедем, он говорил как то, что у него есть дача в деревне…

– Этот козел, нам с тобой по понятиям должен, так пусть должок свой отдает…

Сказал Пашка, туша окурок в самодельной пепельнице, сделаной зеками в рабочке. Пашка обозвал, Толика козлом, вполне справедливо, он и был по тюремным понятиям «козлом». Этот Толик, был » шнырем» у нас в отряде, дневальным на вольный расклад. Мыл полы и выполнял поручения завхоза, а еще этот Толян, был «кружевным» не хуже моей сестры Ольги. Он ввязывался в разные аферы и часто в них прогорал, однажды его чуть не отьебли блатные, за его кружева. Толян, подрядился собирать простыни и постельное белье у нас в отряде, на обмен. А блатным он пообещал вообще достать вольное постельное белье. Типа у него, были связи на расконвойке. Собрал со всех зеков по две пачки сигарет за свои услуги а в отряде 100 человек. И этот Толян, навел кружева, еще куда то влез, в итоге блатные не получили обещанного вольного постельного белья а сигареты он с них взял. Его воры поставили на деньги и дали срок до вечера, не найдет, они его ведут в свою каптерку и там отьебут за кидалово. Толян обратился ко мне, мы с ним не то что бы кентовались, но иногда вместе чифирили в каптерке дневальных. Толян как и я увлекался раскопками в местах боев в ВОВ и мы часто вели с ним беседы на эту тему.

Мне стало жалко парня и я одолжил ему денег, чтобы он расплатился с блатными. А Толян в свою очередь, пообещал, что отдаст долг, мне на воле, он так е как и мы с Пашкой, сидел за кражу с небольшим сроком и вскоре вышел на свободу.

– Во блин, а я про него и не подумал, точняк к нему поедем…

– Толян мне как то базарил, про дачу в деревне под Орлом…

– Типа, он у него пустует и он туда на раскопки ездил…

– Бои там шли с немцами сильные, в ВОВ и Толян, хвастался, что там можно даже оружие найти…

– А деревня эта в лесу находится, местных там практически не осталось…

Сказал я Пашке, от волнения закуривая, новую сигарету, как только представил что мы будем с Пашкой, одни с тремя женщинами в этом лесу. Да еще с какими женщинами со своими матерями, и моей сестрой. Вся троица из них была блядовитой, особенно Татьяна Петровна, мать моего кореша. Она с виду такая тихая и степенная, учительница, никогда даже матом не ругалась в отличии от моей мамаши, которая поливала треэтажными матюками, алкашей в магазине. Но как говорится в «тихом омуте, черти водяться» Так и в случае с Пашкиной матерью, эта тихая училка, была блядью, в десятом классе, мы с другом в этом убедились.

Его матери той весной исполнилось 39, но годы ее не меняли. Она была все той же сексуальной учительницей Татьяной Петровной. В конце августа чуть похолодало, но дожди ещё не начались, у соседей была свадьба, выдавали замуж дочь, которая была старше нас лет на пять. Собралось множество гостей, человек 50, не меньше. Первый день гуляли в заводской столовой, Татьяна Петровна не выпивала, несмотря на уговоры, – была за рулём. На второй день, когда гулянка продолжилась уже под навесом во дворе у соседей, пить начали прям с утра.

Многие собравшиеся там мужчины смотрели на Пашкину мать, с вожделением – ещё бы, посмотреть там было на что: она одела обтягивающее красное платье по колено, так красиво очерчивавшее ее грудь и попу, чёрные почти прозрачные, как я тогда думал, колготки с мелкой сеточкой и рисунком, и чёрные туфли на шпильке. За столом мы сидели, справа от неё и то и дело поглядывали на ее оголившиеся коленки. Она то закидывала ногу за ногу, отчего ее платье задиралось чуть повыше, то вновь ставила их вместе. Слева от неё сидел гость соседей, какой – то их дальний родственник, парнишка лет 20, Виталик, как выяснилось в разговоре, дембель, приехавший на свадьбу троюродной сестры откуда – то с Урала. Он увлечённо рассказывал Пашкиной матери, о службе где – то на юге, не забывая периодически наполнять ее стопку водкой, а она слушала и время от времени искренне смеялась. Я никогда раньше не видел, чтобы его мать, пила водку, и вскоре лицо ее довольно сильно раскраснелось.

