Специалистам, работающим в области истории средних веков, читать не рекомендуется.

«…И где-то, на последнем берегу

Я путь окончу — в этом нет сомненья.

И вряд ли я простить себе смогу,

Что больше невозможно возвращенье.

Но буду благодарен я судьбе

За то, что выбрал путь порою ранней,

И в том пути я верен был себе,

И в сердце жив костер воспоминаний.»

Рок группа «Машина времени», из ранних произведений.

1.

В тот хмурый пасмурный вечер я как обычно сидела у окна и смотрела вдаль. Передо мной простиралась широкая равнина, сквозь которую пролегала дорога, недалеко от которой стоял мой дом, и уходила вдаль за горизонт. Было тихо и начинало смеркаться. Я собиралась зажигать свечи и готовиться ко сну, как вдалеке показалась фигура одинокого всадника. Я прильнула к окну, всматриваясь в вечерние сумерки. Всадник неспешно приближался. Я зажгла фонарь и, набросив накидку, вышла на дорогу.
Я жила на отшибе деревни, принадлежащей графству Уэст-Йоркшир уже год как в одиночестве. Родители шесть лет назад скончались от чумы. И я жила одна. В жизни мне не повезло и так сложилось, что я оказалась бездетна. Меня кропили святой водой, читали молитвы и давали разные снадобья. Я ставила свечи всем святым чудотворцам, но ничего не помогало. Все мои ровесницы уже имели по двое и трое детей, я же ребёнка зачать не могла. Три раза меня брали в жёны и через год-полтора после свадьбы мои мужья умирали от загадочной болезни, так и не сумев меня обрюхатить.

Люди со всего поселения шарахались от меня, называя не иначе как ведьмой, бросали в меня камни, а местный пастырь даже не пускал в приход и всё время твердил, что по мне уже давно плачет очищающий костёр. Понятно, что свататься ко мне никто уже не шёл, да и общался со мной только один блаженный деревенский дурак по прозвищу Джон-кукиш. По нашей дороге уже больше двадцати лет мало кто ездил, она была почти заброшена. Когда-то по ней шли торговые караваны, но сейчас лишь изредка проезжали сборщики податей, проходили нищие прокажённые, да странники, конные или пешие.

И вот сейчас один из них приближался ко мне. Было видно что по одежде это не торговец, но и не военный, хотя сбоку висел меч, а за спину был перекинут лук и колчан со стрелами. Смелый однако. В одиночку путешествовать в этих краях было небезопасно. Поравнявшись с моим домом он направил лошадь на свет фонаря. Наконец всадник подъехал и спрыгнул на землю. Он подошёл ко мне и я повыше подняла фонарь. На меня смотрело женское лицо и я невольно отшатнулась.

— Не бойся меня, я не причиню тебе вреда — проговорила женщина на ломаном английском языке — разреши согреться у твоего очага и переночевать у тебя, я в долгу не останусь.

Я молча провела её в конюшню и женщина привязала своего коня. Я бросила ему овса и повела странницу в дом.

— Входи — пригласила я.

— Спасибо тебе — ответила женщина и вошла в моё жилище. Сняв шапку и перчатки она направилась к очагу и протянула руки к огню.

— Кто ты? — спросила я.

— Я бывшая подданная герцога Леруа, — сказала она и подсела ближе к очагу.

Я принесла немного мяса и вина, всё что у меня было и разложила всё перед ней на столе.

— Ешь и пей — сказала я и будем ложиться — я приготовлю тебе постель в соседней комнате, там свободно и уже год никто не живёт. Можешь там располагаться как хочешь.

— Разве ты одинока? По виду и обстановке — мужа нет, а родители где?

Я поведала ей свою историю и в свою очередь спросила:

— Что привело тебя в эти края?

И она вздохнула:

— Я странствую восемь лет, после того как сбежала из дома. Мой отец хотел отдать меня в жёны за проходимца и игрока, когда мне исполнилось едва четырнадцать, потому что я незаконнорожденная. Он хотел избавиться от меня и не тратиться на моё содержание, но я сбежала и он особо меня не преследовал. Два года я скиталась вместе с бродячим цирком, но когда циркачи захотели мне расширить рот до ушей с помощью бритвы, и выставлять на посмешище всей толпы, я сбежала и от них. Я оказалась в дешёвом борделе. Хозяйка его издевалась надо мной и продавала за гроши каждому проходимцу, а по ночам сама насиловала меня. Я перегрызла верёвки и мне удалось сбежать. Меня подобрал пожилой странствующий монах с востока, когда я умирала с голоду на улице. И я стала его повсюду сопровождать. Он обучил меня всему, что нужно в далёком походе и повседневной жизни и это был первый человек за всю мою жизнь, которому я благодарна. С его мудрой философией и жизненной силой я научилась выживать в любых условиях и разбираться в людях. Теперь он отправился в иной мир и я по его завещанию похоронила его на склоне большой горы за далёкими холмами. Я возвращаюсь и путь мой лежит на восток в великую солнечную страну, где я намерена продолжить своё совершенствование. Ты, я вижу добрая душа, хоть и одинока.

