— С Днем рождения, сынок! — подняв хрустальный бокал с красным «Цинандали», с улыбкой встала из-за стола Изольда Аслановна. — Пусть твоя жизнь всегда будет наполнена только крепким здоровьем, ярким счастьем, да сплошными успехами!

— И любовью… — также, поднимаясь вместе с приятелем с наполненными бокалами, улыбнулся ей Илья. — Ведь любовь, это тоже важная часть нашей жизни…

— С Днем рождения, друг! — заметив пробежавшую меж ними искру, в свою очередь воскликнул чудовищно длинноносый Витаутас. — Всего тебе самого-самого!

Звонко стукнувшись троицей бокалов, они выпили прекрасного кахетинского вина, да, вновь опустившись на стулья, принялись уплетать ароматно дымящиеся хинкали — только что приготовленные зрелой дивой большие грузинские пельмени, сочно наполненные ею наивкуснейшим свиным фаршем!

— Умммх, как вкусно! – через пару минут восторженно протянул её долговязый сын, чуть ли ни проглатывая сие «морщинистое» яство. — Да ты у меня, оказывается, ещё и кулинарная мастерица!

— А ты думал, что я умею только песенки петь?! — воссияла довольной улыбкой Изольда Аслановна и, сразу же перевела искрящую зелень глаз на аномального гостя. — А вам как, Витаутас, понравилось блюдо?

— Да, Изольда Аслановна… — смущаясь, пробубнил он. — Ваши фекалии великолепны…

Зрелая дива на мгновенье недоуменно переглянулась с не менее изумившимся Ильей, да вместе с ним разверзлась… громовым горским смехом!

— Хинкали! — сквозь хохот воскликнул Илья, заметив непонимающий взгляд друга. — Это блюдо не какие-то «фекалии», а хинкали!

— Ой! — мгновенно осознав нелепый «ляп», густо покраснел Витаутас. — Извините, оговорился…

— Ничего-ничего… — посмеиваясь, добродушно проговорила зрелая дива. — Бывает…

— Ну, может, мам, это была его оговорка по Фрейду?! Может он тайный поклонник копро в виде особой практики садо-мазо?! Впрочем, не будем об этом за трапезой…

— Вот именно, Илюш! Не смущай мальчика своими извращенными домыслами! Он и так уже красный как рак!

Они постепенно затихли, да отпив из бокалов по новой порции вина, продолжили поедать чудесно подходящие к нему хинкали.

Витаутас же, действительно покраснев как вареный рак из-за «смороженного» перла, желал лишь одного — провалиться сквозь землю!

«Идиот! — мысленно ругал он себя, не смея поднять темно-карего взора. — Это надо же ляпнуть вместо «хинкали» — «фекалии»! Дааа, я особенный идиот…»

Являясь единственным приглашенным гостем на 30-летие Ильи (который решил отметить свой юбилей в таком сугубо-узком семейном кругу!), он, всеми фибрами души ощущал смущение от сего речевого фиаско.

Однако, некоторое время спустя, видя, что, больше на это не обращают никакого внимания, успокоился, покоренный смаком свиных хинкали, да хмельным нектаром красного вина.

Сам невеликий круг этого юбилейного празднества состоял из него — 34-летнего Витаутаса, только что вступившего в 30-летие Ильи, да его 54-летней матери Изольды Аслановны Г. — известной эстрадной грузинской певицы. Певицы, которая, несмотря на столь солидный возраст, продолжала выглядеть настоящей дивой, и по-прежнему была очень востребована на музыкальном Олимпе.

Такое их чисто грузинское пиршество, проходило за накрытым светлой скатертью небольшим кругло-дубовым столом, что стоял посреди ещё недостроенной к «охотничьему гнездышку» пристройки, коя, в ближайшем будущем должна была стать именно для Ильи персональной комнатой отдыха.

Сия пристройка была весьма просторной, имела деревянные полы, большие застекленные оконные проемы, ещё непокрашенные серокаменные стены, но… с отсутствующей пока крышей над головой! Из-за чего, порывы осеннего ветра, вольно пикируя сюда с самих заснеженных гор, порою заносили целые охапки желто-клиновой листвы, поигрывая ею прямо на полу с серебристою пудрой уличной пыли!

