В народе не зря говорят, что новое благоустройство равно восстановлению жизни после солидного пожара. Так произошло и с Зуевым. Он даже не подозревал, до чего станут утомительными его хождения по всем инстанциям, чтобы вновь стать жителем родного Севастополя. Мать посоветовала ему прописаться у его дяди, пояснив потом причину продажи материнского дома. Это стало первым шагом к прописке в городе. Затем он ринулся в городскую комиссию по постановке в очередь на жилье. Председатель комиссии внимательно просмотрел список очередников, на фамилии Зуева не нашел. Зуев ринулся в ОМИС флота, чтобы узнать положение дел. Там посмотрели в список и нашли Зуева в очереди на трехкомнатную квартиру, которая предназначалась адмиралу Егорову, но в связи его убытия в Питер, квартиру следовало переписать на Зуева.

Получив справку по этому вопросу, Зуев ринулся опять в городскую комиссию, где был найден отдельный список очередников на эту квартиру адмирала Егорова. Умный председатель комиссии тут же включил Зуева в очередь на данную квартиру вне очереди. Дом этот только начинал строиться, и его заверили, что он получит свою квартиру не ранее двух лет ожидания ее. Затем всплыло на поверхность забот его трудоустройство. Он кинулся к ребятам в аналогичной службе, но ему отказали, сказав, что вакансий пока нет. Ему предложили в гражданскую оборону города, Зуев пришел и ему рекомендовали подать заявление в один из небольших заводов Севастополя. В итоге, его взяли на завод, поставив на должность плановика производства с дополнительной функцией инженера по гражданской обороне. Эта беспрерывная беготня по инстанциям так привязала к себе, что он, порой забывал обо всем, пока мужское естество не напомнило ему, что он забыл о красивых и умных женщинах, ожидающих его звонка. Но он все же позвонил и услышал в рубке знакомый голос.

— Юля, это ты?

— Эх, Федор Федорович, Забыли вы о нас напрочь…

— Ну что ты — крошка. Забегался по инстанциям. Нашел работу и встал в очередь на квартиру. А как там Зоинька? Все летает?

— Вы угадали. Она редко бывает дома. Приходится мне хозяйничать…

— Много работы?

— И работы тоже. У нас теперь домашний кооператив. Зоя — председатель. Теперь к нам так запросто, как раньше, не подойти. Работаем по ночам за деньги…

— Ах вот как? И кто это придумал?

— Зоин жених Пашка, ну вы его знаете. Это же его лозунг, что каждый труд должен быть оплачен…

— Так он у вас бывает?

— Еще бы!. Он — правая рука Зойки.

— Ну, ты теперь довольна?

— А чему тут радоваться? Мы не спим по ночам, развлекаем мужиков, а денежки она собирает и выплачивает нам за каждый месяц. Себя, конечно, не забывает, а с нас три шкуры дерет. А с другой стороны, нам самим таких денег не заработать. Мужики трахаться любят, а деньги платить не хотят…

— Что? Цены высоки?

— За одну ночь с мужика тысячу берут, а нам только двести — триста рублей, не более. Остальное Пашка с Зойкой делят, а мы вкалываем…

— А что Пашка? У вас крутится, он же в Находке трудоустраивал рыбаков?…

— Пашка еще тот пострел, который везде успел. Часто меня терзает…

— Ты нравишься ему?

— Вернее сказать, он мне очень нравится в постели. У него «болт» всегда готов, он твердый, длинный и могучий.

— Если ему дать полную волю, то он любую бабу до смерти затрахает… — причмокнул Зуев

— Не-е-е. Меня не так легко затрахать до смерти… Но вы же знаете, я помню нашу первую ночь. Мне показалось, что более могучего бугая в нашем стаде нет…

— Неужто, он лучше меня?! — поперхнулся Зуев.