Нас позвали играть в картишки наши, немногочисленные ровесники, которые там находились, и мы расположились на лавке недалеко от стола. Мы с другом все смотрели, на Татьяну Петровну и дембеля Виталика, и казалось, что они не замечают никого вокруг, до того им хорошо вместе. Начались танцы, сначала быстрые, на которых отжигала молодёжь, а потом объявили медленный, и Пашкина мать с Виталиком присоединились к танцующим парочкам. Мы смотрели на них не отрываясь, видели как в танце они прижимались друг к другу, она повисла у него на шее, а он сначала держал ее за талию, а потом спускался к попке и в конце концов, не стесняясь, сжимал ее ягодицы в руках. Народ подпил, остальные танцевали и, наверно, не замечали ничего вокруг. Как же мы с Пашкой, хотели тогда оказаться на месте этого наглого Виталика!

Вскоре танец закончился, и гости стали возвращаться к столу. Из дома вышли моя мать, Людмила Ивановна, с какой – то подругой, навстречу им попались возвращавшиеся к столу Виталик с мамой Пашки.

– Люсь, а вы где пропадали, ушли и минут 40 вас не было? – спросила мама Пашки у моей матери.

– Да там столько народу, целая очередь в туалет, и похоже, кто – то опять пошёл надолго, – ответила она, засмеявшись, и пошла садиться за стол. ТатьянаПетровна, что – то шепнула на ухо Виталику, он кивнул в ответ, она повесила себе на плечо сумку, стоявшую во время танцев на лавке у стола, где они сидели, и нетвёрдой походкой пошла в дальнюю часть двора, за сараи. «По ходу, ссать», – подумали мы с Пашкой и решили за ними проследить, благо, к тому моменту вышли из игры, оставляя двух своих друзей на выяснение, кто же в этот раз дурак.

Между сараем и забором было метра два, Пашкина мать, зашла за него с ближней стороны и мы угадав направление ее движения, зашли с другой. Правда, это было нелегко, потому как с той стороны между сараем и забором были сложены доски, старые окна и прочий строительный мусор. Но нам удалось пролезть под доски, наклонно прислонённые к сараю, они были накрыты клеенкой, и край ее свисал так удачно, что мы могли, видеть маму друга, а она нас нет. Не обошлось, конечно, без небольшого происшествия – одна из досок издала предательский треск, пока мы пробирались к своему месту наблюдения, и Пашкина мама, которая почему – то все это время стояла там и кажется, не собиралась писать, повернула голову в нашу сторону. Благо, с досок спрыгнула соседская кошка и побежала в сторону Татьяны Петровны, и она, видимо, подумала, что причиной шорохов и треска стала именно кошка. Мы сидели не шелохнувшись, а мама так и стояла с сумкой на плече. Может, ей плохо и надо помочь – подумал я, но тут же с той стороны, откуда пришла мама, показался Виталик. Она аккуратно сняла с плеча сумку, прислонила ее к стенке сарая и сделала шаг ему навстречу.

Обняла его за шею, они начали сосаться, а руки Виталика внаглую стали сжимать мамочкины ягодицы. «Ну и кино!» – подумал я, Тем временем Виталик уже задрал мамкино красное платье выше задницы, и я увидел, что на ней были ее кружевные белые трусики, а то, что я думал, было колготками, оказалось чулками! Блядскими чулками в сеточку с рисунком в виде цветов и широкими резинками! Вот это да – никогда раньше я не видел, чтобы мама Пашки, носила чулки, что ж это получается, она специально готовилась снять кого – то? Может, ее киска так истосковалась по мужскому члену, что она решила во что бы то ни стало с кем – то перепихнуться? Виталик трогал ее киску между ног спереди одной рукой, а другой шлепал по ягодице, да и мамка друга, не отставала – расстегнув ширинку, достала его член и вовсю надрачивала готовый к бою болт молодого дембеля. Я заметил, что Виталика был на вид чуть поменьше чем у нас с Пашкой.

