Приятно иной раз вспомнить молодость, бесшабашность. Ничего не боишься, не признаёшь никаких запретов. Отдаёшься своим чувствам и настроению. Нет ничего, что нельзя было бы преодолеть.

Мы с сестрой спим в одной комнате. Хотя уже и достаточно взрослые. Только вот жилищные условия не позволяют спать раздельно. Так повелось ещё с тех пор, как был жив отец. Они с матерью занимали большую комнату, а мы маленькую спальню. Нам на двоих хватало и хватает вполне. Есть ещё одна, но там скорее, как сейчас модно называть, кухня – студия. Кто планировал такие квартиры, то уже и не узнаешь. Но что есть, то есть. У других ещё хуже бывает, так что нам повезло.

Проснулся ночью в туалет. С вечера чай пил, спать лёг рано, вот и приспичило. Сестра лежит на кровати, а кровать стоит напротив моей, задрав ночнушку и теребит свою писюню. И так увлеклась, что мне пришлось заворочаться и лишь потом вставать, чтобы не напугать её. Та быстро накинула на себя одеяло и сделала вид глубоко спящей. Даже начала сопеть. Сходил в туалет, вернулся. Сеструха явно недовольна. А как тут будешь доволен, коли тебя прервали на самом интересном месте. Отвернулась лицом к стене и сопит. Сел на край её постели.

– Люд, а Люд.

Заворочалась. А как же: спала так сладко, а тут кто – то пришёл и покой нарушил. Повернулась.

– Люд, ты спишь?

Идиотский вопрос, но другое в данном случае не подвернулось.

– Сплю, чего тебе?

В голосе просто убийственное недовольство. Мало того, что помешал, так ещё и пристаёт с глупыми вопросами. Ложился бы уже, что ли, да спал бы. Можно было бы продолжить теребить пизду.

– Люд, спросить хочу.

– До утра потерпеть не мог. Ну, спрашивай, раз разбудил.

– Люд, ты не обидишься?

– Я ещё не знаю на что. Говори.

– Нет, Люд, я же не для чего – то, мне по делу надо.

– Да говори ты уже. Дал же Господь братика!

Помялся слегка, будто в сомнении. А что я теряю? Согласится – хорошо. Не согласится – тоже нормально. Но по идее должна заинтересоваться.

Люд, вот пацаны говорят, что если женщине отлизать, то она тебя полюбит. Я не знаю, насколько правда, но говорят, что от этого они просто с ума сходят. Ты не в курсе?

– Ты что, дурак? Я – то откуда знаю. Постой, постой. Это как отлизать? Где?

Показал где, едва не коснувшись пальцем сестричкиной пизды.

– Вот это. То есть вот эту. То есть письку.

– Кто тебе такое сказал?

– Парни говорили. И не мне, просто говорили.

– А тебе это зачем? Кому хочешь так сделать?

– Люд, да никому. Просто интересуюсь. Думал, что, может ты в курсе. Ну, а раз нет, то и ладно. Спать пойду.

Ага, щаз! Людмиле стало д. же интересно. Как это она не в курсе что такое можно делать? Срочно всё вызнать. По возможности применить на практике. Сеструха уселась на кровати в любимой позе, сложив ноги калачиком, прикрыла их одеялом.

– Погоди ты спать. Засоня какой! И не шуми, мамку разбудишь. Тихо, я сказала. Сядь! Рассказывай давай.

– А что рассказывать? Сам толком ничего не знаю. Вот если бы был кто, у кого поучиться можно, то тогда и рассказал бы. А так что говорить, всё одно толком ничего не знаю и не умею. А как ты думаешь: Маринка в курсе? Может она что знает? Или, хотя бы, поучит.

Сеструха взвилась, едва не закричав. Только боязнь разбудить мать и остановила её крик. Маменька у нас скора на расправу. Плевать ей, что детки в возраст вошли. Перетянет поперёк хребта и не поморщится. Оно нам надо?

– Какая Маринка? Ты что, спятил? Ты как у неё спрашивать будешь? Ты ещё у Люськи спроси. Мигом весь посёлок знать будет. Дурак, что ли? Так, дай подумать.

Людмила наморщила лоб, прикусила губу. Света, падающего из окна хватало, чтобы разглядеть её напряжённое лицо. Серьёзно о чём – то задумалась. Пусть думает. Она на полтора года старше, ей и думать. О, кажись что – то придумала. Ну точно. Лицо у сестры разгладилось, на губах улыбка мелькнула. Сейчас выдаст резюме.