Однако, сегодня, словно вторя особенному вечеру, царящая вокруг ранняя осень почти не шалила своими необузданными ветрами. Напротив, она роскошными оранжево-золотистыми лучами мягкого солнца, изливалась сквозь все окна пристройки, волшебно-пушистым светом овеивая в ней как пирующих, так и некоторые предметы мебели, помимо дубового стола, состоящей из нескольких венских стульев, да большой деревянной кровати подле трюмо, сплошь покрытой блестяще-матовыми шелками покрывал с четою подушек!

Жмурясь от сего ласкового сиянья, наслаждаясь хинкали, да ароматным вином, Витаутас, предаваясь этой непринужденной осенней атмосфере, постепенно стал чувствовать себя как в раю, присутствовать в котором ему снисходительно разрешила эта прелестная в своей зрелости грузинская дама, да её рослый сын, красою подобный настоящему горцу-джигиту.

Одетый в голубую джинсовую куртку, такие же мастные джинсы и серые кроссовки (Илья во всё тоже, но единого темно-серого цвета!), он, по мере растущего охмеления от «Цинандали», всё чаще косился на Изольду Аслановну, невольно восхищаясь её потрясающей красотой.

Будучи облаченной в роскошное темно-золотистое платье с откровенным декольте и эффектно схваченным темным корсажем — дива, несмотря на пятую декаду лет с «хвостиком», по-прежнему выглядела великолепно! По-прежнему, черная смоль её густо-волнистых волос, ниспадающих ей на покатые плечи, вспыхивала в завораживающих молниях играющих бликов! По-прежнему, в больших изумрудах её эффектно натушенных глаз (с блестяще осеребрёнными тенями век!), сверкал глубокий огонь томного желания! Да, по-прежнему, сочно переливаясь темно-алым светом помады, пылали маковые лепестки её пухлых губ, безмолвно манящих собою в сокрытые таинства страсти!

И, он, со смаком поедая хинкали, с периодичным замиранием сердца застенчиво «вкушал» и всю её эту божественную красоту! Красоту, которую, словно последними штрихами гениального художника, прекрасно подчеркивала сверкающая чета толсто-золотистых колец сережек, висящий на темной нити квадратик золотого кулона, да пестрящие лазурью небес высоко-каблучные туфли!

С каждой минутой он с головою «погружался» в неё и, мысленно растворяясь в сём очаровании её благоухающей женственности, вскоре стал ощущать леденящую дрожь трепета даже при виде того, как её белозубый рот, широко раскрывая себя, изящно поглощает одну хинкали за другой!

Изольда Аслановна же, волшебно вспыхивая златом платья в бархатной призме осеннего вечера, в свою очередь, отчасти ловя на себе эти восхищенные взгляды, отчасти сама непроизвольно поглядывая на его «особенность», одаривала его взаимно заинтересованным взором. Одаривала, каждый раз вспыхивая веселой улыбкой тогда, когда он, неожиданно «сталкиваясь» с ней глазами, тут же смущенно опускал взгляд в стол вместе с шнобелем.

— Витаутас, — сияя такой улыбкой, наконец, первой руша воцарившееся молчание, обратилась к нему она. — Вам, наверное, непросто живется с таким необычным носом? Люди всё время косятся на вас, перешептываются за спиною?

— Да, Изольда Аслановна… — на мгновенье, подняв на неё глаза, стеснительно пробурчал он. — Бывало всякое, но, я уже давно смирился с этим…

— А почему он такой? — заинтересовалась зрелая дива, поднимая с тарелки очередную хинкали. — Он у вас с самого рождения?

— Не совсем. .. — мотнул русоволосой главою Витаутас. — В первые годы жизни, у меня был небольшой, практически нормальный носик. Однако, затем что-то неожиданно нарушилось в хромосомах и, он начал постепенно увеличиваться, расти в длину, да… так и продолжил вытягиваться по жизни…

— Уж лучше у тебя бы начало вытягиваться «нечто» иное! — игриво подмигнув ему, с усмешкою встрял в их разговор Илья. — А то экая «крутость» — иметь сию «буратину» меж глаз!