— Нет! Я бы так не сказала, секс с вами очень приятен, но ваш слишком мягок, интеллигентен, как Зойка говорит, а мне нужен кобель, который готов разорвать меня своим членом, вот тогда я по — настоящему балдею, аж Зойка завидует…

Этот разговор с милой девушкой стал ему надоедать. Ведь была просто красивая и в сексе очень активная девушка, отдаваясь ему только по любви, а теперь кооператив, да еще за деньги, так это же публичный дом с проститутками, какая же тут любовь?! Выходит, что обошел меня Павел, Превратился враз вместо хорошего и понимающего друга в обыкновенного сутинера. Продает, падла, молодых и еще не опытных в жизни девчонок, в этаких потаскух, вышибающих из доверчивых мужиков их последние гроши. Тысячу за ночь? Вон, как Павел для них постарался, а прикидывался этаким доверчивым для девок простачком. Ведь за деньги иной подлец любую бабу порвать сможет, эх! Павел! Павел! До чего же ты, брат, докатился!?…

Позже Зуев узнал, что Павел и на острове Шикотан продавал девиц на ночь, изголодавшихся в сексе моряков, прибывающих к рыбному заводику на сдачу в переработку пойманную рыбу. Зуев стал замечать, что отсутствие настоящего секса вредно влияет на его здоровье, отчего характер у него стал резким и вспыльчивым…

Мать, конечно, догадывалась в чем дело и решила помочь сыну, познакомив его с соседкой, молодой вдовой, которой, как выяснилось позже, было без разницы, кто ее дерет, лишь бы член был потолще и длиннее. Зуеву стало ясно, что не все женщины этакие любительницы секса ради искусства, некоторые были просто настоящими материалистками, рассуждающими, как бравые проститутки, для которых главным была не прелесть секса, а грубая работа на вылет: оттрахал одну, плати и уваливай! Какая тут поэзия еще для безграмотной, но очень практичной бабы?! Зуев стал скрипеть зубами от злости, когда лежащая под ним баба, одновременно подмахивала тазом, куря сигарету.

— А позже ты курить не можешь?! — свирепо он щурил глаза, готовый сбросить ее с кровати.

— Нет! Не могу. Сигарета-то, не простая, а с секретом. Да и потом, чего зря время тратить на твои подбрасывания. Мы же не в цирке… — смеялась она, пуская колечки дыма ему в лицо. Зуев не терпел таких нахалок и тут же сбрасывал их с кровати и на возглас: «Ты чего это, недоумок?» — отвечал ей ударом ноги в грудь… После такого секса, он с отвращением смотрел на женщин, мысленно посылая их на х… Короче, думая, что в Крыму он встретит богинь секса, а получалось, что он утюжит этакую мразь, недостойную его члена. Поэтому Зуев плюнул на ночные гулянки, крепко спал, а днем бегал по городу, как гончая, выполняя поручения начальника. Он тоскливо отрывал очередные листики календаря, мысленно размещая себя рядом с его мечтой жизни красавицей Алисой и под недремлющем оком ее тетки, ревниво наблюдающей за тем, чтобы он в постели не перебарщивал. И если Алиса уже задыхалась от страсти и любви, то тут же вмешивалась Капа, лаская его мягкое тело, лежащее между ее ног. Вот это — жизнь! Вот это кайф! — думал Зуев, считая, что таких дней у него больше не будет. Но тут случилось то, чего он никак не ожидал. Вызвал его к себе начальник МИС флота, настоящий распорядитель жилой площади, и тихо, но грустно, сказал:

— Федор Федорович. Мне жаль, что вы так страдаете в ожидании своей очереди на квартиру. Я доложил командующему флотом, а тот спросил: «Это не тот ли Зуев, который нашел бакаут на Тихоокеанском флоте?

— Он и есть, товарищ командующий…

— Он в каком звании уволен в запас?

— Капитан 2-го ранга…

— Что же они на «ТОФе» за лицемеры? Такого молодца да и уволили в запас, словно щенка выбросили из вагона? У нас есть приличная квартира из моего резерва?

