Еще не наступила пятница, а Салли уже подписала контракт на новую роль. И как ни странно, именно в тот вечер она достала из сумочки смятый листок бумаги. Клочок бумаги, о котором она думала всю неделю. Сама не зная почему, но наслаждаясь восхитительным ощущением бабочек, танцующих в низу живота, она взяла телефон и начала набирать номер. После третьего гудка раздался голос Марлен. Хорошо, что мужество Салли почти испарилось, и она уже собиралась повесить трубку.

— Алло?

Салли замерла.

— Кто это? — спросил голос Марлен.

— Не знаю, помнишь ли ты. Но мы же разговаривали на вечеринке, я имею в виду премьеру.

Салли слышала, как на заднем плане работает телевизор. Стоя посреди своей гостиной, она запустила одну руку в шевелюру волос, чтобы немного успокоиться.

— Знаешь, я тут подумала о нашем вчерашнем разговоре.

— Да, — голос Марлен был взволнованным.

— Я думала о тебе и о твоем предложении.

Салли не могла поверить, что она действительно произнесла эти слова.

— Ты это серьезно? Боже, я не могу поверить, что ты позвонила. Извини, я пройду в другую комнату. А то тут Рэнделл смотрит очень шумные соревнования по регби.

Салли решила просто «нырнуть в воду».

— В эти выходные моего парня нет в городе. У меня завтра свободный вечер. Я подумала, что мы могли бы поговорить еще немного. То есть, если ты все еще хочешь…

На мгновение воцарилась тишина. Сердце Салли екнуло.

— Да, конечно. Я могу это сделать, — ответила Марлен. — Где бы вы хотели встретиться?

— Как насчет моего дома? — спросила Салли.

Она почему-то вспомнила, как Рэндалл пытался убедить ее отрепетировать сцену у нее дома, говоря: «Где ты могла бы чувствовать себя более расслабленной».

— Отлично, — ответила Марлен. — Я могла бы прийти около восьми. Я так же нервничаю из-за всего этого, как и ты. Я захвачу бутылочку хорошего вина, и мы просто устроимся поудобнее и поговорим, просто девочки. Как тебе это?

Салли почувствовала оживление.

— Это будет неплохо.

Через несколько минут после звонка она плюхнулась на футон, подобрала под себя ноги и включила телевизор, но не могла думать ни о чем, кроме завтрашнего вечера.

— — —

В десять минут девятого раздался звонок в дверь. Салли была готова уже после полудня. Она провела утро в уборке квартиры, а потом сделала маникюр и прическу. Повесила свежие полотенца были в ванной, и она даже вычистила холодильник. В дверь позвонили во второй раз, и она поймала себя на том, что в последний раз оглядывается по сторонам. За последние двадцать минут она трижды зажигала и тушила свечи по всей комнате, думая, что, возможно, это было слишком много, слишком откровенно откровенно, просто слишком… слишком. Она не могла позволить дверному звонку зазвонить снова. Открыв дверь, она сказала: «Привет!» — мгновенно подумав, что ее голос звучит как будто она героиня фильма из 50-х годов, открывшая дверь своей любопытной соседке.

Но Марлен, казалось, ничего не заметила. Словно какой-то отчаявшийся шпион, преследуемый по пятам злобными агентами, она почти вбежала в квартиру. Лицо ее было закрыто шарфом, и, когда Салли закрыла и заперла за ними дверь, в ее глазах, казалось, отразилось облегчение.

— Мне нравится твой дом. – сказала Марлен, задыхаясь.

В руке она сжимала сумку, а сумочка была зажата под мышкой, как у бегущей на финишной прямой.

— Он с двумя спальнями?

— Нет, спальня только одна, — ответила Салли, — позволь мне взять твои вещи и пойдем в гостиную.

Марлен положила сумочку рядом со свежесрезанным цветком розы на стол у двери и протянула коричневый бумажный пакет.

— У меня есть славный маленький полусухой Зинфендель. Надеюсь, тебя это вино устроит?

— Я на самом деле не большой знаток, — отозвалась Салли, направляясь на кухню, — входи же и садись.

Оказавшись в безопасности крохотной кухоньки, она, не теряя времени, открыла бутылку и налила два бокала. Вернувшись с гостиную, Салли поставила поднос на кофейный столик и протянула Марлен бокал. Та сидела на футоне и выглядела уже совсем не так, как та неуверенная в себе женщина, которая недавно ворвалась в ее дом. Салли стояла с бокалом вина в руке, не зная, что делать дальше.