Она сняла с себя накидку и оказалась в кожаном тельнике, лихо подпоясанным ремнём. Вытащив длинный охотничий нож, она принялась разделывать мясо и ела прямо с клинка. Я с удивлением смотрела, как она это делает. Я изучала её глазами. Высокая, стройная с крепкими руками и гибкой фигурой. Длинные чёрные волосы, волевое лицо с нежными чертами. На вид лет двадцать пять, не больше. Красивая, и постоять за себя сумеет. Не то что я, забитая, затравленная, живущая на гроши и подаяния.

— Почему ты не разделишь со мной трапезу? — спросила она.

— Я не голодна — ответила я — как тебя зовут?

— Я Элен де Ла Мун и замужем не была, я незаконнорожденная дочь своего беспутного папаши. Как я хотела раньше ему отомстить и выпустить его кишки — и её глаза заблестели — но теперь я знаю, что месть не приносит душевного покоя.

Она отвязала с пояса мешочек и со звоном положила его на стол.

— Здесь золото. Бери, это тебе за доброту. Сейчас редко встретишь таких как ты. Гораздо чаще приходится отбиваться от своры спущенных собак.

— Мне не нужны твои деньги — ответила я — просто поговори со мной, я давно уже ни с кем не разговаривала.

— Раз ты не хочешь брать деньги, которые тебе всё же нужны, значит в тебе есть личность и ты понимаешь, что презренный металл — не самое важное в этой жизни. Да, всех интересуют только две вещи — твоё тело и твоё имущество, в твоей стране, в моей стране. Крестьяне и нищеброды смотрят на господ с завистью, а господа их презирают, короли лгут своим подданным а подданные королей лгут всем остальным. И все жаждут золота и ради него готовы принести на алтарь любую человеческую жизнь. И это всё от того, что разум давно покинул их головы. Короли воюют между собой непонятно за что и не считаются с принесёнными жертвами в угоду своих амбиций. Они погрязли в долгах и ростовщики только потирают руки.

На самом деле, в этой жизни человеку много не надо, и это легко понять, если видишь смысл в своём существовании. Твой внутренний мир должен пребывать в равновесии и ты должна быть готова ко всему. Вот ты совсем одна, но ведь живёшь для чего-то. Знаешь, почему все плюют в твою сторону и обходят твой дом десятой дорогой? Ими движет страх, они тебя боятся. Боятся и ненавидят. Но ты продолжаешь жить, потому что надеешься на перемены, но эти перемены не приходят и ты живёшь лишь надеждами, которые умрут вместе с тобой. Возьми золото, оно тебе пригодится.

Я сидела в оцепенении и слушала её речи. Я вдруг осознала, что она, эта женщина абсолютно права, мужа нет, отпрысков тоже, и ничего этого в общем-то не предвидится. И куда бы я не уехала, везде меня будет ждать одна и та же участь. Отсюда сбежать можно, а от себя никуда не сбежишь и мне придётся нести свой крест до конца моих дней. И я разрыдалась, уронив голову на грудь. Я рыдала и рыдала и женщина молча гладила меня по голове. Наконец, выплакав все слёзы, я встала и провела её в комнату и приготовила постель. Сама же вернулась к себе и, не снимая одежды, улеглась на свою кровать. Я долго не могла уснуть и всё думала о её словах, но всё же веки мои потяжелели и я наконец заснула.

2.

Я проснулась от того, что во дворе раздавался стук топора. Кто-то колол дрова. Я вышла из дома и увидела как моя гостья лихо управляется с поленьями, раскалывая их с одного маху. И я невольно ей залюбовалась. Вот просто колет дрова, а сколько грации в её гибких движениях. Она почувствовала моё присутствие и обернулась.

— Где ты обычно моешься? — спросила она — негоже отправляться в путь не помывшись. Чистыми должны быть не только помыслы, но и тело.

— Вон там — ответила я и указала на пристройку, которую срубил ещё мой отец — там есть очаг и большой котёл для горячей воды.