— Есть, товарищ Командующий… — Трех комнатная, болконище — аэродром, потолок не достать, второй этаж. Там генерал Намгаладзе раньше жил с семьей… Квартира — класс, хоть и довоенной постройки…

— Зуев женат?

— Нет. Жена ушла к вашему однокурснику адмиралу Егорову…

— Вот тип! Оторвал от человека такую красивую вумен… Он и в училище был таким… Но одному такую квартирку не дадим…

— К нему новая жена едет из Владивостока вместе с мамой…

— Ладно. Выписывай ордер. Пусть наводит порядок в хате. Скажи, я сам потом на их свадьбу приду…

— Есть! Товарищ Командующий…

Выйдя из кабинета

командующего, начальник МИС увидел мичмана, адъютанта командующего.

— Слушай, Петренко. И откуда наш командующий знает тихоокеанца Зуева?

— Гм… Товарищ капитан первого ранга, Зуева весь ТОФ знал. Это же не человек, а ходячая энциклопедия. Он флот знает еще с нахимовских пор…

— Нашу нахимовку заканчивал?

— И нашу тоже. А до этого Нахимовское училище в Тбилиси. Его еще Сталин приказал создать…

— Гм. Дважды нахимовец?

— Да. Командующий хочет направить его в аналитический отдел штаба флота. Должность главного инженера там освободилась.

— А Зуев пьет?

— Не-е-е. Только по великим праздникам и то не более одной рюмки. Серьезный он парень… А, вот женщин красивых он любит…

— Гм. А кто их не любит?

— Все их любят, — усмехнулся мичман, — я тоже не против…

Зуев уже собрался было уйти со своего завода, но тут зазвонил телефон.

— Слушай Федор Федорович и не перебивай. Давай-ка загляни ко мне. Очень интересное для тебя дело есть…

Федор кисло улыбнулся, подумав, что опять перенесут сроки его квартиры. Говорят, что и к нам Чернобыльцы едут… Бедные люди. Нахватались радиации из-за каких-то дураков, — подумал он и пошел к автобусной остановке. Он уже и забыл, что симпатюшка начальница архива, и заодно любовница директора воспользовалась отсутствием патрона и сама приглашает его в гости, но встреча с начальником МИС флота была более заманчивой. специально для bеstwеаpоn.ru Когда тот изложил суть дела, то у Зуева было ощущение, что с его сердца слетел огромный камень. «Ведь есть все же Бог на свете, — думал он, не веря в такую удачу с получением квартиры. Домой он ехал в троллейбусе, как пьяный. Он никак не мог поверить, что ему так повезло: трехкомнатная сталинка, да еще в центре города, об этом мечтают генералы, а тут какой-то тихоокеанец кому-то дорогу перебежал… — думал он, сгорая от нетерпения обрадовать мать. Ворота и калитка у них оказались закрытыми изнутри. Зуев позвонил и вдруг открылась калитка и кто-то в белом упал без чувств в его руки…

— Мам? Ведь это же, это же… — Алиса! — крикнула мать и бросилась целовать сына и его будущую жену. Они сидели во дворе под виноградом, где горела яркая лампочка, вокруг которой суетилась мошкара.

— Мам?! Я — самый счастливый человек на свете. Ко мне приехала моя жена и сегодня я получил квартиру в центре города. Там раньше генерал Намгаладзе жил с семьей, — ликовал Федор, наливая в бокал крымское игристое полусладкое розового цвета шампанское Все ликовали, хлопали в ладоши, пили шампанское, а Алиса от счастья плакала…

— Ты чего это, девочка? Веселиться надо! — нравоучительно говорила мать, а сама тоже смахивала слезы радости со своих ресниц. Только Зуев молчал. Он покачивал головой из стороны в строну и, наконец, сказал:

— Да! Это только в России плачут женщины дважды: от радости и горя…

Женщины уже выпили первую бутылку шампанского, а рюмка Федора была отпита только наполовину.