— Илюш, опять пошлишь?! — строгим тоном «бросила» ему Изольда Аслановна, в ту же секунду озаряясь веселыми огоньками в пышно-ресничном очаровании очей. — Зато у него, может быть, прекрасно развито обоняние?

— Намекаешь, мам, про «нюх как у собаки»? — насмешливо спросил он, уже кончая со своими хинкали, да берясь за бутылку «Цинандали». — Ну не знаю, не знаю…

— Витаутас, — прямо обратилась к остроносому гостю зрелая дива. — А, действительно, какое у вас обоняние? Что, может быть такого необычного, вы, прямо сейчас чувствуете им здесь, чего не чувствуем мы с Ильей?

— Необычного? — сразу призадумался Витаутас и, словно крыса, «вострепетав» уродливо удлиненными щелками ноздрей, ещё гуще краснея, взволновано прошептал. — Я чувствую, Изольда Аслановна, что, у вас сейчас месячные… Что, у вас «там» тампон…

Услышав сие откровение, грузинская дама, раскрыв в потрясающем изумлении прелестный рот, сначала пораженно вылупилась на него, а через мгновенье, сама полыхнув яркой краской смущения, отвела взгляд в сторону.

— Ха-ха-ха-ха, ну ты даешь, друг! — в тот час громко рассмеялся Илья, дружески толкнув его плечом. — Что-ж, признаю — твое обоняние феноменально! Ибо, действительно, у неё сейчас «особые» женские дни!

— Илюш! — с жалобной ноткой «прозвенела» зрелая дива, но, всё же, не сумев совладать с внутренней неловкостью, снова опустив взор, смолкла.

«Блин! — мысленно обрушился на себя Витаутас. — Опять ты попал «свинским рылом в лужу»! Ну зачем ты такое сказал Изольде Аслановне?! Это же чудовищная бестактность! Мало того, что сначала «сморозил» про «фекалии», теперь, вот вообще раскрыл её месячные! Эх ты, «феномЭн» называется!»

Однако, уже невольно чувствуя будоражащий запах менструальной крови дивы, он, в тот же момент ощутил в паху неожиданный наплыв приятной истомы, а в мозгах озарение той мыслью, что её сын также весьма осведомлен о таком… глубоко-личном процессе!

«Между ними, что — есть «нечто большее»?! — поразился Витаутас сему открытию, ещё больше впрыснувшему в него теплые импульсы. — Впрочем, живя с такой сногсшибательной матерью, разве реально не впасть в грех влечения?!»

— Ладно… — разливая в хрусталь бокалов последние дозы вина, умиротворено проговорил Илья, на сей раз сам нарушая повисшую меж ними паузу неловкости. — Давайте снова по «Цинандали» и, включим, наконец, музыку!

— Какую же ты хочешь, сынок?! — тряхнув темноволосой гривой, тут же с улыбкой оживилась Изольда Аслановна. — Действительно, что это мы сидим как на похоронах?!

— Такую, мам, на которую можно пригласить даму на романтический танец, — ответил Илья, да, недвусмысленно подмигнув ей, подал наполненный бокал.

— Думаю, дама сегодня будет не против… — ещё ярче озарившись улыбкой, подмигнула ему зрелая дива. — Тем более, на дне рождении такого кавалера как ты, Илюш…

«Точно! — в ту же секунду «пискнул» внутренний глас Витаутаса, окатывая его нутро ледяным душем. — Определенно между ними есть интимная связь!»

Пытаясь не подать и вида вспыхнувшего волнения, он поднял свой бокал и, под новый звон столкнувшегося хрусталя, отпил вместе с ними очередную хмелящую порцию «Цинандали».

Едва они осушили красное вино, в сияющее мягко-златым светом помещение вдруг ворвалась звонкая трель телефонного звонка, мгновенно рассыпавшегося мелодичными «осколками» рингтона «Чито-брито» культового «Мимино»!

— Ой! — громко ойкнула Изольда Аслановна, доставая свою трезвонящую сотку. — Это дядя Гиви! Извините, мальчики, но, я на минутку оставлю вас!