Она ловко метнула топор и он воткнулся в полено. Затем женщина начала собирать наколотые дрова и заносить их в пристройку. Я ей помогала. Натаскав воды, мы разожгли огонь и плотно закрыли двери. Стало жарко и мы разделись. Мы обливались горячей водой и мне давно так не было хорошо. Разгорячённая, я села на скамью и девушка подошла ко мне.

— Я знаю, у тебя давно никого не было, позволь к тебе прикоснуться.

Она протянула свои руки и нежные пальцы легли на мою грудь. И я не отстранилась. Мне почему-то вдруг стало приятно и легко, словно я поднялась над землёй и парила в воздухе.

— Элен — я впервые назвала её по имени — может быть не надо, это нехорошо, ты ведь не мужчина.

— В каждой женщине есть мужское начало, как и в каждом мужчине есть женское, отбрось все предрассудки и ни о чём не думай!

Мягкие пальцы трогали и покручивали мне соски и гладили грудь, и эти прикосновения вдруг вызвали во мне прилив яростного возбуждения. Затем я почувствовала мягкое поглаживание у себя между ног и возбуждение усилилось. Плавно растекаясь, оно пронизывало всю мою сущность и мне хотелось продолжения. Пальцы проникли внутрь и настойчиво гладили мой клитор и по всему телу распространилась новая волна блаженства. Потрясённая и лишённая воли к сопротивлению я сидела, не в силах шевельнуться. В голове вертелись мысли о том, что вступать в интимную связь женщине с женщиной — тяжкий грех, но я уже не могла противиться настойчивым ласкам и подалась вперёд, прижимая её руки к себе. И снова могучая волна блаженного греха вихрем закружила меня и я отдалась на волю своей любовнице. Я понимала, что это противоестественно, и это понимание только умножало мою страсть. А вдруг кто узнает или подсмотрит и донесёт? Уж кого, а соглядатаев в округе хватает. Ведь почему местный шериф всё обо всех знает?

Отрубят голову или предадут огню. А перед этим наверняка будут пытать. Ну и пусть. Я тяжело дышала. Её страстное, в капельках пота лицо приблизилось к моему и влажные, чуть солоноватые губы встретились с моими. Что же я делаю! Ведь нельзя же, ведь грех великий. Ну и ладно, грех так грех. А издеваться над беззащитной не грех? А камни бросать в меня не грех? Ведь я же не виновата в том, что не могу иметь детей и, видит Господь, в смерти своих мужей я тоже не виновата. И пусть я буду проклята всеми церквями и приходами, меня так мягко и нежно никто ещё не полюбил. И я горячо отвечала на её поцелуи языком и губами и плотнее прижималась к влажному и гибкому телу. Элен опустилась передо мной на колени и раздвинула мне ноги. Она тяжело дышала, её раскрасневшееся лицо было обращено на меня, она тихо сказала:

— Выбрось из головы все мысли. Расслабься как только можешь и пусти меня поглубже в себя и ты получишь наслаждение, которого не испытывала никогда.

С этими словами француженка опустила голову ко мне между ног и я ощутила плотное прикосновение губ на моём влагалище. В следующее мгновение её язык глубоко проник внутрь и приласкал мой клитор. Она оказалась права. Ураган, переворачивающий дома, молния, сжигающая деревья дотла — вот какая сила блаженства пронизала меня и я застонала. Её ласки всё усиливались и её язычок двигался во мне и заставлял трепетать всё тело. Я обнимала её за шею и гладила за волосы. И продолжала стонать.

Вообще-то мужчин у меня было немного и трахали они меня грубо, делая хорошо лишь себе. Они требовали от меня секса лишь тогда, когда возникало желание только у них и не спрашивали меня, хочу ли я сейчас близости. А если я начинала сопротивляться, они брали меня грубой силой и кроме боли никаких других ощущений я не испытывала. Накончав в меня своей спермой они как ни в чём не бывало продолжали дальше заниматься своими делами — плели корзины, складывали поленья или таскали сено. Ни ласки, ни любовных слов и мягких прикосновений я в своей жизни от мужиков так и не получила.

В лучшем случае грубое и похотливое лапанье моих интимных мест. И вот сейчас эта француженка давала мне то, чего я ни разу не испытала, это было как в сказке, как будто я находилась в каком-то другом, большом и светлом мире. До настоящего момента лишь отголоски этих ощущений приходили ко мне в редких и недолгих снах. И я вспомнила, как в детстве, когда у меня впервые пошли месячные, что-то подобное мне приснилось и этот чудный сон был мимолётным, но как же мне не хотелось просыпаться. Но когда я проснулась, то обнаружила, что между ног у меня всё абсолютно влажное. И это была не кровь. Теперь же всё было наяву.
Элен забросила мои ноги себе на плечи и обняла меня за бёдра и продолжала настойчиво и мягко теребить мой клитор. Её губы постоянно двигались а язык то описывал круги, то двигался вдоль, то поперёк внутри моей пещерки. От ласки и объятий девушки я дрожала и извивалась ей навстречу помимо своей воли. Я громко и томно стонала, прижимая к себе такое желанное и горячее девичье тело. Она подняла голову и посмотрела на меня. Как же она хороша! Разгорячённая, пылающая ярким румянцем с полуоткрытыми губами. И я инстинктивно всем телом потянулась к этим губам.

