Машино ночное дежурство заканчивалось. С нетерпением ожидала сменщицу, с журналами назначений и ключами. Она не спеша переодевалась, когда вошла старшая м/с Вера Владимировна. Высокая полная с пунцовыми губами. Она была верной помощницей покойной Екатерины Николаевны. Бросив взгляд на полуодетую девушку, коротко бросила : «Сегодня вечером будешь нужна, приведи себя в порядок… «

– Вер Владимировна, я не могу… – законючила Маша, была пятница, все ее планы рушились. – Я устала…, да и месячные у меня.

– Что?! Устала ! Как косячить… – она зло сощурила карие глаза, ставшие от гнева черными, – Ложись и раздвинь ноги!

Маша похолодела от ужаса. Ее наивный обман был раскрыт и «вознагражден» двумя звонкими пощечинами. » Красные партизаны» не обнаружены.

– Все побрей, чтоб гладенько было… Клизму сделай, белье поэротичней, – давала наставления старшая. – За тобой Петрович заедет…

Вера Владимировна была в общем то не злой женщиной… Обстоятельства заставили служить Кабану, быть его «глазами и ушами» в отделении… Именно она, воспользовалась беспечностью и доверчивостью, похитила лекарство… Ее боялись и ненавидели…

Кабан отмазал ее вовосемнадцатилетнего сына – оболтуса от армии. На что не пойдешь ради ребенка.

Маша предназначалась для Мехмеда, турка, руководителя строительства Центра.

Ее саму и исполняющую обязанности заведующей Людмилу Николаевну пригласили «отдохнуть и посовещаться». Она была несказанно удивлена, обычно Кабан ее не «светил». Было кому ноги раздвигать, кто помоложе и покрасивее…

Людмила Николаевна, курносая блондинка, среднего роста сидела положив ногу на ногу за столиком, накрытом неподалеку от бассейна. Пиво, нежно – красная россыпь раков, ворох тарани. В бассейне плещется Вера Владимировна в резиновой красной шапочке мелькающей среди голубоватой воды. Обе женщины в закрытых купальниках.

Напротив нее порозовевший, распаренный в сауне Михаил Михайлович. Из одежды на нем лишь шерстяная сванская шапочка. Он потягивает пиво, блаженствует, бросая в время от времени взгляд на женские ноги. «У Ирины – лучше… » – сравнивает он.

Об Ирине идет речь. Он негодует :

– Птичка распустила хвост ! Надо ее обломать снова… А как ?

Людмила Николаевна прихлебывает пиво, слизывая появляющуюся пену на губах языком. Она сочувственно кивает, думает о том, как избавиться от «и. о», стать полновластной хозяйкой в отделении…

Из — за приоткрытой двери, неподалеку, раздаются придушенные стоны и требовательные крики не по – русски. Там турок обхаживал Машку… Из комнаты напротив раздаются глухие удары киев, резкий треск сталкивающихся шаров, азартные реплики. Там играют в «американку» двое интернов, из «верных».

Пышнотелая блондинка выскочила из комнаты и устремилась в сторону туалета. Следом за ней возник смуглый крепыш. Тело заросло как у зверя. Он потягивается до хруста, блаженно жмурится:

– – Кароший Наташ!

– Она Маша… – поправляет его Кабан.

– Наташ, зовут у нас руский билядь…

Слова турка отозвались болью в душе» патриота» – «У, сука черножопая !… «

Но промолчал, турок – – нужный человек, от него неплохо перепадает, а за патриотизм не платят…

Мехмед перехватил взгляд женщины, устремленный на его болтавшийся между ног член с открытой головкой, осклабился и подмигнул.

Подошел, плюхнулся рядом, приобнял Людмилу Николаевну… И вдруг резко пригнул ее голову к своему паху:

– Девюшка ! А как вас зовют ? – глумливо протянул он. – Я Мехмед…

Кабан поспешил деликатно удалиться. Из бильярдной комнаты высунулась чернявая голова с узкими стильными очками на большом носу. Это был интерн Фима. Он с восхищением наблюдал, как Людмила Николаевна, уже на коленях, расположилась между смуглых волосатых ног турка, а его темно – коричневый член едва умешается в ее губах, верх купальника спушен до пояса… Мехмед волосатой лапищей схватил ее за волосы и насаживал на член, ощерив бело – кипенные зубы в хищном оскале. Он что – то рычал по – своему… Фима смотрел как завороженный, выпучив глаза, которые еще больше увеличивали линзы очков. Затем появилась белобрысая короткостриженная макушка, высокий лоб и мясистые щеки… Интерн Паша, второй кавалер, смотрел оттопырив нижнюю губу от возбуждения… Мехмед заметив зрителей, прекратил насаживать женскую голову на член, призывно шелкнул им пальцами : – Иды сюда! Щуплый Фима и толстяк Паша мигом оказались перед ним в услужливой готовности. Турок улегся на узкой кушетки, спустив ноги с торца, поддерживая член налитый кровью, скомандовал : – Сады на меня, жёпой ! Парни, избавив свою начальницу от купальника, подхватили на руки и стали насаживать на член, как на кол… Она ойкая насадилась на член, упала спиной на широкую волосатую грудь… Он сжал лапищами ее грудь и стал подбрасывать вверх, отрывая зад от кушетки. Это был сильный самец! Женщина орала от боли, слезы текли по щекам… Интерны стояли и наблюдали, пока турок рявкнул на них: – Че стоиш! Пашли… Они отпрянули в сторону бассейна, где заметили Веру Владимировну в красной шапочке. Не сговариваясь они плюхнулись в бассейн. – Мальчики не надо ! Я вам в матери гожусь!… – верещала старшая в тщетной попытке образумить их. Паша сорвав с нее купальник, сопя мял полные отвислые груди, а Фима щупал, вернее щипал под водой ее ягодицы и ляжки. Вскоре они вытащили, слабо сопротивлявшуюся, женщину наверх и разложили на полу… Фима устроился между раскинутых ног и быстро – быстро задвигал тощим задом, а Паша сел ей на лицо, водил отвисшей мошонкой по губам, яростно дрочил вялый член… От перевозбуждения он кончил еще в воде! А он отнюдь не был «половым гигантом».

Кабан набросил махровый халат и вышел на улицу, глотнуть воздуху. От сауны шла дорожка на пристань, освещенная фонарями с молочно белыми шарами. Он не чувствовал опасности на территории, обнесенной двухметровым забором из метало профиля, в глухом лесу…

Мелькнула тень, глухо плеснула волна, на которой закачалась лодка…

Его страшно раздувшееся тело нашли в камышах рыбаки.

LA FIN.