– Так, я точно не знаю. Вообще – то девчонки о чём – то таком говорили. Думаю…

Вот же сучка какая! Замолчала. Сейчас будет тянуть, чтобы я проявил заинтересованность и спросил. Ладно, спрошу

– Люд, что думаешь?

Отмахнулась

– Да погоди ты. Знаешь, я думаю, что ты должен пообещать… Нет, ты клятву дашь, что матери ни гу – гу. Хотя, можешь и проболтаться. Пришибёт обоих.

– Да не тяни ты! Говори, что придумала.

– Знаешь, я ни бум – бум, ты тоже. Вот я и подумала, только вот не знаю, согласишься ли ты…

– Люд, да хватит уж выделываться. Вижу, что придумала что – то. Говори.

– Вот я и говорю. Если ты, конечно, хочешь попробовать, то давай вместе попробуем.

– Правда? И ты научишь?

– Да я сама не знаю толком ничего. Давай будем пробовать. Понравится – так понравится. Нет – так нет

– Давай. А когда начнём?

– А чего тянуть. Давай сейчас и начнём. Погоди, погоди! – Сестра оттолкнула меня. – Не спеши. Я сейчас схожу пописать. Заодно посмотрю маму, что она крепко спит. И подмоюсь. Думаю, что грязную письку целовать будет не совсем вкусно.

Захихикала, спрыгнула с кровати, ночнушку одёрнула и пошла. Вот же сучка! Уже на выходе задрала подол и показала задницу. Она часто так делает, когда точно знает, что я не сплю, но с таким видом, будто и не подозревает об этом. Ну посмейся. Ты только дай разок до пизды добраться. Потом сама будешь просить и взамен оказывать точно такие же услуги. Ага, совсем я не в курсе и ничего не знаю, ничего не умею. Да ты у меня, сестрица, выть будешь, извиваться, простыни рвать. Думаешь, лоха нашла? Ню – ню, как говорит моя тренерша.

Сестра вернулась, села на кровать.

– Ну, что?

– Мама спит.

– Так давай!

Надо же показать нетерпение. Конь уже копытами бьёт.

Будто нехотя, сомневаясь, легла.

– Ты рубаху сними.

– Ага. А вдруг мать проснётся.

– А ты сразу под одеяло.

– Ну да. И ты будешь на меня смотреть.

Эка невидаль! Будто ни разу её голой не видел. Давно мыться вместе престали? А по голой заднице обоих давно мать пороть перестала?

– А как не смотреть? К тому же темно. Короче: сорочку снимаешь? Или мне всё же у Маринки с Люськой спрашивать?

Снимать сорочку Людка не стала. Задрала подол. Согнула ноги, развела их, подставила пизду. Я вначале вволю налюбовался на неё. Делая вид, что совсем неопытен, трогал руками, разводил губки, дул на них, будто не решаясь прикоснуться губами. Пизда всё же, не рот и не щёки. А сестра уже завелась. Уже безо всякого стеснения стянула через голову ночнушку, отбросила в сторону, титьки свои гладит, низ живота, до губ добралась. раздвинула их, подставляя мне мякоть внутреннего богачества, как бабуля про богатство говорит. Помурыжив сеструху, в отместку за её издевательства, несмело лизнул писечку. Та выгнулась дугой, едва не встав на мостик. Гимнастка, бля. Пальцы судорожно сгребли простыню. Что – то промычала. Тогда смелее обхватил за бёдра, приподнял попку, да она и сама это сделала, и присосался к пизде. Лизал, целовал, сосал. Руки уж давно теребили сеструхины титьки, мяли соски, играли ими. В какой – то момент вставил в пизду сестричке палец. Вопреки ожиданиям палец не встретил никаки

х препятствий. А что это означает? А это означает, что сестричка моя не целка и можно смело раскручивать её на поебон. По принципу: ты – мне, я – тебе. И никак иначе. Вставил уже два. Сестра сама насаживалась на них, быстро двигая попой. Крики глушила подушкой, которую положила себе на лицо. А я почти доводил её до оргазма, слегка ослаблял напор и начинал игру по новой. Такая вот месть сестричке.

