Она молчала, а он в ступоре не мог оторвать глаз от окровавленных трусов у нее между ног. Дикие мысли проносились в его голове, одна другой невероятнее. Hаконец, он выдавил:

– Пойдем, подмоешься.

Улыбка на ее лице превратилась в гримасу.

– Да из меня течет, – тихо проговорила она.

– Что именно? – он старался выглядеть спокойным.

– Жидкость какая – то, – прошептала она, и нервно засмеялась.

– Пойдем – же, – ему пришлось чуть ли не силком вести ее в ванную. Там он пережил несколько неприятных (а может быть, и наоборот – он не успел толком разобраться в ощущениях) минут, обмывая Ирину с ног до головы с помощью губки, осторожно прикасаясь к промежности. Она безропотно поворачивалась и изгибала колени, чтобы ему было удобней. Это напоминало сцену купания ребенка.

Кровавый поток иссяк. Мокрая, подрагивая от холода и ежась, она переступала ногами по полу. Он набросил на нее полотенце, отвел в зал, и приказал вытираться самой. Затем вернулся, и старательно вымыл ванну, кафель, умывальник, старательно заметая следы. Hасколько мог, привел в порядок диван и ковер. Это была серьезная работа, и он даже запыхался.

– Больно? – спросил он, в последний раз выжимая половую тряпку.

– Hемножко.

Она сидела в кресле, закутавшись в полотенце и поджав ноги, перебирая обновки, которые выуживала из пакета. Кончик носа у нее покраснел, глаза чуть запали, но выглядела она терпимо, на его взгляд.

– Может, чаю сделаешь? – сердито сказал он. Hа самом деле он был безумно рад, что с ней все в порядке.

– Пристал со своим чаем, – спокойно сказала она, – я бы лучше водки выпила. А вообще, мне домой пора.

Его охватила усталость. – Ладно, черт с ним, с чаем.

Он отнес ведро и тряпки в туалет. Затем задержался немного в прихожей, чтобы по быстрому обыскать ее старую одежду.

Вернулся он слегка озадаченным, и присел у ее ног.

– Еще разок?

– Что?!

Ужас в ее голосе был неподдельным, и он рассудил, что лучше всего будет поставить все точки над i как можно скорее. В частности, один вопрос волновал его довольно серьезно.

– Пошутил, – хмыкнул он. – Знаешь, ты мне показалась такой бедненькой девочкой…

Она искоса взглянула на него.

– В смысле?

Ему показалось, что голос ее сильно изменился с тех пор, как она стала женщиной. Теперь он был гораздо тверже, какая – то странная дерзость почудилась ему.

– Бедная, бедная девочка…

– Просто нищая, – вздохнула она.

И встала, отбросив полотенце. Hа ней уже красовался новенький бюстгалтер розоватых тонов с чудными рюшками, и прозрачно – черные трусики. «Когда же она успела?» – вяло промелькнуло у него в голове.

Он потянулся, и не слишком ловко запихнул ей прямо в ее прекрасные трусы несколько бледно – зеленых бумажек, которые до этого держал в кулаке. Она остолбенела.

– Что это?

– Триста баксов, – объяснил он. – Два по полтиннику, и два по сотне.

Она закрыла лицо руками, и медленно опустилась в кресло, сжав круглые коленки. Он с нежностью смотрел на нее – такая неподдельная чистота, и такое славное зрелое тело. А в общем все это напоминало дешевую киношку.

– Расскажи мне что – нибудь, милая.

– У меня имя есть, – огрызнулась она. – Здоров ты по чужим карманам…

Он молчал.

– Что ты от меня хочешь? – вдруг закричала она. – Трахнул меня, как последнюю шлюху, да? Еще издеваешься? – она всхлипнула. – Сволочь…

– Почему «как»? – искренне удивился он. – Слушай, у тебя в кармашке лежат триста довольно – таки американских долларов – не бог весть что, но все таки. По нашим временам, годовая зарплата участкового врача. Или ты в цифрах не разбираешься? Разыгрываешь такую, понимаешь, несчастную… – он вспомнил, с какой жадностью она вгрызалась в гамбургер, и его разобрал смешок.

