– Что тебе дать? – отозвался Марат, в свою очередь выпуская из губ член Артёма. Марат понял, о чём Артём говорит – что стоит у Артёма за словом «давай», но Марату вдруг захотелось, чтобы Артём своё желание проговорил внятно… ну, то есть, чтобы сказал он о том, что он хочет, так же внятно, как внятно он говорил час назад «я не педик», «я не хочу».

– Ну, это… – Артём, вдруг растерявшись – не зная, как следует правильно сформулировать своё желание, на мгновение запнулся. – Сзади давай… ну, то есть, в зад… – На языке у Артёма вертелось «в жопу», но в самый последний момент, уже открыв рот, он, сам не зная почему, заменил грубоватую «жопу» на нейтральный и при этом вполне синонимичный «зад».

– В зад – не обязательно сзади, – улыбнулся Марат, наблюдая за невольно возникшей растерянностью Артёма. – Или ты хочешь, чтоб именно сзади?

– Ну… я не знаю, – снова запнувшись, проговорил Артём, и Марату показалось, что Артём растерялся ещё больше. – Я же не педик! – Артём произнёс это неожиданно, и было непонятно, то ли, сказав так, он тем самым исчерпывающе объяснил, почему он не знает, чем «в зад» отличается от «сзади», то ли, осознавая свою растерянность и на растерянность эту досадуя, он таким образом попытался в качестве моральной компенсации бросить камешек в огород Марата.

– Блин! А кто… кто, интересно, здесь педик? – тихо рассмеялся Марат, прижимая Артёма к себе. – Может быть, я?

– Не знаю, – буркнул Артём; говоря «давай», Артём предполагал дальнейшее продолжение – а точнее, углубление – знакомства, а вместо этого вдруг повеяло дискуссионным клубом… нах им теперь все эти разговоры! Мышцы сфинктера у Артёма зудели так, что впору было гасить там огонь чем – то более существенным, чем разговор.

– Ты не знаешь, а я знаю… – рука Марата, скользнув по бедру Артёма, раскрытой ладонью легла на горячую, сочно – упругую ягодицу лежащего на боку парня. – Хочешь, скажу на ухо? – Марат явно дурачился, но дурачился он легко, ничуть не обидно. – По секрету скажу… хочешь?

– Ну! – коротко отозвался Артём. – Скажи…

Лаская ладонью Артёму ягодицу – чуть потискивая, поглаживая атласно – нежную кожу, Марат в самом деле приблизил губы к Артёмову уху – и ухо Артёма обдало горячим шепотом:

– Деточка! Все мы немного педики – каждый из нас по – своему педик… из чего, как ты понимаешь, следует вывод: никогда не плюй в колодезь… это очень хорошее правило! Можешь запомнить…

Про то, что не надо плевать в колодезь и что это очень хорошее правило, Марат проговорил уже во второй раз, но теперь эти слова прозвучали не абстрактно и отвлеченно, а наполнились новым, совершенно конкретным смыслом – в ответ на слова Артёма «я же не педик», сказанные после всего, что у ж е было, – слова про колодезь теперь можно было расценить как камешек в огород Артёма.

– Ладно, Артёмчик! – Марат, оставив в покое Артёмовы ягодицы, приподнялся – сел на постели, свесив ноги на пол. – Будем трахаться в зад… думаешь, я не хочу этого? Хочу, Артём… ещё как хочу! И если б об этом не сказал ты, об этом сказал бы я… элементарно! Потому как это – кайф! Впрочем… – Марат улыбнулся, – вначале будет немного больно… ты не боишься боли?

– Ну… смотря что за боль! – Артём, глядя на Марата, непроизвольно стиснул мышцы сфинктера, и это невольное сжимание тут же отозвалось всплеском полыхнувшей сладости в ноющем члене, в промежности, в туго сомкнутом отверстии ануса.

– Нормальная боль, – отозвался Марат, вставая. – Сейчас я смазку возьму, и… всё будет классно! – Марат возбуждённо засмеялся. – Вчера прикупил я тюбик вазелина – как чувствовал, что пригодится…

Легким рывком взметнув тело вверх – встав с кровати, Марат направился в сторону шкафа, где были его, Маратовы, вещи. В комнате был всё тот же полумрак, но глаза уже давно адаптировались, так что виделось всё без особого напряга, – Артём, оставшись лежать на смятой простыне, проследил за Маратом взглядом, думая, что вчера… вчера они ещё не были знакомы – ещё друг друга не видели, ничего друг о друге не знали, а Марат купил вазелин… «чувствовал, что пригодится»… как он мог чувствовать?

– А почему будет больно? – проговорил Артём, скользя взглядом по телу Марата. – Если со смазкой… что – всё равно будет больно?

Собственно, только теперь, когда отошедший в сторону Марат оказался от Артёма на расстоянии нескольких метров, Артём смог впервые увидеть обнаженного Марата полностью – с головы до ног, – всё предшествующее время они были в постели, были в непосредственной близости, или, как ещё говорят, нос к носу, их тела постоянно соприкасались, и только теперь Артём увидел Марата со стороны; фигура у парня была идеальной – в том смысле, что всё в ней было пропорционально, всё было соразмерно… и Артём, рассматривая Марата, поймал себя на мысли, что он хотел бы, чтоб у него, у Артёма, была б точно такая же фигура – фигура античного воина.