В очередной раз вскрикнув в подушку, выгнулась, замерла и тут же рухнула обратно. Ноги крепко сжались, едва не придавив мне голову. Успел убрать, лишь оставил в пизде пальцы. Когда очухается, поймёт, что её секрет уже и не совсем секрет. Ну, ты там как, сестричка?

Откинув в сторону подушку, дыша, как после хорошей пробежки, вытирая с тела пот рукой, сестра смогла произнести

– Пиздец! Я в ахуе! Я никогда так не кончала!

Схватила меня за уши, притянула к себе, крепко поцеловала. Вот же сучка! Губу мне прикусила. Больно – то как!

– Сдурела?

– Это тебе за то, чтобы не врал! Врунишка! Развёл сестру. Я уши развесила, думала, что самая хитрая. А ты…

Больно дёрнула за волосы.

– Ой!

– Тихо ты! Маму разбудишь.

Особо и не опасались. Мать знала, что мы иной раз и среди ночи могли дуреть. Так что не обращала особого внимания. Подумает, что у детей очередной бзик. Правда, если уж сильно расшумимся, можно и на неприятности нарваться.

Рассказав мне всё, что она думает об особо хитровыебанных братьях, особенно об одном из них, её собственном, сеструха призналась, что пацаны были правы. Теперь за такое она на многое согласна, лишь бы повторять ещё и ещё. А пока, в качестве компенсации, предложила, раз уж это не секрет, надеть презерватив и спустить пар и сперму, облегчив организм. Да, только вот она ни разу не пробовала позу сидя на мужчине. А мне какая разница. Томка и не такое творит. Сама надела презерватив. И где она только его взяла? И для чего? Сама села верхом, заправив хуй куда надо, сама заскакала. И кончила ещё раз, теперь уже от ебли.

Отдышались. Сестра давно уж в сорочке, я тоже трусы натянул. Использованный презерватив спрятался под краем матраса. Мать сто лет не прибиралась в нашей комнате, так что можно не опасаться, что найдёт. А утром выкинем. Обнялись, воркуем. Тискаем друг друга. Теперь уже можно, после всего – то. Договариваемся о будущем. Вместе и заснули. Мать утром только прикрыла одеялом двух примёрзших детишек. Она и подумать ничего такого не могла. Ей на работу рано, а нам можно ещё поваляться. Едва мать за порог, навалился на сеструху. Она так удачно лежала на животе, что и вывернуться не смогла, когда вставил. Да не особо и хотела. Сказала только, что пока в неё можно, безопасные дни. А презик вчера надевали, чтобы не идти подмываться. Ну и ладно.

Вечером, пока мать не пришла с работы, вылизал сестричку. Хуй в рот не пихал, пока не время. Придёт пора, так сама возьмёт и просить не надо будет. А потом она стояла раком у окошка и я драл её. А сестричка поглядывала, не идёт ли мать. Успели полностью.

Молодые, так чё. И мне охота, и ей охота. И потому предавались таким играм при любой возможности. Сестра давно уже безо всякой брезгливости сосала. И даже находила в этом удовольствие. Мне, честно говоря, тоже нравилась её пизда. У Томкиной пизды запах какой – то мускусный, особенно когда кончает. И на вкус солоновато – кислая. А у сеструхиной и запах приятный, и вкус нейтральный. Да. расслабились, посчитав себя круче Казбека. И напоролись, утратив бдительность. Как это часто и бывает. Недаром существует поговорка про верёвочку и её конец.

Мать наша, женщина мудрая. Да и как не стать такой, если едва ли не с пелёнок поднимаешь пару оглоедов одна – одинёшенька. Прихватив нас на горячем, не подняла шум, чтобы не пугать, просто тихонечко вышла. Посчитав, что времени прошло достаточно, чтобы мы натешились и привели себя в благопристойный вид, вернулась домой и застала примерных детей, увлечённо грызущих гранит науки. Идиллия!

Мы с Людмилой очень удивились, когда мама к ужину выставила бутылочку. Вроде никакого праздника, а водка на столе. Выпили и поели. Настроение под небеса, сытая расслабуха, мир прекрасен. И тогда мать начала разговор. Не нам, сраным конспираторам, тягаться со старой гэбэшницей. Вскоре мать знала всё, что её интересовало. Единственно не поинтересовалась, с кем первым пролетела сестра, посчитав, что это моя заслуга. Вытянув из нас всё, задумалась, подперев голову рукой. Посматривая на нас и изредка покачивая головой, о чём – то думала, изредка шевеля губами. Потом выпрямилась, пристукнула рукой по столу.