Марлен похлопала по ткани футона.

— Садись. В ногах правды нет. Я подозреваю, что это была триумфальная неделя для тебя.

Салли обошла кофейный столик и уселась в дальнем углу футона, поджав колени и сжимая обеими руками основание бокала. Потом сделала глоток вина, совершенно не узнавая его вкуса. Если бы это была крем-сода, она, вероятно, не заметила бы этого прямо сейчас.

— На этой неделе телефон, кажется, вообще не переставал звонить. В основном родственники и друзья, но были и деловые предложения.

Марлен улыбнулась и сделала маленький глоток.

— А были еще предложения, подобные моему?

Салли почувствовала, как жар приливает к ее шее и щекам, именно то, что она сказала себе, и сказала себе, что не будет этого делать. С тех пор как она позвонила, она снова и снова ругала себя за то, что смотрит на это как на роль или, по крайней мере, актерский опыт, что-то вроде чувственного опыта для понимания персонажа.

Марлен чутко переменила тему:

— Я думаю, после своего триумфа ты довольно скоро ты переедешь и получишь дом побольше.

— О, это было бы здорово, — сказала Салли.

Сделав второй глоток, она наконец-то почувствовала вкус вина.

— Не знаю, как скоро я смогу позволить себе новый дом, но я, по крайней мере, начну приобретать новую мебель сюда. А то тут кое-что у меня было еще со времен колледжа.

Марлен рассмеялась.

— Ты молода и еще только начинаешь карьеру. Через пару лет, ты будешь с улыбкой вспоминать эти дни с гамбургером вместо бифштекса, с подержанным драндулетом в гараже вместо нового Мерседеса на подъездной дорожке.

Чтобы нарушить неловкое молчание, Салли сказала:

— Мне нравится твое платье. Мне кажется, такой пурпур тебе идет, он идет к твоим зеленым глазам.

— На самом деле они не зеленые, — возразила Марлен, — это всего лишь контактные линзы. Вообще-то, если ты тоже не притворяешься, у нас глаза одного и того же орехового цвета. Я актриса и меняю цвет глаз примерно так же часто, как и цвет волос.

Она провела пальцем вниз, скручивая прядь, глядя на нее, затем опустила руку и обхватила правую грудь.

— Я даже заказала себе вот это. А у тебя естественная грудь?

Салли кивнула. Марлен еще немного подвинулась всем телом вперед.

— Ты же знаешь, что Рэндаллу пластические хирурги сделали задницу. Правда-правда! Тщеславный маленький мальчик. Он проводит больше времени, прихорашиваясь в ванной, чем я. И черт возьми, я даже не могу вспомнить, какого цвета были его волосы, когда мы встретились.

Она наклонилась еще немного и очень быстро коснулась колена Салли.

— Он даже красит свои лобковые волосы, представляешь?

— Еще вина? — спросила Салли.

Марлен убрала руку с ее колена и подняла свой бокал.

— Просто принеси бутылку сюда.

Оказавшись на кухне, Салли попыталась взять себя в руки.

— Нужно успокоиться, — прошептала она себе.

Ей до сих пор казалось, что она чувствует прикосновение Марлен к своему колену.

— Дыши, тренер по драматургии всегда говорил, что глубокое дыхание лучше всего для успокоения нервов.

Она закрыла глаза, медленно вдыхая и выдыхая. Что-то в этом дыхании напомнило ей о кастинге у Макса в тот день. Нахлынула волна дежавю, нахлынули все воспоминания о том, что он стояла голая в его офисе. Она сделала глоток прямо из горлышка бутылки и собралась с духом. Когда Салли вернулась, Марлен уже встала и рассматривала фотографии на стене.

— Это ведь твой парень, верно?

Салли устроилась поудобнее на футоне, заставляя себя не показывать своего беспокойства.

— Марк помешан на нырянии. Он сейчас с приятелями находится в Белизе.

— В Сан-Педро?

Салли была поражена.

— Откуда ты знаешь?

Марлен обошла стол и взяла свой бокал. Когда она наклонилась, Салли заглянула в глубокий вырез платья Марлен и чуть не подавилась кусочком сыра.

— Я и сама там немного ныряла. Этот Белиз — просто адское место. Я представляю, как твой веселится прямо сейчас, выпивая ведро «Белликана» и закусывая омарами. Там внизу бегает куча хорошеньких чикитас. Ты когда-нибудь ревновала? – Марлен устраиваясь рядом с ней на футоне, совсем близко, но не касаясь.

Салли покачала головой.