Во флигеле было темно и уютно. Зуев разделся до трусиков, ему хотелось, чтобы обязанность снимать их была предоставлена только будущей жене. Но она, закончив свой вечерний туалет, тоже не сняла трусики.

— Не понял? У тебя «гости»? — так он называл ее месячные…

— Нет, дорогой! Просто я хочу приласкать тебя несчастного. Сколько месяцев ты прожил без меня?

— Восемь месяцев и восемь дней… Ну, мы будем или как?

— Конечно, будем. Но мне так захотелось еще раз проехать на твоей могучей шее, так как тогда ты нес меня с пляжа…

— А куда поедем? — усмехнулся он…

— Через нижнюю калитку на скалу. Оттуда такой вид на зеленую горку, панораму, Там и танк стоит, который первым ворвался в Севастополь…

— Танк немного дальше вправо, его днем смотреть надо. Ну, что? Поехали?

Он стал пред ней на колени, а она в одних только трусиках быстренько уселась на его шею. Он пошел вниз по двору. Нагнулся, проходя через калитку, и вышел на скалу. Какая чудесная картина открылась им. Внизу, по Лабораторному шоссе цепочкой двигались огни фар бежавших автомобилей, на историческом бульваре играла музыка, и в небо то и дело взлетали яркие ракеты, город жил своей привычной ночной жизнью, о которой мечтали севастопольцы все долгие годы прошедшей волны, И тут раздались звуки вальса. У кого-то внизу, в одном из домов заиграла эта волшебная музыка. Алиса сидела рядом и вытирала глаза ладошкой от выступающих слез. Оказалось, что русские женщины еще могут плакать и от счастья под волшебные звуки вальса великого музыканта. Он обнял ее за шею, наклонил к себе и стал слизывать со щек эти соленые росинки счастливых глаз.

— Она смотрела вниз и никак не могла понять, в каком доме играют… Наконец, она повернулась к нему всем телом и сказала:

— Вот сейчас я хочу…

— Прямо на этих камешках, — провел он рукой по лысине холмика, на котором они сидели…

— Я слышала, когда твоя мама говорила, что еще до твоего рождения она, с твоим папой, часто приходили сюда. И именно здесь тебя они и зачали…

— Да? Впервые слышу. А что очень может быть… Мой отец прошел гражданскую войну, брал Севастополь у белых, так почему же ему же было не рискнуть на пацана?

— Ладно! Давай! Но ты ложись на спину, а я сверху…

— Смотри. Не выпади из седла, — усмехнулся он, усаживая ее сверху. Она держала в правой руке снятые трусики и, крутя их над головой, тихонько произнесла:

— Ну! Теперь поехали…

Он ухватился за ее талию обеими руками и стал сначала медленно, а потом все быстрее поднимать и опускать ее тело…

— Что так чмокает внизу? — вдруг спросил он, словно не понимал природу этого звука.

— Это моя киска щлет тебе первые поцелуи любви в начале нашей жизни на чудесном бугорке Пластунской улицы, — улыбнулась она, резко наклонилась, поняв, что его мальчик уже выскочил из ее тела, но не поцеловать этого человека она никак не могла. Она без памяти была влюблена в него, и если бы сейчас кто-то выстрелил в ее задранную попочку, она бы и не вскрикнула, несмотря на адскую боль в этом месте.