– Так, дети мои, вы хоть додумались предохраняться? Да? Ну, слава Богу, хоть на это ума хватило. Не совсем идиотов вырастила. Я не говорю, что запрещаю вам и дальше сношаться ( мать культурно не назвала наши действия еблей). Всё одно не послушаете и сделаете по – своему. так зачем пустые угрозы. Только предупреждаю, что если ты, лахудра, – указала пальцем на сестру. – понесёшь, то винить в этом буду только тебя. Ты старше, ты баба теперь уже, тебе и думать. Ему что? – Теперь указующий жест был направлен в мою сторону. – Ему бы только сунуть и спустить. Ебуны какие!

Мать всё же прорвало. Она говорила что – то ещё. Мы слушали, понурив головы. Виноваты раз, так чё уж тут. Закончила прокуроско – обличительную речь

– Выпороть бы вас по – хорошему, как в детстве, чтобы неделю на задницу не садились.

Сестра глянула на меня, не говоря ни слова пошла в нашу комнату и вернулась с моим ремнём. Молча подола его матери, задрала подол, спустила трусы и наклонилась, уперевшись в стул. Типа на, мама, потешь свою душу. Я слегка замешкался, но потом тоже сдёрнул штаны с трусами и встал рядом с сестрой. Мать вначале опешила, затем рассмеялась.

– Ну ладно, не хотела. Но раз уж сами просите, то держитесь.

Пару – тройку раз вытянула по заднице сестру, затем меня. Больно, бля! Отбросила ремень в сторону.

– Штаны подтяните, срамоты. Перед матерью стоите. А, впрочем, чем удивили – то. То я вас не видела всяких.

Подтянув штаны, стоим, приняв самый скорбный вид. мама посмотрела, махнула рукой

– Да что с вас взять, ироды? Мать в гроб загоните. Ишь, морды – то какие сделали. Считайте, что я почти поверила в ваше раскаяние. Сами, поди, думаете, как быстрее от матери сбежать, да в койку завалиться. Ебаришки! Вон с глаз моих!

Рванули в комнату. остановил окрик матери

– Куда? А это, – обвела рукой стол с посудой, – мне убирать?

Мигом прибрали, перемыли посуду. Мама ушла к себе. Позвала сестру. О чём они там говорили – не знаю. Сеструха, сколько ни пытал, отнекивалась и лишь загадочно подводила глаза под лоб. Ну и ладно. Главное, что теперь можно ебаться в открытую, не прячась. И не опасаясь, что в нужный момент мать зайдёт. Правда при этом пропала какая – то изюминка, какое – то чувство риска, ощущение того, что занимаемся чем – то запретным и рискованным. Но желание от этого не пропало. Молодые, всё время хочется.

Особенно жадно еблись после месячных, посещавших сестру каждый месяц и тянувшихся долгих – долгих три – четыре дня. Сестра, за обещание отработать в кратном размере, отсасывала, но это было не то. Вот когда она под тобой, либо стоя раком, либо сидя верхом, извивается от страсти, выкрикивает что – то нечленораздельное, движется, стараясь плотнее и глубже получить в пизду твёрдый хуй, вот это кайф. У меня и до сих пор минет не вызывает особого впечатления. Если и доводилось давать в рот подругам, то это скорее для самоудовлетворения. У женщин есть пизда. В крайнем случае, когда невозможно воспользоваться ею, мало ли чего в жизни не случается, в задницу можно вставить. Этому тоже Тамара научила. Да, жили уже открыто.

Примерно через месяц после того, как спалились матери, сестра отправилась к бабуле. Как раз каникулы, сессию хорошо сдала, вот и поехала. Там бабка побелку затеяла, ещё что – то. Помощь требуется. У меня наступил пост. Ну что ты будешь делать, хоть дрочи. В один из дней мама пришла домой слегка навеселе, что – то на работе отмечали. Дома добавила ещё, налив и мне. Посидели, поговорили, она спать пошла. Я уж думал, что она спит, как позвала к себе. Зашёл. Мать лежит набоку, подперев голову рукой. Ночнушка натянулась, обрисовывая округлость попы. То ли не замечает, то ли что, но одна грудь выпала из рубашки и маняще подмигивает соском. Сорочка прозрачная, сквозь неё хорошо видно треугольник волос на лобке. Даже пупок на животе просвечивает.