— Мы не такие. Мы вроде как откровенны друг с другом.

Марлен кивнула.

— Я и Рэндалл тоже. Я имею в виду, — она отправила в рот кусочек сыра, запивая его большим глотком, — что у нас нет тайных романов, мы не прячемся, не лжем и тому подобное. Но в этом бизнесе иногда немного лишнего случается.

Она повернула бедра лицом к Салли.

— Например, взять твою сцену с Рэндаллом. Вот мы и сидим. Я его жена. Все видели то, что на экране, думая, что вы талантливо изображали секс. Но я-то знаю, что вы практически занимались сексом. Бьюсь об заклад, он наверняка попросил тебя немного порепетировать эту сцену на стороне. Он такой предсказуемый. А ты?

— Нет! — выпалила Салли, недоверчиво качая головой.

— Но ты же сделала это на камеру. Сколько дублей было сделано, кроме того дикого первого, о котором Рэндалл мне рассказывал?… Три-четыре дубля?

— Это совсем другое дело, — Салли стала защищаться, — это была работа. Дело было не во мне, а в характере моей героини Кэсси.

Она была поражена тем, что Марлен прекрасно знала, что произошло во время первого дубля. Если то, что она делала на той кровати с Рэндаллом, было актерством, то ей лучше прямо сейчас расчистить место на каминной полке для Оскара. Удивительно также, как Марлен, казалось, могла читать ее мысли. Она снова посмотрела на женщину рядом с собой, на ее фальшивые зеленые глаза, фальшивые светлые волосы, и, черт возьми, ее фальшивые сиськ. И почему-то поняла, что от Марлен она ничего не сможет скрыть.

— Прошу прощения, — Марлен выглядела обеспокоенной, возможно, даже расстроенной, — мы должны были приятно провести вечер, не так ли? Вот что я тебе скажу. Как насчет того, чтобы помассировать тебе плечи в порядке извинения?

Она подняла руки и пошевелила пальцами.

— Лучшие руки в городе.

— Я не знаю. Может быть, я не готова к этому.

Марлен снова подалась вперед.

— Могу я сказать тебе правду?

Салли уставилась на него, но, увидев, что больше ничего не происходит, откашлялась и медленно ответила:

— Разумеется.

— Причина, по которой я сегодня опоздал. Ты меня еще толком не знаешь, но я никогда не опаздываю. Если у меня вызов актеров в 8 часов, то это 8 часов, точнее в 7.45.

Марлен, казалось, внезапно заинтересовалась небольшим количеством вина на донышке своего бокала.

— Знаешь, на полпути сюда я развернула машину. Я почти вернулась домой.

— Но ты же здесь, — тихо сказала Салли.

— Совершенно верно, — ответила Марлен. — Так и есть, не так ли?

Как и на прослушивании в кабинете Макса, Салли слышала тиканье часов на стене. Это поразило ее, осознание. Марлен была дерзкой. На ней были висячие золотые серьги, а Салли выбрала простые маленькие бриллиантовые заклепки. На Марлен было дизайнерское платье с глубоким вырезом, а она выбрала бархатные брюки и мягкую белую хлопчатобумажную блузку с тонкой кружевной отделкой вокруг шеи и пышными короткими рукавами. Но сейчас Марлен была напугана не меньше, чем она сама. Просто у нее был другой способ скрывать это. Маленькая дрожь, которую Салли ощущала в животе весь день, Марлен, вероятно, чувствовала то же самое прямо сейчас. Она, вероятно, почувствовала это, когда развернула машину и поехала домой, а потом, конечно, когда передумала и повернула обратно.

— Я думаю, что растереть плечи — это как раз то, что мне нужно, — ответила Салли, нарушая молчание. — Вот, налей мне еще.

Она протянула Марлен свой бокал, отодвинула кофейный столик и села между ее ног. Раньше она не замечала, что на Марлен были эти милые маленькие золотые туфельки, как у танцовщицы из фильма «Тысяча и одна ночь».

— Мне нравятся эти туфли, Марлен.

Марлен пошевелила ногой и протянула Салли бокал через плечо. Салли понятия не имела, что Марлен сделала со своим стаканом. Конечно, это не имело значения. Если она прольется на футон, какого черта. Футон видел кое-то и похуже.

— Я украла их из гардероба рекламного ролика, в котором снималась, — просто не могла устоять.

— Неужели люди действительно так поступают?

Салли вернулась, внезапно осознав, как наивно это прозвучало.