Наконец, он развернул Татьяну Петровну, попой к себе, она нагнулась, задрала платье ещё выше на спину, приспустила до колен свои трусики и уперлась ладонями в стенку сарая. Виталик тем временем пристраивался к ней сзади. По приглушенному стону мамы Пашки, я понял, что ему удалось войти в ее столь желанную для нас с другом, дырочку, и он стал медленно входить и выходить из неё, мацая при этом ее сиськи через платье и лифчик. Мама друга, периодически издавала стоны, и вскоре стала сама двигаться навстречу молодому члену. Они все ускоряли темп, а мы сидели в своём укрытии, не шелохвнушись. Стоны мамы Тани и вздохи Виталика издавались все чаще, и через какое – то время он наклонился к ней и что – то спросил, я не расслышал, что именно, она на выдохе сказала «Да», дембель ускорил темп до предела и стал кончать в ей дырочку, через какое – то время вытащил из неё вой член, иони стали одеваться. А Пашкина мама, тем временем натянула трусики и расправила платье.

– Ты иди, я сейчас, – и Виталик, застегнув ремень, скрылся из вида. Татьяна Петровна, заглянула за угол сарая, убедившись, что там никого нет, снова задрала платье, спустил а трусики до колен и присела на корточки, полубоком к нам. Секунд через 10 из ее волосатой киски брызнула короткая струйка и прекратилась, но мама друга, не спешила вставать. Нам с Пашкой была видна вся ее пизденка, я заметил, что из неё вышла сопля спермы и повисла на волосах. Татьяна Петровна, внимательно смотрела вниз, после чего достала из стоявшей у стенки сарая сумки бумажку, аккуратно подтерла свою писечку и трусики с внутренней стороны – прокладки в них почему – то тоже не было – затем встала, сжала бумажку киской и не спеша натянула трусики, поправила платье, достала зеркальце и помаду из сумки, подкрасила губы, поправила причёску, повесила сумку на плечо и как ни в чем не бывало пошла обратно.

Мы с Пашкой, был в шоке от увиденного и дрочили, смакуя все подробности быстрого секса его мамочки и дембеля, молодого парня, который был всего на каких – то 4 года нас старше, и кончили 2 раза подряд. Выбравшись из своего укрытия, мы обнаружили, что все уже перепили, и мамки Пашки, среди гостей не было. Попрощавшись со всеми, мы с Пашкой, пошли к нему, домой. Хоть и время было ещё раннее, начало восьмого вечера, его мама лежала у себя в комнате и кажется, спала. Возможно, алкоголь и секс на неё так подействовали. Зайдя в ванную, Пашка обнаружил в корзине для белья те самые ее трусики, которые были нетипично грязными с внутренней стороны, они пахли ее выделениями и – вполне отчётливо – спермой. Татьяна Петровна спала пьяным сном а мы с Пашкой, нюхали ее ссаные трусы и дрочили на них, забрызгивая промежность, грязных трусов училки, своей молодой спермой

А уже после школы, перед тем как нам залететь на зону, Пашка едва не выебал мою мать, продавщицу Людмилу Ивановну. Хозяин магазина, Али помешал, не вовремя зашел в свой ларек под вечер. Может он сам в этот день, хотел засадить моей толстожопой мамаше, чурки, любят таких баб, ебать в очко. Но факт остаеться фактом, если бы не этот Али, мой друг бы, реально засадил моей пьяной мамаше. Она даже ссала перед ним выставив напоказ, свою черную пиздень. В тот день мы бухали в парке за школой, я с Пашкой и Антоха, еще наш один друг. Как обычно в самый разгар, бухло кончилось и курево тоже и за добавкой, выпало идти Пашке. А дальше пишу с его слов: Часы на моей Нокии показывали 21:08, когда я подошёл к магазину. Дверь была закрыта, и я постучал. Прождав так минуты три, я заметил заезжающую на задний двор магазина Газель, и пошёл туда. Тётя Люда стояла на пороге чёрного входа в магазин и курила сигарету, заметила меня:

– О, а чего это ты один?