И я целовала эти губы, эти глаза, это нежное лицо и задыхалась от страсти. Затем так же инстинктивно я начала опускаться вниз к её лону. По пути я ласкала ей грудь и живот, пока не достигла промежности. Мои губы сами обхватили её и язык мой нащупал твёрдую горошину клитора. Элен двигалась навстречу моим движениям и тоже страстно стонала. В моей голове гулко стучало и на глаза наваливалась пелена. Я чувствовала приближение оргазма. Наконец Элен изогнулась, прижав мою голову плотнее к себе и звонко закричала, излив на моё лицо вязкую массу. Внутри меня как в жерле вулкана подобно взрыву мощным напором изверглась лава и растеклась по всему телу. И я, не сдерживаясь, закричала вместе с ней.

3.

Элен собиралась в далёкий путь. Она вывела своего коня и привязала его к крыльцу. Уже полностью экипированная, она во дворе точила длинный меч о камень. Я наблюдала за ней из окна. В голову лезли невесёлые думы. Вот сейчас она попрощается и уедет. Уедет навсегда и я её больше не увижу. И опять останусь одна. И вновь бесконечной чередой потянутся эти никчёмные унылые дни. Они сложатся в годы и я постарею, если ещё раньше не наложу на себя руки. Какая же она необычная и как с ней было хорошо. Зачем я живу? Для чего? И вот сейчас она уедет и останется пустота. И одни лишь воспоминания о ней будут тревожить по ночам и скрести когтями мою душу. Она раскрыла мне глаза на многие вещи и показала, какой может быть любовь. И пусть эта любовь трижды порочна, но как же мне с этой девушкой было хорошо, легко и свободно. Как жалок этот серый мир, как он жаден и жесток. И для меня он бесконечно пуст. Наконец я решилась. Я вышла во двор и подошла к Элен. Она повернулась ко мне и смотрела на меня.

— Не бросай меня — прошептала я — я сойду с ума здесь одна, я сдохну без тебя, возьми меня с собой и я пойду с тобой хоть на край света. Если не хочешь брать меня с собой, тогда лучше прямо здесь убей. Элен, я люблю тебя.

И тут я снова разрыдалась, уронив ей на грудь свою голову. Элен обняла меня и прижала к себе. Она гладила меня по голове и молчала. Затем она сказала:

— Ну что же, мне надо спросить разрешения и совета у своего учителя.

— Но как?

— А так. Если нет тела, ещё не значит, что нет и души. Он живёт вот здесь — и она показала на свою голову — и здесь — она показала где сердце — отойди и не мешай.

Я вернулась в дом и села возле окна. Я наблюдала за ней. Элен расстелила на земле небольшой коврик и села на него, скрестив ноги и опустив руки на колени. Она замерла и сидела так около получаса. Затем она встала, сложила коврик и вошла в дом.

— Тебя не пугают трудности дальнего пути? — спросила она.

— Нет — твёрдо отвечала я.

— Готова ли ты биться насмерть и отдать жизнь за меня?

— Да, теперь я готова на это.

— Ну что же, коня мы тебе подберём и со временем ты научишься всему. Учти, будет тяжело, ещё есть время передумать. Сейчас ты стоишь перед выбором и этот выбор ты должна сделать сама. Выбор есть у каждого. Так едешь ли ты со мной?

И я ответила твёрдо:

— Да.

Впереди простиралась необъятная равнина и конь неспешно отбивал копытами равномерный шаг. Я сидела сзади Элен и держалась за седло. И я не оглядывалась. Мне даже не хотелось прощаться с тем миром, в котором я жила и который ненавидела. Теперь меня ждал совершенно новый и другой мир, наполненный смыслом, с его приключениями и странами, о которых я даже не ведала. Мы двигались на восток навстречу солнцу, и теперь я была не одна, со мной рядом была сильная женщина, которую я полюбила и я знала, что стану такой же как она…

«Когда б я властен был над этим небом злым,

Я б сокрушил его и заменил другим,

Чтоб не было преград стремленьям благородным

И человек мог жить, тоскою не томим».

О. Хайям, «Рубаи»

ARHIMED.