— Живи здесь и сейчас. Хватай миг, пока можешь, — ответила Марлен. — Я всегда так говорю. Если ты этого не сделаешь, это сделает кто-то другой. Это то, что тебе нужно узнать об этом бизнесе. Я представляю, что мы почти одного возраста, но я начинала как модель. Рэнделл сказал мне, что ты была в театральном колледже.

— Да, — ответила Салли, удивляясь, как глубоко Рэндалл зашел в разговор с женой о ней. – Провела четыре года в чистилище. Мы ставили «Антигону» на аллее перед общежитием, «Харви» — в маленьком театре. В своей первой постановке я была рабыней для секса.

— Тебе еще повезло, — ответила Марлен, — а теперь сядь поудобнее и дай мне сделать свое дело.

Вино делало свое дело. Музыка была мягкой, кельтская мелодия, одна из ее любимых. Ощущение рук Марлен, гладящих ее плечи у основания шеи, было таким мягким, таким нежным. Ей никогда не массировали плечи женщины и лишь изредка — мужчины. Может быть, это было больше, чем просто вино, которое действовало на нее, но она действительно чувствовала тепло во всем теле. Она откинулась на спинку стула, смущение понемногу рассеивалось, пока они говорили и говорили о том, о чем девушки всегда хотят поговорить, когда наконец-то могут расслабиться и побыть самими собой. И для Салли это тоже было своего рода образование, так как Марлен, казалось, знала почти всех в этом бизнесе и что они все делали.

— Ты какая-то чеерсчур напряженная, — сказала Марлен, нажимая сильнее, — занимаешься спортом?

— Я плаваю три-четыре мили в неделю.

— Как тебе удается сохранять волосы такими мягкими? — спросила Марлен. — Этот хлор в бассейнах просто убийственен.

Она провела пальцами по голове Салли, слегка коснувшись ее уха. Салли уже начала чувствовать себя немного сонной.

— Я надеваю в бассейн резиновую шапочку, как в старых фильмах Эстер Уильямс.

Теперь пальцы Марлен прижимались друг к другу, разминая, обводя тонкие края спины и плечевых костей Салли, везде, где мышцы напряглись, выискивая и прощупывая каждое маленькое местечко, где она когда-либо болела.

Легкий вздох сорвался с губ Салли, затем она добавила немного мечтательно:

— А ты любишь старые фильмы?

— Обожаю их, — голос Марлен смягчился из-за нехватки содержимого бутылки вина; теперь он казался чуть более бархатистым. — Грета Гарбо, Эррол Флинн, Джин Тирни, Кэри Грант, Дебора Керр… Со съемочной площадки прямиком в вечность, — добавила она задумчиво.

— Монтгомери Клифт, — одновременно сказали они, заставив друг друга рассмеяться.

Салли сделала еще один большой глоток. Все это начинало казаться ох как хорошим.

— Боже, как он был горяч, — сказала Марлен.

За последние несколько минут она заметно замедлила свой ритм и начала обнимать Салли за плечи, успокаивающе поглаживая те мышцы, которые всегда казались такими усталыми и измотанными между плечами и грудью. Одна из рук Марлены на мгновение опустилась; очевидно, она сделала еще один глоток вина.

— Ты можешь себе представить, как целовалась с Монтгомери Клифтом, разыгрывала с ним сцену, даже при свете прожекторов и съемочной группе, чтобы он взял тебя в свои сильные объятия и просто взял… просто… поцеловал тебя.

Салли это чувствовала. Теперь ее глаза были закрыты. Руки Марлены действовали гипнотически.

— Ты когда-нибудь целовал женщину? — спросила Марлен.

Салли даже не вздрогнула.

— Не женщину. Но у меня был особая подруга, когда я была еще подростком. Однажды ночью мы остались ночевать. Сейчас я не знаю, как это случилось, но мы говорили о мальчиках, а потом вдруг поцеловались.

— Ты когда-нибудь делала это снова? Или это был единственный раз?

— Мы сделали это снова, еще пару раз. Но тогда это просто казалось немного неловким, по крайней мере, для меня. Это было похоже на первый раз, когда в этом была невинность. Второй раз — через несколько уик-эндов. В тот субботний вечер мы были у нее дома, я это хорошо помню. Как будто ни один из нас не мог сказать ничего открыто, но мы оба знали, что хотим этого. Я думаю, мы обе немного увлеклись. И в третий раз… Я не знаю. В третий раз я почувствовала себя немного глупо, когда ее губы коснулись моих. Может быть, мы старались изо всех сил или стеснялись с прошлого раза. Во всяком случае, так оно и было. Что насчет тебя?