– Да ваш Костя, нажрался, Антон его домой провожать пошёл, ну а я к вам на помощь.

– Молодец, Пашка, ты настоящий друг мужчина, – сказала она улыбаясь, кинула окурок на землю и наступила на него.

Водитель поздоровался с нами, вручил тете Люде какие – то документы, и мы с ним вдвоём стали таскать ящики в подсобку. Через 40 минут я почувствовал дикую усталость, благо, перетащить нам осталось всего 2 ящика, после чего я вышел из магазина, сел у порога и закурил. Вскоре из магазина вышел водитель с документами, сел в свою Газель и укатил. Из магазина вышла тётя Люда:

– А чего это ты тут сидишь? У меня уже все готово! – сказала она и пошла обратно в подсобку.

Я докурил и вошёл вслед за ней.

– Давай только дверь закроем, чтоб никто не мешал, – сказала она, – поверни там замок на 2 оборота.

Я закрыл дверь на замок и увидел накрытую тётей Людой поляну на низком столике, стоявшем около дивана. Наверно Али, на нем тебя и дерёт, – подумалось мне, – а иначе зачем вам диван в подсобке магазина?

Тётя Люда сняла передник и жестом пригласила меня присесть на диван и угощаться. На столе стояла запотевшая бутылка «Путинки», два пластиковых стаканчика, и закуска – банка консервированных магазинных огурцов и мясная нарезка.

Мать Костяна села рядом:

– Ну наливай, мужчина, хорошо потрудился, теперь настало время хорошо отдохнуть.

Я плеснул нам водки на дно стаканов.

– Да давай по полному, чего мелочиться, – предложила она.

Я послушно наполнил стаканы до краев.

Мы чокнулись, отпили, закусили.

– А ты как, куда на работу, идти собираешься?

Я рассказал о своих планах, тётя Люда меня похвалила и мы выпили ещё по одной. Я смотрел на ее грудь и коленки, ее платье чуть задралось, и она слегка захмелела.

– А у вас хорошая работа, денежная…

Сказал я матери Кости.

– Да разве ж это работа? – возразила она, – пашешь тут за копейки по 12 часов, все калдыри вон постоянно бухло в долг просят, да и условия – ни поссать сходить нормально, да и хозяин все норовит под юбку залезть… Ой,

– осеклась она, – Что – то, Паш, я захмелела, лишнего тебе ещё наговорю, пошли лучше покурим?

Я согласился, накинул ветровку и помог одеть куртку Людмиле Ивановне:

– Ой, ну прям джентльмен, – расплылась она в улыбке.

Признаться, выпитое возымело на меня действие, и я уже был не прочь трахнуть толстую мамку моего друга. Мы вышли и молча закурили. Не знаю, что на меня нашло, но я приобнял тётю Люду за талию:

– Все будет хорошо, теть Люд.

– Ты правда так считаешь? – повернулась она в мою сторону.

– Ну конечно.

Докурив, мы растоптали бычки, и тётя Люда сказала:

– Ты иди, налей нам пока, а я щас…

– Что такое, вам нехорошо?

– Да нет, иди же, – смущенно сказала она.

– Но…

– Пожурчать мне надо, – перебила она меня, я понимающе кивнул и вошёл внутрь, но не стал плотно закрывать дверь и стал наблюдать за мамкой друга в щель, где были петли.

Мать Кости, встала попой к стене, задрала платье, спустила свои колготки вместе с простыми кремовыми трусами, отставила жопу назад и наклонилась, не присаживаясь, пустила струю, которая у неё почему – то лилась немного назад и поливала нижнюю часть стены магазина. Ее жопа была поистине огромного размера, и мой хуй встал колом. Я приоткрыл дверь и выглянул из – за неё, но тётя Люда тут же заметила мои движения, повернулась в мою сторону иулыбнувшись, выдала:

– И не стыдно за ссущей бабой подглядывать?

Я ничего не ответил, но она продолжила – Ладно, смотри, мне не жалко, но тут она закончила и тут же натянула трусы с колготками и поправила платье.

Зашла внутрь, я помог ей снять куртку, а она все не унималась:

– Ты что, никогда не видел ссущих баб? Может, ты и пизду никогда не видел?