– Ма, чего?

– Ничего. Поговорить хочу. Могу я с сыном поговорить? А то вы всё на пару, а я всё одна. даже поговорить не с кем. Вроде как и не нужна уже вам мать.

Принялся уговаривать, что это она зря так думает, что очень даже нужна, что мы с сестрой её не просто любим, души в ней не чаем, что она – самая лучшая мама на свете. Ещё бы! какая иная мама разрешит своим детям ебаться? Мать прервала мои словоизлияния

– Хорошо поёшь. Такой же, как твой отец. Заговорит, заболтает, а пока ты уши развешиваешь, он уже и трусы с тебя стянул, и всунул. А ты понимаешь это тогда, когда он уже и кончил. Сядь!

Она ногой пристукнула по кровати, показывая, куда мне сесть. Сел. куда деваться. Можно и поговорить. Только о чём? А мама спрашивает

– Ты вот мне расскажи, как вы до такого додумались?

– До какого?

– До того, чтобы ртами. Точнее ты ртом сестру доводишь до того, что она на весь посёлок голосит. Как это так делаешь? А она у тебя тоже сосёт? И как? Ты говори, не стесняйся. Может и я, старая, что нового узнаю. Ну, я слушаю.

Да вроде бы уже рассказывали, когда пытала нас с сестрой. Могу повторить, если интересно. И начал рассказывать. Как придумал, как сестру обманул. Только не рассказывал про Томку. Мало ли чего. Не стал говорить и о том, что сестра практически сама была инициатором этого эксперимента, стоило лишь слегка подтолкнуть в нужном направлении. Мать слушала. На губах улыбка, глаза блестят, на щеках румянец.

– Так, не поняла ничего. Как это можно без хуя, прости, сын, довести женщину до безумия? Что – то вы там недоговариваете.

– Мам, ну как тебе ещё объяснить? Ну, даже не знаю.

– А ты не объясняй. ты покажи. Или с мамой зазорно?

– Ма, да ты что? Постой! Ты хочешь, чтобы я…

– Да. Чтобы ты показал, что такого ты делаешь с сестрой, что она мне ночами спать не даёт. Может и мне, старой, – мать хихикнула, – понравится. Так будешь тогда двоих ублажать. Сможешь?

Замешкался. Это же мать, не сестра. Если с той можно было и слегка опозориться, что в первый раз списалось бы на неопытность, то с мамой, да после того, что творим с сестрой, презрев практически все приличия, такое не пройдёт. тут уж надо приложить все таланты, всё умение и все силы. А мать повернулась на спину, приподняла зад, потянула ночнушку. Затем села, стянула её через голову и отбросила в сторону. Легла. Ноги пока сжаты и вытянуты. Полные груди слегка расплылись, сползли по сторонам. Розовые соски в розовом ореоле. Видны еле заметные прожилки кровеносных сосудов. Небольшой животик со следами порывов после беременности и родов. Треугольник рыжих волос, коротко стриженных. Мама подстригает их, что ли? Вполне возможно. Полные бёдра и красивые, прямые ноги. Маленькие ступни с аккуратными пальчиками. Ну, раз уж мама так хочет, то с них и начну.

– Мам, мне надо раздеться.

– А кто не даёт? Я же разделась. Давай.

Избавившись от одежды, присел в ногах. Мать заинтересованно смотрит, что же я буду делать, что же задумал. Поглаживаю ноги, разминаю ступни. Начал целовать стопы, пальчики. Посасывая и покусывая их, перебрался руками выше, массирую бёдра. Мать уже не сжимает ноги, развела в стороны. Глажу внутреннюю поверхность, стараюсь помять ягодицы. Получается не совсем, мама их прижала, но приподнимает зад, помогая. Старательно обходя мамину… Э – ээ… как – то стрёмно мамину писю называть пиздой. Ладно, пусть будет пися. Так вот, старательно обходя мамину писю, глажу, целую и поглаживаю живот, бока, бёдра, добрался до груди. Не забыл и шею с ушками. Они у мамы маленькие, не мои лопухи. Кажись нащупал точки, отвечающие за удовольствие.