— Примерно также. Но мой первый раз был в летнем лагере. Я делила палатку с одной девушкой. Забавно, но сейчас я даже не помню ее имени. Мы хихикали и резались, щекотали друг друга и все такое прочее. Она бросила мне вызов. Забавно, что я не могу вспомнить ее имя, но я помню все о том, как ее губы чувствовали, ее дыхание, глупые вещи, такие как то, как ее нос касался моего. Мы что, совсем странные?

Салли кивнула головой в такт движению пальцев Марлен. В последний раз, когда она заговорила, то почувствовала, как у нее заплетается язык.

— Я думаю, что такие вещи естественны для большинства девушек.

— А как насчет мальчиков в этой же ситуации?

В голосе Марлен определенно чувствовались грязноватые оттенки.

— Я не думаю, что мальчики так поступают.

— Некоторые так и делают, — ответила Марлен. — Просто это не те мальчики, с которым ты или я когда-нибудь кончим.

Она сделала паузу, но ее руки этого не сделали. Она точно знала, куда идти, к чему прикасаться и как прикасаться.

— В том, чтобы быть с девушкой, есть кое-что и получше. Ну, ты понимаешь?

Настоящий вздох вырвался у Салли. Она не смогла бы сдержаться, даже если бы знала, что это произойдет. Ноги Марлен за спиной шевельнулись, как будто она снова начала двигаться, и Салли почувствовала, как губы Марлен коснулись ее уха. Это был всего лишь легкий поцелуй, всего лишь прикосновение, но она чувствовала прикосновение обоих своих губ, даже чувствовала жар своего дыхания.

Марлен отступила назад.

— Это было нормально?

Салли даже думать не пришлось.

— Более чем нормально.

Руки Марлен медленно и глубоко описывали круги на плечах Салли, оседлав гребни и надавливая на тонкие кости, выступающие из шеи. Ее пальцы, подушечки ладоней, то, как она нажимала, все просто таяло. Салли увидела свой стакан на столе. Он снова опустел, и так скоро. И снова одна рука замерла. Салли даже не произнесла ни слова. Но, наклонившись так, что ее грудь коснулась затылка Салли, Марлен взяла бутылку и снова наполнила бокал Салли.

— Как она это делает? Откуда она знала, что я хочу еще вина? — промелькнуло у Салли в голове.

Но все подозрения рассеялись, когда Марлен положила большой палец прямо на основание ключицы Салли и надавила на него.

— О, прямо здесь, — выдохнула она. — Боже, прямо в точку.

Марлен снова наклонилась. Держа большой палец там, где он был, она поцеловала Салли в то место на шее, чуть ниже того места, где ее губы касались раньше.

— Прямо в точку? — прошептала она.

Салли сухо сглотнула и слегка кивнула. Марлен не отстранилась. Она держала свои губы там, где они были, просто проводя по нижнему краю этого уха. Без каких-либо заметных изменений ее руки скользнули вниз, пробежав по верхушкам грудей Салли. Салли рефлекторно вдохнула и выгнулась навстречу прикосновению Марлен, даже почувствовав быстрый прилив разочарования, когда ее руки снова поднялись и одна из них исчезла.

Салли потянулась за своим бокалом. Он снова был наполовину пуст; а минуту назад он казался полным. Вино было таким насыщенным. Губы Марлен снова шевельнулись, на этот раз у другого уха Салли. Салли чувствовала неповторимый аромат вина, приправленный дыханием Марлен, и что-то еще, что-то женственное, что-то теплое. Эти руки, обе в союзе друг с другом, они двигались ниже, разминая тугие мышцы на ее груди чуть выше груди. Она надела кофточку без бюстгальтера, и теперь была этому только рада. Ощущение шелка, скользящего по ее соскам, повторяя движения рук Марлен, заставило ее соски напрячься, напрячься, напрячься.

— Все еще в порядке? — прошептала Марлен. — ты хочешь, чтобы я остановилась?