– Нет, – соврал я, – мне было очень интересно. И что ж вы, постоянно на работе туда ходите? Я б каждый день приходил посмотреть!

– Да щас, у меня вон ведро стоит, – кивнула она на стоявшее в дальнем углу ведро, – но я его уже ополоснула сегодня, а до завтра оставить так все тут ссаниной провоняет. Так что ж ты, хочешь рассмотреть бабскую пизду?

– Да, – честно признался я, – А вы мне правда покажете?

– Налей нам ещё по стакану, – сказала она.

Мы выпили, и тётя Люда продолжила:

– Значит, говоришь, хочешь увидеть, что у меня в трусах? И не дожидаясь моего ответа, встала с дивана, – Ну ладно, смотри!

Она встала с дивана, задрала своё платье и спустила колготки с трусами до

колен.

– Любуйся! – сказала она и стала покачиваться из стороны в сторону, слегка расставив свои полные ноги.

А посмотреть было на что! Лобок тёти Люды зарос курчавыми чёрными волосами, как и ее пизда, которая источала сильный запах.

– А потрогать можно? – робко спросил я.

– Не наглейте, юноша, – сказала она, выпив ещё немного водки, а потом добавила, – Да трогай, я ж вижу, что ты хочешь, – и кивнула на мой стояк, который был заметен и в джинсах. Я поднёс ладонь к ее лобку и вёл ее между пухлых ляжек, нащупал губки, которые казались мне огромными и как – то широко расставленными, в отличие от маминых, которые слегка приоткрывались, когда она писала, и тетя Люда текла. Потом она убрала мою руку, сняла полностью колготки с трусами, кинула их на пол и села на диван, широко раздвинув ноги и прижав ступни к заднице, так что ее сочащаяся пиздища как будто призывала войти в неё. Я гладил ее снаружи, чувствуя как она намокает ещё сильнее, потом засунул палец внутрь, там было очень мокро и горячо, но пальцу было там очень просторно, и я вспомнил, как было в порнухе, и вставил второй, затем третий. Тётя Люда закатила глаза и постанывала, а я расстегнул джинсы свободной рукой и достал свой стоящий член. Она обратила на него внимание:

– Вот это агрегат ты себе отрастил! Я хочу, чтобы он был во мне! – и прилегла на диван, раздвинув ноги, – Ложись на меня сверху!..

Сказала мне мать моего кореша, Костяна и было только, хотел на нее залезть, как в входную дверь магазина, сильно забарабанили и раздался кортавый голос Али, хозяина ларька.

– Люда, открой, ты что закрылась.. ?

Вопил за дверью азербайджанец и Костину мать, как ветром сдуло с дивана, она мигом, натянула трусы а колготки сунула в карман фартука, встала одернула юбку и выпроводила меня через заднию дверь, подсобки. Пообещав, встретиться в другой раз, но вскоре нас замели менты.

Два дня до конца срока, мы с Пашкой были как на иголках. Сна у нас практически не было, даже в ночь мы с другом вставали, чтобы покурить и обсудить, как мы будем, трахать своих матерей и мою сестру Ольгу. Обсуждали правда втихоря, чтобы никто не знал, на зоне мать святая и за секс с ней, даже в рассказах, можно запросто угодить в «петушатник» Это на воле, инцест популярен а в тюрьме нет. Ну разве что можно рассказывать про секс с тещей, это допускается а остальное табу.

– – Знаешь Паштет, а мне больше хочеться Ольге засадить, чем матери…

– – У мамаши уже все отвислое а у сестры, тело обалденное, молодое а сиськи еще не размяты сильно…

Говорил я другу, мысленно представляя, как буду ебать Ольгу на глазах у матери. Хотя раньше до зоны, я дрочил только на мать и на мамашу Пашки, училку, Татьяну Петровну. А на Ольгу у меня не стоял. Ну не нравилась мне раньше моя старшия сестра. К тому же Ольга, никогда не оставляла свои ношеные трусы в ванной, как это делала моя мать. И я с юных лет, был воспитан, на запахе ссак и выделний, своей бляди мамы, Людмилы Ивановны, у которой, такая большая жопа и по ходу, разьебаное очко. Ведь она частенько задерживалась на работе, «принимая товар» а ее по ходу, там дрючил, хозяин ларька Али. А азеры как и армяне, прямо помещаны на ебле в жопу, ну я точно зуб давал. Что этот похожий на большую, черную обезьяну Али, не мог не отказаться от искушения, чтобы не засадить, смазливой москвичке, в очко. Тем боллее с такой большой и пухлой жопой, как у моей мамаши.