– Смазка лишь облегчает вход, но не делает норку шире… тем более, если ты ещё девственник… в смысле: анальный девственник, – Марат, говоря это, вновь оказался у постели Артёма. – Ты ведь ни разу ещё не трахался – попку ни разу не подставлял?

– Нет, – коротко – односложно – произнёс Артём, глядя на вздёрнутый вверх напряженный член Марата… член, который он только что брал в рот – сладострастно сосал, ощущая во рту солоноватую, жаром налитую плоть обнаженной головки… член, который сейчас, через минуту или две, окажется в его теле – в его, Артёмовой, жопе… большой, напряженно твёрдый, возбуждённо горячий, хищно залупившийся член парня, о котором он, семнадцатилетний Артём, ещё вчера не имел никакого понятия… где – то, далеко отсюда, были родители – отец и мать… где – то были друзья – и школьные, и дворовые… а он, Артём, едва поселившись в студенческом общежитии, уже лежал, обнаженный и возбуждённый, в полумраке комнаты на постели, смотрел на чужой торчащий член, и… он хотел продолжения! И это при том, что он никогда о подобном не помышлял – не думал, не фантазировал… всё это было похоже на сон – и в то же время это всё было реальностью, было наяву!

– Так вот, Артём… в природе всё предусмотрено, – Марат, отвинтив колпачок на тюбике, приставил головку тюбика к головке члена, и Артём тут же уловил запах вазелина. – Смотри: у любого парня есть от природы данная – потенциально существующая – предрасположенность к сексу с парнем… ну, то есть, с представителем своего пола. Кто и как этой предрасположенностью распоряжается, кто её реализует, а кто нет – это уже другой вопрос. Но сама по себе такая предрасположенность есть у каждого – это, к слову сказать, научно доказанный факт.

Ну, а поскольку такая предрасположенность предусмотрена самой природой, то, соответственно, этой же самой природой предусмотрен и механизм слияния парня с парнем, то есть анальный контакт, для чего мышцы ануса сформированы природой эластичными и растяжимыми – чтобы можно было в анус вставлять член… эволюция, блин! Всё продумано – всё предусмотрено… – Марат, глядя на Артёма, рассмеялся. – Так что, Артём… не бойся! Если и будет больно, то эта боль не смертельная. Трахались так всегда и везде – во все времена и на всех континентах… то есть, не ты первый – ты не последний… давай, ноги вверх поднимай – я тебе норку смажу…

– Значит… выходит, что т а к может – каждый? – проговорил Артём, думая про себя.

– Блин! Ну, а я тебе в самом начале о чём говорил? – Марат, не дожидаясь, когда Артём поднимет ноги, сам обхватил Артёмовы ноги за лодыжки – сам, разводя послушные ноги Артёма в стороны, поднял их вверх, отчего ягодицы Артёма, вслед за ногами подавшиеся вперёд и вверх, разошлись, широко распахнулись в стороны. – Может – каждый, и многие это делают, то есть кайфуют по полной программе, реализуя такую возможность, но… не каждый при этом становится геем. Как говорит народная мудрость, много званых, да мало избранных…

– Марат, говоря это, снова оказался на кровати – аккурат напротив ягодиц Артёма; в полумраке очко Артёма матово темнело небольшим кружочком, и Марат, выдавив из тюбика на палец вазелин, подушечкой пальца мягко прикоснулся к туго стиснутому отверстию, почувствовав, как мышцы сфинктера под пальцем конвульсивно дёрнулись, зашевелились. – Что – приятно? – тихо засмеялся Марат, делая пальцем плавные круговые движения – втирая вазелин Артёму в наружную область сомкнутого входа.

– Не знаю… – чуть слышно и потому неневнятно отозвался Артём, думая о том, что это действительно… действительно приятно! Но уже в следующее мгновение Артём непроизвольно дернулся всем телом, почувствовав, как палец Марата, преодолевая сопротивление, скользнул вглубь. – Ой, блин! Ты чего…

– Тихо, тихо! – возбуждённо прошептал Марат, глядя Артёму в глаза – чувствуя, как указательный палец, на треть введенный в очко, плотно обжался, обтянулся – стиснулся тугим конвульсивным жаром. – Лежи спокойно…

Артём почувствовал, как палец плавно и тоже как бы по кругу зашевелился внутри, не углубляясь дальше… в принципе, это было не больно, и Артём в ответ не отозвался… Артём лежал с запрокинутыми, полусогнутыми в коленях ногами, удерживая колени ног на уровне своего лица, в то время как Марат, на коленях стоя перед Артёмом, круговым движением пальца смазывал вход изнутри, медленно втирая вазелин во внутреннюю область входного отверстия, – ничего не говоря, они смотрели друг другу в глаза, и Артём, чутко вслушиваясь в новое ощущение, невольно думал о том, что сейчас… сейчас вместо пальца… эта мысль – «вместо пальца… сейчас… туда… » – и возбуждала Артёма, и пугала: и боязно было, и вместе с тем хотелось… неистребимо хотелось!