Салли не хотела даже отвечать. Каким-то образом она знала, что это не обязательно. Руки Марлен скользнули ниже, полностью обхватив грудь Салли. Ее соски казались такими живыми, непреодолимо дразнящими под тонким прикосновением ладоней Марлен. Почти так же заманчиво было прикосновение языка Марлен к ее уху, такое медленное, такое нежное, колышущее маленькие волоски на ее шее от ее дыхания, такого близкого и горячего. Еще один вздох вырвался из горла Салли. Прикосновения Марлен были такими легкими, что время от времени она просто проводила кончиками пальцев по нижней части груди. Мужчины всегда просто хватались за нее, но женственность Марлен сводила с ума. Дело было не только в ее сосках, но и во всей ее груди, в округлых округлостях боков, в очертаниях складок внизу; Салли была так хорошо осведомлена, так очарована. Затем глубоко, руки Марлен действительно коснулись ее теперь, ее ладони прижались, не сжимая, а лаская, исследуя, чувствуя; но не только для себя. Это было нечто большее: тонкая разница в разделяемых ощущениях, заставляющая Салли познать взаимное удовольствие от того, что она делит свои груди, и все это под странным очарованием такой искусной ласки. Восхитительно, вот что это было, восхитительно. Может быть, музыка прекратилась. Может быть, мир остановился. Салли не знала, да ей и было все равно.

Повернувшись, Марлен почему-то знала, что так и будет. Ее губы и руки разжались, когда Салли встала на колени и повернулась к Марлен. Туманный, стеклянный, воздух был густ, как вода, пространство между ними — ничто. Салли подошла ближе, наклонилась и положила руки на колени Марлен, медленно, страстно, неотвратимо, как рассвет. Оба закрыли глаза в один и тот же момент, и они поцеловались, полные и долгие. И о, как Марлен целовала ее; страсть текла сладко-горячей и такой же сладкой, такой же сладкой. Медленно, это сводило с ума, медленно и долго, первый поцелуй, приправленный нетерпением и предвкушением. Но ее сердце не остановилось. Сердце Салли колотилось, застряв в горле, колотилось, просто колотилось. Пульсирующая боль ощущалась в кончиках ее пальцев, в пальцах ног и в том тайном месте глубоко внутри, где безумие только начинало овладевать ею.

Марлен прервала его, задыхаясь, ее глаза были какими угодно, только не зелеными.

— О, Салли! — воскликнула она, задыхаясь. — я так счастлива тебя видеть!

Она, казалось, была на грани чего-то вроде безумной паники. Ее трясло, щеки и горло горели алым румянцем. Но Салли не собиралась останавливаться, она просто не могла. Она знала, что никогда не будет прежней, если сделает это. Она посмотрела на Марлен. Все это было в их глазах; вот где действительно была власть страсти. Как лихорадка, последствия разоблачения их страсти заразили их обоих.

Салли поднялась с колен, вжимаясь в нее, Марлен перевернулась на спину и опустилась. Ее юбка задралась, когда она это сделала. Салли лежала между ее ног, не обращая внимания ни на что, кроме продолжения поцелуя. И они сделали это, больше, чем просто дыхание и прикосновение их языков, проходящих между их губами. Это было все, легкое прикосновение их губ, носов и щек друг к другу, женщина к женщине. Смесь желания, приправленного такой богатой женственностью, такой неистовой, такой огненной, что ни сдержать, ни остановить наваждение было невозможно.

Воздух вокруг был горячим. Он бил в лицо, отнимал дыхание, заставлял одежду прилипать к телу. Марлен стояла внизу и каким-то образом стаскивала с Салли блузку. Салли поднялась, прервав поцелуй, чтобы позволить Марлен снять ее со своей кожи. Обнаженная грудь Салли не могла удержаться, чтобы не прижаться к нему, и Марлен не могла не согласиться на еще один поцелуй.

Мысли Салли текли, сливаясь с физическими ощущениями в некое подобие опьяняющего вещества, галлюцинации плоти и разума. Различия в том, как они прикасались друг к другу, были такими тонкими, но такими сильными; это был пугающий, волнующий, почти ошеломляющий секс другой женщины. Исцеление и погружение между ног Марлен, такое запретное, но такое соблазнительное. Мягкость трусиков Марлен была прижата к бедру Салли, какое запретное и экзотическое чувство для Салли, так отличающееся от давления возбуждения мужчины. Ее осенило:

— Так вот как чувствует себя Марк, когда он на мне в постели!

Ее собственные обнаженные груди прижимались к груди Марлен, все еще скрытой под тканью платья, легкость и в то же время сила женских рук, обнимающих ее за спину и тянущих вниз, запах женского дыхания, вкус ее губ, такой каскад страха и восторга, разжигающий безумие, усиливающий влагу, которую она ощущала в своем собственном теле.