– – Да мне тоже твоя сестра Костян нравиться, и тетя Люда…

– – Как только воспинаю тот случай в магазине, когда когда она ссала при мне, выставив свою черную пиздень…

– – Но больше всего Костя, я свою мать, Татьяну Петровну, хочу выебать и дать ей за щеку…

– – Хочу ебать эту блядь и смотреть ей в глаза…

– – Пусть она стонет подо мной, как стонала тогда на свадьбе когда ее этот дембель Виталик ебал…

Вообщем с такими мыслями, вышли из ворот лагеря общего режима. Обернувшись мы с другом посмотрели в последний раз на сторожевые вышки, колючию проволку и на надпись на воротах зоны. «Помни сам – скажи другому – честный труд – дорога к дому». Для нас эта дорога уже началась ровно в 9 часов утра, когда мы с Пашкой, получили на вахте, ксивы, справки об освобождении. Потом зашли в бухгалтерию, где нам выдали на руки, зарплату за год. Вернее часть от нее, что осталось после высчетов за питание и походов в лагерный арек. На зоне, мы работали в цеху, где собирали электроплитки и разный ширпотреб, вплоть до шитья тапочек. Платили там не много, но за год у нас накопилась сумма достаточна, для похода в кабак и на один заход к проституткам. Зоновскую робу, мы скинули прямо на вахте, получив назад свои вольные вещи, которые хранились в каптерке при зоне.

Мои джинсы, которые до посадки, были мне тесноваты, сейчас сидели мешком да и на Пашке тоже. За год на тюремной баланде, мы с другом, похудели. И тесноватая раньше одежда, сейчас стала просторной. Но носить дальше свои шмотки, ни я ни Пашка не собирались, так как они пропахли нафталином и зоной. А от этого мерзкого запаха, мы решительно избавились, купив в ближайщем магазине, спортивные костюмы и футболки. Наши старые шмотки, полетели в мусорку а на нас с другом, были одеты два одинаковых, спортивных костюма, черного цвета с белыми полосками по бокам. И белые футболки, парни мы молодые, коротко стриженные, спортивного телосложения и костюмы нам шли. В одном из ларьков в Туле, мы купили бутылку водки, выпили ее прямо из горлышка на двоих, без всякой закуски, не отходя далеко от ларька. Закусив сигаретным дымом, мы с Пашкой взяли в привокзальной кассе билеты на электричку в Москву и поехали в столицу, навстречу своей судьбе.

За окном, бушевала весна, на перонах станций, стояли девушки в коротких юбках, грея на весеннем солнце, свои длинные ножки. Целый год, мы не видели женщин, и у нас с Пашкой вставали члены, когда по проходу электрички, шла молодая девченка, в короткой юбке. На Курском вокзале, нас встретила толпа народу, с сумками, чемоданами и другими вещами. Найти в этой толпе, наших мамок, было не реально. Хотя, Пашкина мать, в своем письме писала, что они будут ждать нас в день нашего освобождения. На Курском вокзале, возле билетных касс на Тулу, но там их не было. Походив с полчаса по заллу вокзала, мы с другом вышли на улицу покурить в отчаини найти своих мамок. Как вдруг за спиной, услышали до боли знакомый голос. Этот голос я слышал в школе на протяжении десяти лет и не мог его спутать ни с каким другим.

– – Мальчики я здесь…

Мы с Пашкой обернулись и увидели его мать, Татьяну Петровну, она шла к нам со стороны стоянки такси, пробираясь черз толпу на входе.

– – Мама иди сюда…

Пашка замахал, рукой матери и мы с ним незговариваясь пошли к ней навстречу.