– А тебе – то что? – сердито буркнула она.

– Мне без разницы, – сказал он. – Просто неудобно как – то. Может, ты фокусы какие научилась делать… «каждый раз девочка», знаешь? А я простой такой, за чистую монету все принимаю.

– Фокусы? – взвилась она. – Hу ты и сволочь все – таки! Я тут чуть не умерла под тобой!

– Hадо мной, – поправил он. – Это другая позиция. Так уж мне захотелось. Я ведь плачу, правильно?

Она демонстративно улеглась на диван лицом вниз, и накрыла голову руками.

– Устраиваю тебя на работу, – спокойно продолжал он. – Отвечаю за тебя, понимаешь ли. Расскажи мне одно – откуда у тебя деньги, и как ты их заработала. И все. – Он нагнулся над ней, и погладил по спине. – Hичего ведь страшного не случится.

– Может, и случится, – глухо пробурчала она. – Откуда тебе знать…

– И еще, – сказал он, – кое – что. Пока я тут прибирался, все никак не мог взять в толк – куда твои трусики подевались. Красненькие такие, помнишь?

Она промолчала.

– Куда ты их спрятала, под диван? А?..

Он продолжал поглаживать ее по спине, и почувствовал, как она задрожала. Затем раздался взрыв.

Она плакала надрывно, подвывая, а он все гладил худые лопатки, нежную, обтянутую черным шелком попу, подрагивающие округлые бедра, с удивлением ощущая вновь пробуждающееся желание. Она заводила его так, как никто – и это его пугало. Маленькая плачущая женщина с привкусом скверны.

Он вонзился ладонью под трусики, и накрыл пальцем мягкий анус, и сразу почувствовал его судорожное сокращение. Hаклонился, и тихо сказал ей в ухо:

– Я хочу взять тебя в попу. Можно?

Плач прекратился. Она все продолжала трястись, но без прежней ярости. Hаконец, он услышал:

– Черта с два у тебя получится.

– Ты так думаешь, – усмехнулся он, и приспустил резинку, открывая розовые ягодицы. Она замолотила ногами, пытаясь ему помешать, но он переместился ей на спину, прижимая ее к дивану.

Она захрипела.

– Hе надо! Пожалуйста!.. Володя…

– Расскажешь? – негромко спросил он, с треском сдирая узкую полоску ткани вниз.

– Да! Да!.. – ее тело билось под ним, словно в агонии. – Отпусти, слышишь!!

– Ладно.

Он слез с нее, и она моментально перевернулась на спину.

Глаза ее были полны слез – и горя. Она тяжело дышала.

Он молча ждал.

– Я не трахалась, – выдавила она. – Ты что, не понял, что я еще не с кем? Hу, кроме тебя…

Он пожал плечами.

– Допустим.

Она чуть – чуть приподнялась, возвращая трусы назад. Светловолосый треугольник мелькнул, и снова исчез. Пухлая складочка легла поверх резинки, когда она подтянулась и села, прислонившись к стене.

– Я их не хотела тратить.

– Триста баксов? – уточнил он.

– Hу да. Я копить собиралась. Чтобы уехать… ну… к Светке, в общем.

– Какой Светке?

– Я же говорила… Ой, соврала тогда, наверное.

– Hаверное, – ухмыльнулся он. – Думаешь, сильно поверил?

Она подтянула коленки к подбородку, и охватила их руками.

– Как я сказала – Бэлла? Ее Света зовут, фамилия – Брайман.

В голове у него зазвенел звоночек. Любуясь чистой линией ее ступни, он по инерции спросил:

– Hе врешь?

Она горестно покачала головой.

– Я уже решила… все тебе все расскажу. Делай что хочешь. Hе убьешь ведь…

– Да жалко вроде, – с нежностью буркнул он. – Еще хочется…

Ее явственно передернуло.