Ещё раз спасибо Тамаре, век не забуду первую учительницу. И вот когда мама уже извивалась, стонала, развёл в стороны бёдра, приподнял и согнул мамины ножки, отчего писюня раскрылась, наклонился и легонько подул. Мать замерла, напряглась. Легонько прикоснулся губами к раскрытой писе, поцеловал малые губки. А у мамы приятный запах, ничем не хуже, чем у сестры. Втянул в себя эти губки и уже во рту постарался раздвинуть их языком. А потом придерживал подпрыгивающее мамино тело, целовал и лизал клитор, оказавшийся совсем крошечным. Целовал, сосал и лизал малые губки. И большие не оставлял вниманием, вылизывая их изнутри. Да, мы с сеструхой поднаторели в этом деле. Дал маме передохнуть и успокоиться после оргазма, начал второй заход. Теперь уже помогал себе пальцами, во всю лаская мамину писю внутри. А после третьего раза она уже отталкивала меня

– Уйди! Уйди! Перестань! Ну пожалуйста! Я больше не могу! Ну, оставь меня!

Повернулась на живот, крепко сжала ноги, даже скрестила их. Ну и ладно. Оседлал её бёдра, с силой развёл ягодицы и поместил меж ними головку. Начал качаться, стараясь при каждом движении проникнуть как можно дальше. Всё одно до сладкого запретного плода доберусь. Почувствовал, что головка упирается не совсем туда, куда надо. Да и мама недовольно повела попой, освобождаясь от такого вторжения. Ну и ладно, попробуем чуть ниже. С усилием, преодолевая небольшое сопротивление, вошёл в жар писи. Мама не стала дальше сопротивляться неизбежному, приподняла зад и уже нормально приняла притязания сына.

Вообще – то с сеструхой мог и дольше качаться. А тут сам факт того, что ебу… э – ээ… ну, короче, что маму, да ещё и некоторое воздержание в отсутствие сестры, привели к тому, что вскоре и разрядился. С рычанием, со звёздами в глазах, с головокружением выплёскивал в мамину писю сперму порцию за порцией. И потом ещё долго лежал на ней, отходя от пережитого. Да, такого ни с Томкой, ни с сестрой не испытывал.

Лежали молча, обнявшись и лишь руки гладили спины, попы, бёдра, куда доставали. Мокрые, в поту. В комнате витал запах пота, запах женских выделений, запах свежей спермы. Короче, запах страстной ебли.

Мама встала с кровати, покачнулась, ухватилась за спинку

– Мам, ты чё?

– Чё? Чё? Он ещё спрашивает, паразит такой! Довёл мать, ещё и спрашивает. Ноги не идут, вот чё. Помоги, проводи до туалета, а то вдруг упаду.

Засмеялась

– Кто бы сказал – не поверила бы. Сын мамку заебал до полусмерти. Штормит и качает, как пьяную. Ну что стоишь, веди. А то сам полы мыть будешь.

Дошли. Мама сидит на унитазе, говорит

– Думаешь мне хоть капельку стыдно, что тебе дала? Или осуждаешь меня? Нет? И правильно делаешь. Я ведь вам всю свою жизнь отдала. Не привела в дом чужого мужика, не бросила вас на произвол судьбы. Всё вам, всё для вас. Я бы даже и не подумала про такое, но вот как вы с Людкой начали концерты устраивать, так и сорвалась. Ещё немного и я даже не знаю, что бы сделала. Напрочь голову снесло. И если бы ты мне сегодня отказал, то я бы тебя просто изнасиловала. Если бы надо было, то и связала бы. Дура я старая! Ну скажи, что твоя мать дура!

Присел перед мамой на корточки, взял её лицо в руки, целую лоб, щёки, губы, глаза. Она тоже взяла моё лицо, тоже тычется губами. Целую, торопливо говорю

– Мам, ты не дура! Ты не можешь быть дура! Ты – лучшая мама на свете! Ну, мам, перестань, не плачь!

– Я не плачу. Они сами текут. А что люди скажут?

Выпрямился.

– Мам, мне лично насрать на всех людей и на их молву. Что ж они молчали, когда мы подъедали корочки хлеба? Кто их них помог хотя бы добрым словом? Они только осуждали тебя за твою гордость, за то, что не принимаешь в дом мужика. да пошли они куда подальше! У нас есть семья. Нас трое: ты, я и сестрёнка! А остальное шло бы и ехало!