– – Ой, а я все ждала вас возле касс с утра, как договаривались но в туалет захотела и отошла на минутку…

– Виновато говорила Пашкина мать, поправляя прическу на давно не мытых, крашеных волосах. Видок у Татьяны Петровны, был неважным, она всего две недели жила на улице и за это время, сильно постарела. Вокзальная жизнь, быстро ломает людей, чаще всего тех кто стал бомжем, как мужчины так и женщины. Быстро теряют свой облик, ведь на вокзале ни поспать, ни помыться по человечески нет возможности. Да и постоянный стресс, делает свое дело.

Вот и Пашкина мать, которую я до зоны, знал как красивую, крашеную блондинку с аппетитными формами.

Сейчас как то постарела, осунулась и под глазами у Татьяны Петровны, появились темные круги. Видно от переживаний.

– – Здравствуй мама, я тебя не узнал, ты постарела здорово…

– Пашка обнял мать, целуя ее в щеку.

– – Да на этом вокзале, день за два идет, уже две недели, ни поспать ни по есть нормально нельзя…

– – Угостите что ли сигаретой, мальчики я курить сильно хочу а денег нет даже на пачку сигарет…

– – Бомжиха я теперь, бомжиха…

– Сказала Пашкина мать и заплакала, слезы катились по ее прекрасным щекам и у меня заныло сердце.

– – Да не плачьте вы Татьяна Петровна, слезами горю не поможешь…

– – Держите сигарету и успокойтесь, мы теперь с Пашкой, будем с вами и что нибудь придумаем на счет жилья уже в ближайщие время…

– Пашкина мать взяла сигарету, я дал ей прикурить и она глубоко затянулась, выпуская дым из своих красивых губ, со следами поблекшей помады. На вокзале особо не покрасишся.

– – Правда.. ?

– – А то у меня уже тело чешеться, две недели не мылась и спать жутко хочу…

– – Ведь в машине нам сидя приходится спать, все тело уже болит…

– Татьяна Петровна, затягиваясь сигаретой, виновато смотрела на меня и на сына, потупив глаза. Она осозновала, что по ее вине сын и его друг, стали бомжами и ей было стыдно.

– – Да правда, правда, Татьяна Петровна…

– – Я думаю что уже сегодня вечером, вы ляжете спать на нормальную кровать и помоетесь.

– – У нас есть друг он в Орле живет а у него дача свободная, нам он с вашим сыном должен и я думаю что на время мы поселимся на его даче под Орлом.

– Сказал я Пашкиной матери и приобнял ее целуя женщину в щеку, чтобы она успокоилась. Через одежду, я ясно почувствовал огонь ее тела, теплоту грудей матери друга и запах, тяжелый запах, вокзала и женского пота. Не ужели я скоро буду ебать эту красивую блядь. ? Пулей пронеслось у меня в голове, когда я обнимал свою бывшую, школьную училку.

– – Да правда мам, давай, веди нас к машине и поехали в Орел…

– – Что время терять…

– – А где Людмила Ивановна и Ольга… ?

– Спросил Пашка у матери, осматриваясь вокруг.

– – Да они в машине на стоянке сидят, мы по очереди возле касс дежурили, вас ждали и сегодня как раз, моя очередь была…

– – Идем мальчики к машине…

– – А там твоя мать Костя и сестра уже с утра без курева сидят, да и поесть бы нам всем не мешало.

– Сказала нам с Пашкой его мать и повернувшись повела нас к стоянке, где находился ее старый, видавший виды фольксваген. Татьяна Петровна, была одета по вессеннему легко в юбку, по колено и в блузку, поверх которой на женщине, был надет, тонкий серый полувер. Правда одежда на ней, была уже затертой, сзади на юбке у Пашкиной матери, были складки, ведь погладить ее было нечем. Когда она шла, то мы заметили с Пашкой, как у нее под юбкой, плавно перекатывались ягодицы, пухлой попки. Если на лицо Татьяна Петровна и изменилась то ее шальные формы, остались прежними. Мы с Пашкой переглянулись глядя на ее жопу и сжали кулаки, в знак того, чтобы наши мечты, выебать его мать, сбылисись