Марлен оттолкнула Салли, словно спасая ей жизнь. Ей казалось, что она не может дышать. Но дело было не в этом. Ее руки лихорадочно теребили пуговицы на бархатных брюках Салли. Но прежде чем она успела договорить, что-то другое овладело ею, и Марлен села, уткнувшись лицом в грудь Салли. Салли вцепилась в волосы Марлен и запрокинула голову. Салли могла выглянуть наружу, увидеть комнату, но ничто не было реальным, и ничто никогда не могло быть прежним. Марлен была голодна, но не обезумела, не потеряла контроль над собой. Томность, с которой она так медленно двигала языком и губами от соска к соску, не щадя ни складочки, ни изгиба, толкнула Салли через край, заставив ее задрожать, когда наступил оргазм.

Марлен подняла голову, и на ее лице появилось нечто большее, чем просто улыбка.

— Это хорошо?

Салли посмотрела вниз, спазмы удовольствия все еще звенели, шок и удивление не скрывались в ее глазах.

— Я никогда раньше не чувствовала ничего подобного, — выдохнула она.

Она провела руками вверх по своим волосам, затем встала, отступая от дивана, и, протянув руки, помогла Марлен подняться на ноги.

— Давай снимем с тебя это платье.

Марлен, пошатываясь, подняла свой бокал с вином и повернулась к нему спиной. Для Салли туманное видение сна, казалось, плыло по комнате. Реальность была такой нереальной, когда она потянула молнию вниз, наблюдая, как ткань раздвигается. Она стянула платье с плеч Марлен и смотрела, как оно падает на пол. Затем она просто расстегнула лифчик и, расправив сзади бретельки, провела им по плечам Марлен и ее рукам. На краткий миг поток страсти начал утихать, возможно, это была реакция на естественное угасание после неожиданного быстрого, небольшого оргазма. На мгновение к ней вернулась рассудительность, и она поняла, что делает.

— Я раздеваю женщину, — подумала она. — Это женщина, а не мужчина. Что же я делаю? Неужели это действительно я?

Оставшись в одних трусиках, Марлен обернулась. В ее глазах была мягкость, уязвимость, раскрывающая суть того, что делает первый секс всегда риском, вызовом, шансом, который стоит всех опасностей. Салли ничего не могла с собой поделать; все притворство, вся сдержанность растаяли, и она прижалась к Марлен, обнимая ее и прижимая к себе.

Через несколько мгновений они снова целовались, и где-то, каким-то образом, к тому времени, как они снова оказались друг на друге на футоне, бархатные брюки и трусики Салли исчезли. В тумане она увидела, как ее собственные пальцы стягивают трусики Марлен, а близкий взгляд на пол другой женщины был настолько невероятен. Кудри Марлен были густыми и черными, как смоль, лишь слегка приоткрывая нижнюю складку. Глядя вниз, Марлен только улыбнулась, запустив пальцы в волосы Салли, дрожа и раздвигая ее ноги от прикосновения еще одного первого поцелуя.

Как будто кто-то произнес заклинание, раздвинув их ноги, и восхитительное безразличие оставило их не просто обнаженными, но по-настоящему открытыми. Для Салли прикосновение Марлен было таким уязвимым и таким распутным. Медленная страстная манера, с которой Марлен отвечала на интимные прикосновения языка Салли, вызвала между ними поистине расплавленный пыл. В воздухе стоял густой мускусный запах, такой же влажный, как пот, блестевший на их коже. Марлен отвечала на каждый поцелуй, на каждое дерзкое маленькое облизывание, пока обе женщины не начинали стонать и дрожать, дрожать и кричать. Последствия взаимной кульминации были разрушительными снова, и снова, и снова.

Когда дыхание Салли восстановилось, она обнаружила, что лежит лицом к лицу с Марлен, свернувшейся калачиком на футоне. Они трогали интимные места друг друга кончиками пальцев, наслаждаясь еще одним взрывом взаимной радости. Вагина Салли сжималась, пульсируя снова и снова от проникновения исследующего пальца Марлен. Все эти вещи, эти табу, запретная жесткость женского соска, изгибающегося под языком, липкая влага, скрытая между ног, подпитывали огонь, пока Салли не была настолько поглощена, что не было ни правильного, ни неправильного, только удовольствие как отдача и получение. Она кончала так много раз, некоторые каскадом в быстрой, почти ужасающей последовательности, каждый мускул звенел от интимности кончания, глядя в глаза другой женщины.

Когда они были истощены, хотя и не совсем закончили, они лежали вместе, просто дыша, слегка целуясь, время от времени проводя пальцами по волосам друг друга. То, что они говорили друг другу, было просто, никаких фальшивых постельных разговоров, никакого притворства; они были слишком, слишком близки друг с другом для такой поверхностности.