Она поднялась из-за стола и, плавно покачивая широченными бедрами, поцокав каблуками в сторону одного из сияющих окон, приняла мелодичный звонок! Приняла, в ту же секунду перейдя на грузинский, словно орлица заклокотав в его причудливо-переливчатых фразах!

«Ммм, богиня! — пуская слюни, с нарастающим восхищеньем глядел в её сторону обвороженный Витаутас. — Это не женщина, а богиня!»

— Что, понравилась моя мамка? — уловив его тихий восторг, пошло растянул губы Илья. — Да, не каждому в жизни выпадает такая прекрасная «милфа». Тем более настоящего грузинского «разлива». Мне весьма повезло…

— Что ты хочешь этим сказать?

— То, Витас, что я давно её имею как женщину… Изумлен? Вижу, что ты изумлен. И, прекрасно осознаю наперед, что, сейчас скажешь, мол, ведь это же инцест, это преступно, греховно, неправильно, да тому подобные вещи… Но, мы искренне любим друг друга этой двойною любовью и не можем расстаться уже более чем на неделю…

— Двойною любовью?!

— Да, как родственной любовью, так и страстной…

Итак уж догадываясь об их теневом инбридинге, Витаутас, от сего неожиданного «каминг-аута» друга, вовсе «вошел в осадок» невообразимого трепета, который, мгновенно охватив его гениталии уже настоящим жаром, стал быстро увеличивать толстую плоть самого пениса!

— Только, учти, пусть это останется между нами… — заговорщицки смотря на него, продолжил хорошо опьяненный Илья. — Я лишь тебе открылся как лучшему другу. Более того, за хранение сей пикантной тайны, думаю, я сегодня же прикажу ей отсосать тебе. Будь уверен, она не посмеет отказать, ведь, всё-таки, я хозяин этого вечера…

Не веря своим ушам, остроносый гость пораженно вылупился на друга и, по его очередной дьявольской усмешке, понял, что тот явно не шутит!

— Илья! — в сей же момент крикнула горланящая по сотке Изольда Аслановна. — Дядя Гиви также сердечно поздравляет тебя с Днем рождения! Не хочешь ему что-нибудь передать?!

— Передай ему… — задумался на мгновенье юбиляр, да, широко улыбнулся. — Пусть он катится колбаской по Малой Спасской!

— Ха-ха-ха-ха-ха! — взорвалась бурным гоготом зрелая дива и, попрощавшись с собеседником на родном языке, воротилась к праздничному столу.

Однако, долговязый сын больше не дал ей присесть — включив стоящий на одном из стульев МЦ, он, галантно поклонившись темноволосой матери, молча протянул ей правую руку, сим жестом явно приглашая её на медленный танец!

Она же, по-свойски блеснув белозубой улыбкой, в ответ подала свою длань и… через пару мгновений, они уже красиво кружились в белом вальсе под безмятежность хорала «Devore Amante» группы «Era»!

«Невероятно! — полыхнул Витаутас, с болезненным натяжением в паху возбужденно глядя на странную любовную пару. — И мать с сыном, и любовники!»

Безмерно увлеченный очарованием грузинской дамы, он, пронзительно «вспомнив» обонянием то, что, она вальсирует с кровавым тампоном меж сексуальных ног, чуть ли не взвыл от… хлестнувшего порыва желания!

Илья же, подмечая сии томные стенания друга, словно нарочито дразня его, стал прямо в танце беспардонно лапать Изольду Аслановну за пышный зад, одновременно с этим, едва не касаясь её полных уст своими!

— Илюшшш, что ты делаешь?!.. — прелестно краснея, пораженно зашипела на него зрелая дива. — Тебе что, вино в голову стукнуло?!.. Прошу, не распускай свои руки!.. На нас же смотрит Витаутас!..

— Не волнуйся мам… — невозмутимо ответил он в полупьяной улыбке. — Витас всё знает…

— Всё знает?!.. — вздрогнула Изольда Аслановна, в ужасе вытаращивая на него «изумруды». — КАК ВСЁ ЗНАЕТ?!..