Первый оргазм прошел тихо и организованно. Они понимали, что это очень важно для зачатия, но вскоре чувства любви и похоти так смешались в один узел, что они трахались, принимая порой самые необыкновенные позы. Он боялся, как бы она не загнала в себя мелкие камешки и прочую пыль, но Алиса, наученная трахаться на пляжах, в этих вопросах была в числе весьма осведомленных девушек, из которых потом вырастали замечательные женщины песочного типа, превращаясь в самых нежных и заботливых жен. Правда, некоторые из них пробовали это женское счастье и с другими отдыхающими на пляжах, но большинство из них находили здесь хороших мужей. Вот и сегодня, ему и в голову не могло прийти, что Алису потянет на лоно природы, где он совершит очередное чудо по рождению ребенка. А она вообще не хотела уходить домой с этого исторического холмика, где когда-то забеременела его мать от его отца. Видимо это неведомая тяга к прекрасному и любимому человеку, без разницы где ей вставить «шланг», лишь бы родила ему сына. Так случилось и на сей раз. При первых же позывах беременности, доктор, смотря на них поверх очков, туманно произнес:: «Может быть, может быть. Бывают же случаи, что зачатие происходит в воде или на горячем песке пустыни, а ваш случай — вообще — песня любви. Крымская земля всегда готова помочь женщине родить ребенка, особенно мальчика, как у вас, Надо же кому-то защищать наше родное отечество. Если не мы, то кто же будет рожать при зачатии с непосредственным контактом с крымской землей. Мать — земля всегда помогала женщине, вот и вам тоже, — закончил он и назначил им очередной осмотр беременной красавице.

Закончив эту операцию «Ы», как потом он окрестил их валяние на холмике за забором, они вошли во двор, пришли к летнему душу, где вода была уже без хлора, стали под лейку и теплые струи стали целовать их своими длинными, нежными языками. Кто никогда не купался ночью под летним душем, тот не знает всей прелести такого купания. И главное тут вода, которая потеряла свою жесткость и стала такой мягкой, словно живой, говоря: «Подойди ко мне красотка. Дайка я обниму тебя и очищу от пыли холма. Ну, здравствуй будущая мама. Можешь и сына приводить, если хочешь потом получить из него настоящего мужчину…

Он лежал в постели, подложив руки под затылок, а она, как всегда на левом боку, далеко забросив правую ногу за его спину. Если он хотел повернуться, то она не отпускала его, но перед тем, как заснуть, она убрала ногу, наклонилась и взяла в рот его «мальчика». Господи, помоги мне родить сына, — тайно молилась она, продолжая нежно сосать его орган. Он улыбался в темноту, вспомнив, что никто из его любовниц никогда так мастерски не умел поднимать его либидо. Она улыбалась в темноту, проглатывая набежавшую в рот его жидкость, и опять припадала к члену. Он терпел, терпел, наконец, не выдержал и сказал:

— Алиса! С огнем играешь… Если ты сейчас меня сильно заведешь, то я не вытерплю и сломаю всю нашу работу на холмике… Лучше целуй меня в губы. Ты же еще не знаешь про мои тайные поцелуи, от которых женщины сами раздвигают ножки и их невозможно оторвать от секса…

— Хорошо, любимый! Я поцелую тебя сейчас только в шею, но ты не сопротивляйся.

И она поцеловала так, что он чуть не взвыл от боли. Она усмехнулась: «Ну, как»?

— Нет слов! Если перейти на шахматы, то гроссмейстерский поцелуй… Она приподнялась, глянула на его замершее лицо и острый от худобы нос и подумала: «Нет. Не могут мужики жить без любимых баб, в особенности тех, которые хотят детей. И какая несчастная жизнь у тех, у которых нет, и не будет детей. А вот у нас будет сын. Не зря же я истерла всю попу от этих голышей на холмике. И что интересно, что было больно, но я ее почти не чувствовала. Значит, будет сын, — улыбнулась она, и осторожно поцеловав его, уложила свою прекрасную голову прямо на его грудь, где было слышно его сердце. Он уже крепко спал, счастливым сном выполненной задачи, а она стала засыпать, думая:: «Тяжело ли ему держать на груди мою голову?» Если да, то утром попрошу прощения, и уснула…

Эдуард Зайцев. 21.12.2018 г.