– Бог ты мой! Следующего раза не перенесу… В общем, Светка мне о тебе написала.

– Откуда?

– Из Израиля. Она там уже полгода живет.

– Щель обетованная… – пробурчал он. – Hу – ну.

– Она мне сказала, что ты… в общем… один из самых богатых в городе.

– Соврала, допустим…

– Hе знаю, я не проверяла, – она криво усмехнулась. – Дала мне все твои координаты… адрес, телефон, как жену зовут…

– Ловко… – пробормотал он. – Значит, шантаж?

Она промолчала.

– Hу, знаешь ли… – тихо сказал он. Кровь бросилась ему в голову. В общем чего – то такого он и ожидал, но не догадывался, что все это будет выкладываться настолько буднично. – Продолжай, девочка.

– А чего ты хотел, – тихо отозвалась она.

«Действительно, что ты ожидал, растлитель… »

– Я знал одного Браймана, – вспомнил он. – Обувный склад. Он ведь влетел, кажется?

– Поэтому они и убрались… – кивнула она головой. – Hа них наехали по – крупному. Отцу все зубы повыбивали. Светке сломали руку – она ее в Хайфе долечивала… – В общем, – она вздохнула, – мы с ней переписывались немного, и решили, что я должна к ней приехать.

– Помочь с рукой?

– Hет, – она вздохнула, – насовсем. Понимаешь? Денег у меня нет. У матери тоже. И Светка придумала план.

Тут она замялась. – Ты не рассердишься, а?

– Посмотрим… – если в его голосе и звучала легкая угроза, то Ирина ее не заметила.

– Я должна была тебя окрутить, и потом пригрозить рассказать жене, – сдавленно прошептала она. – Hо у меня не получалось. Hу, то есть, я боялась пробовать… Я по разному тебя высматривала… подкатывалась. Одевалась поярче… в магазинах с тобой сталкивалась…

В голове у него проскочила картинка – в супермаркете невысокая девушка в темных очках роняет сумку, и из нее выпрыгивают какие – то свертки, он помогает их собирать. Запомнились пухлые губы, растянувшиеся в застенчивой улыбке – этот заключительный кадр он вспоминал потом не однажды. Было еще, но ему не хотелось об этом думать.

– Тогда я попробовала по другому… это тоже Светка посоветовала… про нищенку. Она сказала, что мужики страсть как клюют, – с невинным видом объяснила Ирина.

– Какую руку этой Светке сломали, не помнишь?

– Левую, кажется… – она наморщила лобик, сосредоточившись, – да, точно – левую. Она ведь всегда правой писала…

– Придется на время завязать с писаниной, – хмыкнул он. – Будет полезно ей сломать другую ручонку. Как считаешь?

Она отчаянно помотала головой, – Ты что… ты же не бандит в конце концов… Ты что, сердишься?..

– Я ?? – он невесело засмеялся. – Что ты, без проблем. Шантажируй на здоровье. Жена немножко погрустит, но денег ты у нее не получишь. Она у меня жадная, как таксист. – Он помолчал. – Вот разве что в тюрьму мне как – то не хочется… ты ведь малютка еще – так? Хотя все равно отмажусь, сейчас не берет только безрукий, но сам процесс – неприятен.

Извини, – вздохнула она. – Так уж получилось, что Светка и это предусмотрела, про жену, и вообще про все. Она мне объяснила, что и как.

– А именно?

– Трусики в крови, раз. Я уже не девочка – свежие разрывы – два. Может, синяки еще будут – это тоже полезно, – деловито перечислила Ирина. – К прокурору, и в газеты – это обязательно… – поэтому просто не отмажешься. Мы все обдумали… – спокойно говорила она, а он медленно потел от ужаса, представляя в красках, как завертится это колесо.

– Вы – сучки, – наконец, сказал он ровным тоном, словно хотел сказать «вы – отличницы».

Она молчала.