Мать улыбнулась, утёрла слезинки тыльной стороной ладони

– Да я не плачу. Это от счастья. От счастья ведь тоже плачут. А скажи – ка, сын, сестричка тебе так делает?

Пока риторствовал, не заметил, что конец болтается прямо перед маминым лицом. И вот теперь мама завладела им, взяв в руку, поцеловала, лизнула головку и взяла её в рот. Слегка потеребила, прижимая губами, сильно втянула в себя. Затем вынула, облизала и начала целовать весь ствол, периодически проводя по нему языком. Снова взяла в рот. Прижимая губами, языком облизывала, гладила, старалась попасть в дырочку на самой головке. Ну куда же в такую маленькую язык всунешь? Свободной рукой играла яичками, перебирая их, поглаживая мошонку. Когда хуй налился, окреп, начала сосать. И не просто сосать, а, взяв меня за ягодицы, направляла в рот, заставляя двигать задницей. Получалось, что я маму в рот еб… э – ээ… короче, это самое с маминым ртом делаю. Прекратив занятие, слегка наклонила голову, снизу вверх искоса посмотрела на меня, прищурив глаза

– Твоя сестра тоже так делает? А кто лучше: она или я?

– Нуууу, мам… Ну, это…

Мать засмеялась.

– Не старайся. И сестру обидеть не хочешь, и маму тоже. Но всё же признайся, что мама лучше. Просто сестра твоя по молодости ещё не смогла стать мастером в этом деле. Хуй сосать тоже надо уметь.

– Мам, а ты где научилась?

Вырвалось нечаянно. А вдруг мама обидится? Нет, не обиделась.

– Если ты не забыл, так я за твоим отцом замужем была. Вот и научилась.

– Мам, не обижайся, если спрошу.

– Спрашивай, какие обиды.

– Мам, а папка тебе это… как его… ну…

– нет, сын. Вот пизду он мне не поцеловал ни разу. ты первый. Сладенький ты мой. ну всё, дай я встану. Тебе – то обсосала и подмываться не надо, а мне наспускал полную пизду.

– Мам, а почему ты так про свою писю?

– А что это по – твоему? Пизда – она пизда и есть, как ты её не назови. А писи у девочек. так что и ты про мамину лоханку можешь говорить, что это пизда.

– Мам, а почему лоханка?

– Так вон какая разъёбанная, не то, что у твоей сестры. У неё, поди, узенькая.

– Мам, а у тебя вовсе и не лоханка. Я очень хорошо её чувствовал.

– Да? И правда. Я ведь тоже чувствовала. Наверное просто у тебя большой. Или я уж и позабыла, какие хуи бывают.

Стоя в ванне и слегка расставив ноги, выгибая живот вперёд, подмывалась.

– Не обращай внимания. Просто я сегодня на взводе. Ты, сын, сегодня вернул меня. Сегодня я почувствовала себя женщиной. Теперь уж ты, сын, не отвертишься. Придётся тебе потрудиться.

– Ты мне работу нашла?

Мама засмеялась.

– Ага, нашла. Мы с твоей сестрой – твоя работа. Будешь в поте лица трудиться. Две голодных бабы – не шутка.

– Мам, да какая же это работа. Это удовольствие.

– Ну, ну. Не кажи гоп. А ты почему такой самоуверенный?

Мать вылезла из ванны, вытирала промежность полотенцем.

– Сколько раз в день ты можешь?

– Ну, когда как.

– А всё же?

– Ну, три. Когда больше.

– Ничего себе! И долго у тебя стоит? Хотя что я спрашиваю. Вон маму как заебал. Ну, сын, да ты просто герой. На нас с сестрёнкой тебя точно хватит. А сосать я твою сестру научу. Будет ещё такая хуесоска, что закачаешься.

– А как ты её научишь?

– Каком кверху. Я буду учительницей. Сестра, соответственно, ученицей. А ты просто учебное пособие. Всё, спать пошли. Устала я что – то. Старая я для такого.

Улеглись в кровать. мать повернулась ко мне спиной, прижалась

– Обними.

Обнял. Она переместила своей рукой мою на низ живота.

– Всё, спи.

– Спокойной ночи, мам.

– Спокойной ночи, сын. А свою стоячую штуку спрячь вот сюда.

Она рукой оттянула ягодицу. Я вставил головку в образовавшуюся щель. Мама убрала руку и ягодицы плотно сомкнулись на головке, взяв хуй в плен. Головка упиралась во что – то приятное, но никто и не думал впускать её дальше.