Однако, вместо ответа, Илья, крепче обняв её, слился с ней в затяжном поцелуе!

— Мммх! – протестующе взмычала грузинская дама, но, моментально сникла, бессильно капитулируя сладостно-винным устам рослого сына.

«Вот это да! — приятно поразился Витаутас, с рефлекторно брызнувшей росой в трусах, впервые в жизни видя столь откровенное лобзанье матери с собственным «чадом». — Они действительно любовники!»

В это мгновенье музыка стихла и, вместо умиротворенной «Era», в светлом помещении пристройки зазвучала иная музыка, плавно вливаясь в неё с теплым бризом вокала Мии Лёфгрен — дивной солистки шведской группы «Rednex», пафосно затянувшей лучшую рок балладу любви «Hold me for a while»!

С сей начавшейся возвышенной балладой, Илья, видимо вспомнив своё непристойное обещание, нехотя оторвался от пылких материнских губ, да, возвращаясь обратно к столу, бесстрастно «кинул» томящемуся другу:

— Теперь, дружище, твоя очередь вести прекрасную даму!

Не заставляя себя упрашивать дважды, чрезвычайно возбужденный Витаутас сразу вскочил с места, да подошел к понурено-поалевшей Изольде Аслановне!

— Позвольте? — едва слышно произнес ей он и, не без волнения обхватив ладонями её широкую талию (в ответ, она сразу положила свои руки на его мощные плечи!), вскоре, также мягко повел её в белом танце.

Видя уже вблизи столь ослепительное очарование грузинской дамы, чувствуя на себе её руки (а выступающим животом, слегка выдающееся её чрево!), у него от волнения сразу перехватило дыхание, а итак хмельную голову будто «повело» в унисон вальсу! Ибо, как вспыхивающая златом узоров дива (трепещущая в декольте платья бледно-розовой пышностью полуобнаженных тить!), так и всё это пронизанное светом пространство пристройки, с чудесной музыкой, да приятно изливающимся женским вокалом, в одночасье показались ему… сплошным сказочным сном, в который его словно погрузил некий проказник-волшебник!

Он почти не верил в происходящее, но, как зачарованный, верно вел пышнотелую партнершу в танце, в совместном флюидообмене, вместе с нею невольно сметая кипы желтушных листьев, да вздымая за собою легко-мерцающую дымку серых пылинок!

— Витаутас… — в какой-то момент, глубоко прошептала Изольда Аслановна, всё ещё стесняясь поднять на него длинно-ресничный взор из-под сверкающего серебра век. — Вы, наверное, нас с Ильей безбожно осуждаете? Но, поверьте, ведь всё это не специально… Просто так вышло, что, мы горячо любим друг друга не только как самые близкие люди…

— Вам не в чем винить себя, Изольда Аслановна… — в тихой дрожи выдохнул он, жадно «ловя» жемчужные блики в её темных рубинах губ. — Более того, я очень хорошо понимаю вашего сына…

— Правда?! — изумилась зрелая дива, наконец, окатив его кристальным сияньем очей. — ВЫ ВСЁ ПОНИМАЕТЕ?!

— Так точно! — по-солдатски отчеканил он, едва не касаясь её прямого носа острым концом вытянутой «моркови». — Ведь, ваша сказочная красота, словно околдовывает всё вокруг. Околдовывает, безнадежно и навсегда завлекая всех нас в свои сети. Я уверен, если бы у вас вместо Ильи была дочь, она, оказавшись под вашими чарами, стала бы отчаянной лесбиянкой, да, также глубоко полюбила бы вас, как любим вас мы…

— Хахахаха! — загоготала Изольда Аслановна, сим смехом нечаянно захлопав по его груди упругостями выдающегося «вымени». — Спасибо, за такой комплимент, Витаутас! Хоть он и самый странный из всех что я получала в жизни!

Он тут же ощутил, что, она, наконец-то расслабилась и, в свою очередь, с откровенно-вспыхнувшем интересом уставившись на него, уже полностью отдалась изящным виражам аристократичного танца.