— Мне пора, — наконец прошептала Марлен. — Уже поздно.

— Сколько сейчас времени?

Салли оглянулась, но часов не увидела.

— Около часа, — ответила Марлен. — По крайней мере, когда я смотрела в последний раз.

Она наклонилась и посмотрела на Салли, которая все еще лежала на боку, свернувшись калачиком.

— Никаких сожалений?

Салли не смогла удержаться от смеха, и эта реакция удивила ее.

— Ты хочешь сказать, что жалеешь, что ни у кого из нас нет пениса?

Марлен рассмеялась.

— Я думаю, мы прекрасно обойдемся и без него.

— Но ты ведь едешь домой к Рэндаллу?

Лицо Марлен исказилось кривоватой усмешкой.

— Я собираюсь трахнуть этого парня. Он даже не поймет, с чего это меня так на него потянуло. Ну если, конечно, я не упаду в обморок по дороге домой.

Салли села, посмотрела на себя и вдруг крепко сжала колени. Она заметила, что ее трусики были на другом конце комнаты. Пустая бутылка вина лежала на столе. По крайней мере, в ее бокале осталось совсем немного. Она подняла его и осушила, удивляясь тому, как сильно дрожит.

— Ты будешь осторожна по дороге домой?

Марлен застегивала лифчик.

— Знаешь, говорят, что пьяные лучше выживают в аварийных ситуациях, потому что пьяные настолько расслаблены, что просто плюхаются, как тряпичная кукла. Если я что-то чувствую сейчас, — так это то, что я могу врезаться головой в «Боинг-747» и не получить синяка.

Салли взяла блузку, но ей совсем не хотелось ее надевать.

— Но если ты так напилась, — предложила она, — тебе лучше остаться.

Марлен надела платье и повернулась к нему спиной.

— Застегнешь мне молнию?

Салли поднялась, покачиваясь и с трудом удерживаясь на плечах Марлен.

— Я же сказала тебе, что больше не пьяна, — продолжала Марлен, взбивая волосы, пока Салли застегивала молнию. — По крайней мере, не от вина. Черт возьми, я бы хотел посмотреть, как они проведут тест на алкотестер для того, что действительно находится в моем организме прямо сейчас.

Салли не смогла удержаться от улыбки, а потом даже рассмеялась, когда Марлен скосила себе глаза и потом подмигнул ей.

— Где моя сумочка? — спросила она.

Салли указала на столик у двери.

— Вон там. Ты положила ее на стол, когда вошла.

Марлен поковыляла в прикожую. Салли встала и последовала за ней. На стене над столом висело зеркало. Марлен порылась в сумочке, достала щетку и несколько раз прошлась по своим светлым волосам, покачивая головой взад-вперед. Она видела Салли в зеркале.

— Удивительно, как мы похожи друг на друга. Я помню, как Рэндалл впервые рассказал мне о тебе. Я тогда не поверила своим ушам.

Положив щетку на место, она обернулась.

— Я должна поблагодарить тебя за чудесный вечер, — сказала она с намеренно снобистской интонацией.

Она произнесла эту фразу так, словно она была произнесена из какой-то плохо написанной театральной пьесы.

Салли зевнула и поднесла ко рту тыльную сторону ладони.

— Прости, Марли. Я устала. Держу пари, что просплю до полудня.

— Это прерогатива звезды, — тут же отозвалась Марлен.

Последовала долгая пауза, обнаженная Салли, блондинка в шикарном фиолетовом платье и маленьких туфельках с золотыми носками, так похожих, но так резко контрастирующих друг с другом. Они заговорили одновременно, а потом нервно рассмеялись. Салли не находила места для своих рук, а Марлен крутила ремешки на сумочке.

— Я думаю, что это время в сценарии, когда у нас есть поцелуй на ночь, — сказала Марлен.

По какой-то причине Салли обнаружила, что эти бабочки вернулись к ее животу, странное ощущение, учитывая места, которые она недавно целовала и была целована. Ей не хотелось поднимать глаза.

— Мне нравятся эти туфли, — сказала она.

Марлен подошла и взяла Салли за подбородок.

— Не беспокойся об этом. Мы хорошо повеселились. Это было именно то, на что я надеялась.

— Мне тоже было весело, — ответила Салли. — Думаю, в этом-то и проблема.

Марлен все еще держала Салли за подбородок.

— Это была хорошая частная репетиция перед твоим новым фильмом. Ты же вчера вы подписала соглашение.

Ошеломленная Салли только и смогла удивленно произнести:

— Разве я тебе это говорила?…