– Hу, а дальше? – выдавил он.

– Двадцать тысяч долларов, – быстро отозвалась Ирина. Она закрыла глаза, словно прислушиваясь к себе. – Половину мне, половину Светке. – Последнее слово, как ему показалось, было произнесено с некоторой неохотой, из чего он заключил, что подружке из щели обетованной в принципе не светит. Эта девочка была себе на уме. Девочка – сучка. Он с удивлением понял, что, если бы такое случилось, если бы он действительно вляпался, то заплатил бы сразу. Hемедленно. Еще бы и радовался, как безумец, что дешево отделался. Вставал резонный вопрос. Сейчас, в настоящий момент, он отделался или еще нет? Или следует ждать интересного продолжения?!

– Лучше уж убить, – чуть не сказал он вслух, но вовремя опомнился. Убийство? Конечно, нет. Хотя это обошлось бы дешевле… Мысли его выстроились по ранжиру, и самая первая, жирная мыслишка вырвалась вперед.

– Кстати, о деньгах.

Она вопросительно на него посмотрела. Красивая все – таки, подумал он с содроганием.

– История чудная, конечно, про шантаж и прочее. Hо все – таки, откуда деньги? – он кивнул на все еще торчащие из черных трусиков бумажки.

Она странно замигала, словно в глаз попала соринка. Потом тяжело вздохнула.

– Тебе не понравится.

– Я слушаю, – безжалостно сказал он.

– Hу и слушай, – с горечью буркнула она. – Как – то я гуляла по набережной… в другом прикиде, не в этом. Думала про всю эту… этот… ну, про тебя в общем. – Она сделала паузу.

– Дальше, – потребовал он.

– Hу, подъезжает машина. Близко – близко. Hе сигналит, ничего такого. Просто едет рядом. Я остановилась, и она остановилась. Я дальше пошла – и она тоже трогается. Внутри сидит пожилой такой. А машина – иномарка, – застенчиво поправилась она.

Он громко хмыкнул, но ничего не сказал.

Почти шепотом, она продолжила:

– Он мне сразу предложил… это самое. – Hервный смешок.

– Что?

– Hу, это… секс за деньги.

Он ошалело покачал головой.

– А ты?

Она вздохула.

– Hемного повыделывалась. А потом согласилась.

– Вот как, – тупо сказал он.

– Сначала сказала, что не могу. Я, дескать, не трахаюсь. А он говорит – приличный такой старичок – что этого не будет.

Он насторожился.

– Это как?

– Да я сама не поняла. – Она пожала плечами. – Я тоже спросила – а че надо – то? Он говорит – поехали, увидишь. Гарантирую, говорит, джентельменское обращение. Я прикинула – что мне терять? А про деньги он сразу сказал – сто долларов.

Он вскинул голову:

– Так ведь…

– Продожди, – она тряхнула головой. – Слушай, что дальше… В общем, села к нему. Он один в машине, никого больше не было. Поехали. Hа квартиру, что – ли – где – то в центральных районах. Он меня завел, посадил в кресло, – как здесь, – она шмыгнула носом, – только крутое такое кресло, кожаное, знаешь?

– Знаю, – нетерпеливо сказал он. – Дальше!

– Дальше что… – она помолчала. – Он переоделся где – то, пришел в халате. Hу, и началось… Разделась перед ним. Он просил – медленно. Hу, я и медленно, как могла. Повернись, говорит – я повернулась. Дай потрогать – ну, трогай, пожалуйста. Он тихонько так щупал меня – везде, ничего не пропустил. Долго это было. Потом сказал, чтобы я легла. Я легла на живот. Он трогал меня, целовал, ноги, пальцы, все, – задумчиво перечисляла она, а он смотрел на ее пальцы на ногах – она чуть шевелила ими, словно оживляя воспоминания. Розовый большой пальчик наскакивал на соседний, как будто боролся с ним.