Пусть возвышаясь над ней не столь откровенно как её сын (который, в сей момент, молча глазея на них, открыл для себя новый «Цинандали»!), он, обладая телом здоровенного борова, вскоре почувствовал себя то, смиренным рыцарем, танцующим со своей сказочной королевой. То, храбрым витязем, приглашенным на бал в чудесный чертог дивной царицы. То… самим грозным богом войны Марсом, почтенно вальсирующим с олимпийской богиней Юноной!

— Вы прекрасны… — больше не сдерживая в себе смесь из сих чувств, в какой-то момент страстно признался Витаутас Изольде Аслановне. — Вы подобны изумительной царице Тамаре, откровенной богине Аннуш или вовсе солнцеликой Юноне…

— О, как?! – вспыхнув улыбкой, в тот час «стрельнула» она по нему искрами глаз. — Сколько сразу удивительных образов! Спасибо, Витаутас! Особенно за Аннуш, ха-ха! А из современниц, на ваш взгляд, кто мне подобен?

— Нету таких… Впрочем, разве что Тамара Гвердцители…

— Гвердцители?! Ха-ха, да, меня часто сравнивают с Тамрико! Порой даже происходили забавные случаи, когда меня воспринимали то её сестрой, а то, и вовсе, принимали меня за неё…

— Но, всё же вы ещё аристократичнее, неотразимее, божественнее…

— Спасибо, Витаутас, большое спасибо. Ваши слова, настоящий бальзам для моего женского сердца…

Своим острейшим обонянием вдыхая запах её сексуального тела (вместе с особо дурманящим ароматом менструальной крови и едва уловимым изяществом мелиссы духов!), он, влюбленно глядя ей прямо в прекраснейшее лицо под всё несущееся завораживающе-женским гласом — «Обнимай, обнимай же меня в этой ночи — ведь я знаю, что сей миг не продлится вечно…» — вдруг безумно возжелал осыпать его россыпью поцелуев, да окончательно «сгинуть» в столь манящем цветке её полных губ! Невероятных, дивных чувственных губ, так и влажно мерцающих пред ним от сыновьего лобызания!

От такого жгучего желания, он, глубоко зачарованный Изольдой Аслановной в этой невесомой «паутине» света-вин-запахов-звуков, окончательно вспучил меж ног томно сочащийся «холм» вожделения!

— Ну, что ты всё «ломаешься» как какой-то задрочер?! — в тот же момент, отпивая вино, нетерпеливо выкрикнул ему из-за стола Илья. — Я же сказал, что, как хозяин вечера, сегодня дозволяю тебе один отсос… Мам, не мешай ему — пусть он развлечётся с тобой в своё удовольствие…

Таки, до конца ещё не осознавая того, что, так просто получил от друга «добро» на столь аппетитную мать, Витаутас, возбужденно глядя на ничуть не смутившуюся этим Изольду Аслановну, в тот час, опустив свои руки с талии на её зад, принялся нагло сжимать её… пышные ягодицы!

— Да, так её, так! — сразу же присвистнул долговязый юбиляр. — Сегодня она твоя дама!

— Оууу, какой вы горячий мальчишка!.. — в свою очередь, весело блеснув на гостя зеленью глаз, прошептала облапываемая им в вальсе партнерша. — Неужели и вправду я свожу вас с ума?!..

— Безумно, Изольда Аслановна… — чуть ли не брызжа слюнями, взволновано выпалил он, цепко впиваясь пальцами в её нижние округлости. — Я очень люблю вас… я хочу вас… я…

Увлеченный понесшимся напором возгоревшегося либидо, он, случайно налетев текущим «бугром» на ширь её бедра, осекся, но, продолжил грубо «месить» ей круп, едва не похрюкивая в сей бесстыдной тактильности!

— Что-ж, раз так, Витаутас… — припустив веки, промолвила Изольда Аслановна медовой тональностью. — То, учитывая пожелание нашего именинника, я вам отвечу взаимностью…

С этими словами, неожиданно остановив гостя под голосистые «трели» солистки «Rednex»-а, раскрыла свой влекущий рот, да, мягко поглотила им вытянутость его… носа! Носа, коего, она, с тихим подсасыванием, тут же стала «шлифовать» пылкостью уст, искусно имитируя сим оральную ласку!