– Сын, за раз много будет. Давай оставим на утро, ладно?

– Ладно. мам, а если я во сне?

– Тогда ладно. Во сне можно.

– Мам, а если я не туда попаду?

– Что?

Мать развернулась ко мне лицом.

– Так вы и туда успели?

– Ну, было раз несколько.

– И что?

– И ничего.

– И твоей сестре понравилось? Она кончала?

– А я руками помогал.

– Ну молодые, ну прыткие. Всё перепробовали. Ничего хоть не порвали? Ты вон агрегат отрастил не шутейный.

– Вроде нет. да мы и не так уж часто. Просто попробовать.

– Пробовальщики, мать вашу. Всё, спи.

Мама вновь повернулась спиной, вновь сжала ягодицами конец.

– мам, так если я вдруг ночью нечаянно…

– Ночью можно. Если нечаянно.

– Ма, а если не туда попаду?

– Издеваешься, гадёныш? Я те попаду не туда! Хотя, во сне всё расслаблено. Но если мне будет больно, то берегись. Всё, спи говорю. А то выкину и пойдёшь к себе спать.

Это уже серьёзно. мама шутить не привыкла. То есть шутит до поры, а потом ух!

А утром мама лежала на животе, приподняв зад. Оседлав её бёдра и просунув руки под живот, теребил клитор. Хуй медленно скользил в маминой попе. А я ничё, сама попросила. Мы же вначале как положено, в пизду. А потом она повернулась на живот и предложила попробовать.

Сидя на унитазе и пукая, с треском освобождая зад от спермы, мама хихикала

– Ну вот, со всех сторон мамку попробовал. Причём за один день

– Не за один. – Стоя в ванне отмывал конец. – Вчера не в счёт.

– Ещё как в счёт. Теперь ты мне должен. Будешь лизать три раза.

– А почему три?

– Тогда пять.

– Мам, да хоть десять. Тебе правда понравилось?

– Так как не понравится, когда тебе пизду облизывают. Кабы с утра не облизал, так и в задницу бы тебе не дала. Знаешь, после того, как вылижешь, хуем как – то не то, передохнуть надо. А вот в жопу нормально получилось. Всё, вылезай из ванны. Подмоюсь. Иди хоть трусы надень, срамота.

– А сама – то…

– Матери ещё указывать будет. Быстро, я сказала. А не то сейчас по голой заднице.

На кровати лежит бревно с торчащим сучком. Бревно – это я. А сучок, соответственно, хуй. Бревно потому, что мне запрещено шевелиться. Я учебное пособие. Учительница на этом пособии показывает дочери, как надо правильно сосать.

– Нет, дочь, не так. Вот, смотри, как надо. Ну, поняла?

– Ага.

– Ты не агакай, ты нормально соси. В рот возьми головку, прижми её губами и языком по ней. Оближи, погладь. тебе нравится, как брат тебе клитор ласкает?

Сестра что – то промычала с полным ртом. Да, трудно говорить, когда у тебя хуй во рту.

– Вот и ты так же старайся, как он. нежно. Руками можешь ласкать мошонку. Только сильно не дави, яички нежность любят. Вот, вот, хорошо. Руки убери, паразит! Куда тянешь?

Это уже мне. А куда тяну? Куда надо. маминой пизде.

– Да не тяну я. Просто подумал, что ты могла бы пока воспользоваться возможностью.

– Какой?

– Так у меня рот свободный.

Мама хмыкнула, но раздумывала недолго. Ведь место и занять могут. Перекинув ногу, присела. Несколько раз провела раскрытой щелью по лицу, смачивая рот, нос и даже подбородок своими выделениями. Вздохнула, опускаясь ниже.

– Ой! Паразит! Зачем кусаешь?

– Ты так меня придушишь. Приподними зад, я сам.

Мать встала на четвереньки. Прямо перед глазами лохмашка лобка, в рот лезут губки. ровёл по ним языком. Мать охнула. Сестричка быстрее заработала головой. Ну вот. С одной стороны вроде как я сестру ебу в рот, а с другой стороны меня в рот ебёт мама. И всё же жизнь прекрасна. И надо успеть взять от неё как можно больше. Как там классик говорил: Чтобы не было мучительно больно за потраченное зря время. Или примерно так.