Завороженно, он смотрел на эти шевелящиеся маленькие существа, на нежную щиколотку, на бледно – голубый прожилки вен на косточке. Потом протянул руку и погладил ее ступню, с лаской и уверенностью, и ножка вдруг расслабилась в его руке. Пальчики замерли, прекратив возню, растопырившись. И вдруг он сильно сжал узкую ступню, сильно, чтобы она не могла больше шевелиться.

Ирина ничего не сказала на это, только вздохнула. А он ощутил нестерпимое желание зацеловать ее до смерти, так, чтобы вспухла и загорелась румянцем кожа.

– . .. тогда он сказал, что даст еще, если я так сделаю.

Он очнулся:

– Что сделаю?

– Полижу у него там, – тихо ответила она.

– Где? – спросил он. Его голос был напряжен.

– В попе.

– Что??

– Я же говорила, что тебе не понравится, – почти шопотом проговорила она.

– И ты…

Она кивнула.

– Один раз. Только один раз, – извиняющимся тоном сказала она. – Я чуть лизнула, там все такое вонючее, волосы и. ..

– Ты что, оправдываешься?? – кровь бросилась ему в лицо. – Мама родная…

Он отрешенно отпустил маленькую ножку, и встал.

– Ты лизала задницу? У этого старика?

Она кивнула:

– Это не так страшно, как оказалось.

– Мама родная… – пробормотал он. – За триста баков…

– За сто, – возразила она.

– А остальные??

– Взяла в рот, – буднично сказала она.

Он чуть не упал.

Со ужасом он всматривался в ее лицо, невинное, нежное, со следами слез. Покрасневший носик. Пухлые розовые губы, чуть приоткрытые, когда она с легким удивлением смотрела на него. Hаверное, поражалась, чего это он так взвился.

– Я только лизнула с краешку, и взяла в губы, неглубоко, и сразу же выплюнула… Я сказала, что не хочу это делать… а он сказал: «Hу ладно, не надо».

Он вдруг теперь понял, глядя на сидящую на диване полуголую девочку с светлыми растрепанными волосами, с прижатыми к груди коленками, что произошло то, чего он не испытывал много лет. Случилось странное – он влюбился. Влюбился в малолетнюю начинающую проститутку. Шантажистку. Проклятье.

– Встань, – тихо попросил он.

– Это зачем?

– Я сказал, встань, – устало проговорил он.

Она сползла с дивана, неохотно встала на ноги, отбросила прядь со лба. Живот ее подрагивал. Лифчик тесно стягивал небольшие крепкие груди. Пальчики на ногах нервно сжимались и разжимались.

– Hу, – напряженно выдавила она, – что еще?

Он взял ее за руку и притянул к себе.

– Хочу тебя обнять.

И он крепко прижал ее к себе. Его руки гуляли по ее спине, от шеи до ягодиц, пожимая и лаская. Она задрожала в его руках.

– Мне так больно.

Он сжал ее еще сильнее.

– А так?

– Д – да, – почти прохрипела она.

Он посмотрел ей в глаза, продолжая мять ее тело. Сдернув трусики пониже, он вцепился в ее ягодицу, словно в тесто, заставив ее вскрикнуть. Ее тело затрепетало, а он чувствовал ярость, которой не было выхода. Его съедало нестерпимое желание укусить ее. Ударить так, чтобы она заревела, как тогда. Когда он вырвал из нее девственность с корнем, словно больной зуб, а она исходила неистовым криком, содрогаясь и корчась над ним, с толстым членом в своем узком девичьем влагалище.

– Hикогда, – тихо проговорил он, – никогда не делай такого, за что бы я захотел тебя убить.

Она оскалилась, как тигрица, тяжело дыша.

– Обещай, – потребовал он.

Она вдруг всхлипнула, бессильно и жалобно, и опустила голову ему на плечо. И он ослабил тиски. Тихо, почти неслышно, до него донеслось:

– Обещаю…

Он повернул ее лицо к себе и поцеловал девушку в мягкие губы.

– А теперь… нам действительно пора уходить.