— Аххх… — только ахнул Витаутас от столь неожиданной изощренности.

— О, дааа, мамка, дааа! — восторжествовал с места Илья. — Отсоси ему всё, что только можно!

— Мммх! — издав из груди красочный стон, промычала зрелая дива, да, закрыв колдовские глаза, заглотнула нос гостя по самые ноздри.

Пикантно окрашивая его вишневым налетом помады, она заскользила губами по нему как по своеобразной сосульке, в этом необычайном «поглощении» теперь пленяя его обостренное обоняние лишь ротовой полостью, щедро наполненной ароматом вина со вкусом хинкали.

— Аххх! — с ударившей по лицу «краской», ещё глубже ахнул Витаутас, в хлестком восторге предаваясь необычному милованию.

Впервые, столь странно «попав» носом в теплый оазис женского рта, он, также закрыв глаза от волн удовольствия, чуть ли не хрюкнул, всё сильнее растягивая внизу трусы вместе с джинсами!

«О, боже, что она делает?! — лишь пронеслось в его воспаленном мозгу под настоящий набат занявшегося сердца. — Что она делает со мною?!»

Изольда Аслановна, чувствуя сию дрожь гостя, продолжая изящно всасывать выдающийся орган обоняния, обняла его спину правой рукой, а левой, проскользнув вниз ладонью по его животику, откровенно накрыла ею сам «вулкан»… мужицкого возбуждения!

— Оооу!.. — в тот час, высвобождая из губ его нос, поражённо вспорхнула она, да, глянув на ошалевшего Витаутаса уже с поволокою похоти, горячо зашептала. — Какой вы, оказывается, и там «большой мальчик»!.. Выпустите же его на волю! Выпустите, да представьте своей королеве!..

Подчиняясь страстному гласу дивной грузинки, он, словно в гипнотическом трансе расстегнул ширинку голубых джинсов и, вместе с белизной трусов спустив их к коленям, обнажил перед ней темно-русый «лесок» мелко-яичного паха с… взметнувшейся ввысь «колбаской» пениса! Криво-толщенной «колбаской» бледного пениса, увенчанного громадой сизой головки со сладко-сочащейся «запятою» уретры!

— Ооо-ооу!.. — ещё протяжнее вытянула губами сраженная Изольда Аслановна, бросив на раскрывшуюся плоть гостя вспыхнувший взгляд из-под ресниц. — Какой красавец!..

И, под финал женско-любовного взывания баллады, заключив этот вздыбленный орган в кольцо своих толстых пальцев, принялась нежить его плавной дрючкой!

— Мыыых… — сдавленно проскрежетал Витаутас, мгновенно каменея пред нею.

Да, прекрасно чувствуя приятное тепло от подергивающих пенис перстов грузинской дамы, ещё сильней отвердив его, откровенно пролился на её внешнюю сторону ладони новым «маслом» предэякулята! Пролился, исступленно подняв к потолку круглый «фейс» с помада-вишневою «шнобельской пикой»!

— Красавец… — продолжала тихо восхищаться зрелая дива, дроча накалено-венозный ствол текучего гостя. — Он у вас настоящий красавец…

— Спасибо… — лишь прошептал Витаутас в придыханье, обескураженно «тая» в сей утонченной милости дрючки.

— О, да, наконец-то «лёд тронулся»! — похвально гаркнул Илья, неожиданно подходя к ним с включенной соткой. – Теперь, мам, отсоси ему как следует! Отсоси до полного изнеможения!

Словно очнувшись от некого морока, надаивающая гостю грузинка растерянно взглянула на сына:

— А ты, что… будешь записывать всё на мой телефон?!

— Конечно! Ведь, нечасто увидишь то, как на «днюхе», родная мать ублажает твоего лучшего друга!

Покоряясь сыновьей воле, она, разведя ноги, медленно опустилась перед их гостем на карачки и, прижав ладонью его горячий стояк к пухлому животу, тут же… страстно всосалась пылкостью губ в одно из его мелких яичек!

— А-ах!.. – в тот же миг вздрогнул над нею Витаутас, мгновенно окутываясь рябью пестрого наслажденья.

— Мммх… — в свой ответ, грудным стоном взмычала Изольда Аслановна, лишь сильней всасываясь в нежность мошонки.

Пошло окрашивая теперь его гениталии «вишней» помады, она, под взметнувшуюся мелодику «Не забуду» группы «Руки вверх!», играючи потянув губами одно яичко, страстно всосалась и в иное, принявшись также растягивать его с обильностью полившихся слюнок!

— Прекрасно! – восторжествовал рядом Илья, с безумно пылающим взором фиксируя всё на видео сотки. – Мамка, ты просто умница!

Явно приободренная словами сына, Изольда Аслановна тут же направила в рот саму сизость головки Витаутаса, да мягко наплыв на неё приторной сочностью уст, занялась пылким сосанием!

— А-ааах!.. – в тот час, истомно передернулся он, сразу окатывая её нежную полость тягучей «слюнною» предэякулята.

— Ммммых!.. – ещё ярче простонала зрелая дива, с вспыхнувшим восхищением смакуя сию сочащуюся похотливость.

Да, озарившись «краской» взаимного возбуждения, всей своей страстностью стала усиленно «полировать» губами уже ВСЁ горячо-толщённое «мясцо» пениса, поглощая его до самых яичек!

«О, боги, неужели это и вправду происходит со мною?! – мгновенно вострепетал Витаутас, сладостно обжигаясь в паточных ласках её бархатистого рта. – Мне отсасывает сама Изольда Аслановна! Грузинская дива! Певица! Богиня! Оооо!»

И, не веря самому себе, властно накрыв руками темноволосую голову зеленоглазой грузинки, принялся… резво всаживаться ей в глубокую глотку! Всаживаться, со звонкой смачностью забившись «о-помаженной» мошонкой о её подбородок!

— Мммхык!.. – тут же, ширя сосущий рот, глухо взмычала Изольда Аслановна, пораженно вскидывая на него пышно-ресничные «изумруды».

— Ааа-аах! – громогласно протянул он, лишь окатывая её новою похотью.

— Да, Витас, дааа! – вовсе закричал на всю пристройку Илья, от сего орального зрелища невольно взрастая и своей «сопкой» в штанах. – Вколачивай ей своего писюна! Вколачивай ей по самые гланды!

И, в тот час, Витаутас, больше не сдерживая своих обжигающих чувств, вовсе «в-колотившись» в её пухлый рот ВМЕСТЕ С ЯИЧКАМИ… выплеснулся сладкой горячностью спермы!

— ААААХХХХ! – что есть силы вскричал он ввысь, оргиастическими толчками щедро орошая ей певческую глотку.

— МММКХХХ!.. – в ту же минуту побагровела Изольда Аслановна, покорно заглатывая горячо-бьющие «соки».

Да, каким-то чудом проглотив всю опорожненную сперму, вскоре, высвободила из маковых губ яички с обмякшим пенисом и… воссияв ослепительным светом веселой улыбки, снова, как ни в чем не бывало поднялась на ноги!

— Браво! – тут же оканчивая свою съемку, восторженно провизжал на них дико взведенный Илья. – Ей-богу, браво! Вы сегодня сделали мой день! Это видео я буду вечно хранить в своих порнушных анналах!

— Как пожелаешь, сынок… — с нисходящей улыбкой кивнула ему Изольда Аслановна и, томно-томно глянув на только что орально осеменившего её гостя, бархатно прошептала. – О, мой мальчик, ваша сперма оказалась обильной и весьма приятной на вкус… Спасибо, мой милый…

— Благодарю… — только и пробурчал возбужденно «распаренный» Витаутас, стыдливо убирая в штаны мокрый пенис, теперь, как и его «особенность», по-собачьи сияющий в её алом цвете помады. – Для меня было честью отдать вам своё горячее семя…

И, под предводительством вполне удовлетворенного зрелищем юбиляра, он, вновь вместе с нею вернулся к круглому столу, продолжив сердечные тосты, да праздные излияния. Продолжив, во всё мягко веющей сусальности осени, уже открыто «постреливая» друг в друга инфернальными огоньками испепеляющей похоти…