Читательницы (2)
Мы выпьем вина и забудемся,
Мы в снах разноцветных заблудимся,
Усталые души как ампулы
Откроют озябшие ангелы,
Согреют дыханьем праведным
И жить нас научат по правилам.
Проспал до одиннадцати. Только открыл глаза — в комнату заглянула Анна.
— С добрым утром. Завтракать будем?
— С добрым… Обязательно.
Анна хлопотала у стола, я пялился на ее ноги, разглядывал грудь через вырез халатика. Хотелось ласки и нежности, но в договор аренды эти опции не входили.
— Хотите вина? — неожиданно предложила Анна.
— Хочу. А что у вас есть?
— Водка. Только я не буду. Мне совсем нельзя — такая дура, когда выпью…
— А если текилу? У меня есть.
— Настоящая?
— Сто процентов — агава блю.
Анна вздохнула.
— Если понюхать только.
Я притащил высокую, голубую бутыль. Анна нарезала лимон. Поднесла рюмку к лицу, понюхала словно духи.
— За знакомство?
Очень мило посидели, поговорили.
— Как тебе мои дурочки?
— Почему — дурочки? Замечательные девчонки. Жалею, что у меня нет дочери.
— Хочешь одну подарю? Кого возьмешь — Таньку или Ленку?
Анна посмотрела на бутылку, в которой оставалось меньше половины.
— Ничего себе! Пора звонить санитарам.
Она убежала в ванную. Зашумела вода. Минут через двадцать я постучал, спросил, все ли в порядке.
— Да-да, входи, — откликнулась Анна.
Осторожно приоткрыл дверь. Анна лежала в заполненной до краев ванной.
— Все нормально, — уверила она.
— Чем помочь?
— Ничем. Все отлично. Прекрасно себя чувствую.
Закрыла глаза и просто выключилась.
Я ждал почти час. Следил за уровнем воды и температурой. Попытался разбудить.
— Отъебись… — глухо пробормотала она и снова вырубилась.
Отнес тело в спальню, уложил на кровать. Полюбовался, поцеловал, погладил, потрогал — и вышел, оставив дверь открытой. Хотелось секса, но лезть на бесчувственную женщину было неловко.
Девчонки пришли из школы. Анна лежала неподвижно.
— Ого! — сказала Таня, — Чем вы тут занимались?
— Немножко выпили. Мама полежала в ванной — и уснула. Часа два так лежит.
Таня поежилась.
— Пусть лучше лежит. Когда выпьет — у нее крыша едет. Два раза скорую вызывали. Такого натворить может…
— Мы просто поговорили.
— Много интересного рассказала?
— Ничего. Разве что хотела вас подарить.
— Кому?
— Мне.
Таня фыркнула.
— Согласились?
— Обещал подумать.
Анна спала до вечера. Около шести я услышал смех и заглянул в кухню.
Она помахала рукой.
— Все нормально! Кхе-кхм…
Зажала нос и бросилась прочь, едва не сбив меня с ног. Девчонки прыснули.
— Мама зажигает, — хихикнула Леночка.
— Когда спала — ничего, а тут застеснялась — ай-ай-ай, как же так! — съехидничвла Таня.
— Отличное вино! Отличное! — крикнула Анна из спальни.
За ужином она казалась оживленнее обычного, на щеках играл легкий румянец.
Вечерние чтения быстро переросли в традицию. Сегодня не было настроения, хотел погулять в темном парке, но традиции надо блюсти. В 9:20 я был в постели, в 9:25 пришли девочки, уютно пристроились по бокам.
— Ваша очередь, — заявила Таня.
— Окей, — согласился я, — Что будем читать?
— Вашу книгу.
Моей книгой были рассказы Буковски. Не лучший вариант для девочек.
— Вам будет неинтересно. Давайте, что-нибудь легкое, сказочное. У вас Кэррол есть?
— Про Алису? Вроде есть. Лен, глянь на нижней.
— Мне лень. И я ее не люблю.
— Может, ты ее просто не поняла? — улыбнулся я, — попробуем вместе?
— Угу. Только мне все равно лень.
— А если я очень вежливо попрошу?
— М-м…
— Вредина! — сказала Таня и так лихо перекатилась через меня, что я чуть не вскрикнул.
Злосчастный Кэррол оказался у меня в руке, и я начал…
«Будь моя воля, я бы ни за что не назвал так эту книжку. Такое название, по-моему, только сбивает с толку. В самом деле — разве по названию догадаешься, что речь пойдет о маленькой (хотя и очень умной!) девочке? Что приключения будут совсем не такие, как обычно: не будет ни шпионов, ни индейцев, ни пиратов, ни сражений, ни землетрясений, ни кораблекрушений, ни даже охоты на крупную дичь.»
Так увлекся, что не заметил, как девчонки, доверчиво прижавшись, уснули. В дверь постучала Анна. Глянула на меня вопросительно.
Я развел руками.
— Разбудить? Вытолкать? — предложила она.
— Жалко.
— Ну, пусть спят пока. Пойдем чай пить.
Я потянулся и зевнул.
— Чай — это здорово. А не поздно?
— Не поздно, время детское.
— Пожалуй. Сейчас приду.
Я начал сползать вниз, собирая в гармошку простынь. Анна терпеливо ждала. Присев на край дивана нашарил ногами тапки.
— Только оденусь — и в туалет забегу.
— Зачем одеваться — все равно спать потом.
— Может, еще прогуляюсь. Люблю по ночам бродить.
— Меня возьмете за компанию?
— С удовольствием.
Анна благосклонно улыбнулась и вышла, а я наконец смог надеть штаны и прикрыть живописно лежащих девчонок простыней.
— Удивительное дело, — сказала Анна, — лет n так не спала. Встала как заново родилась. Петь хочется.
— Я, кстати, заметил — что-то переменилось.
— Еще бы не заметить!
Мы посмеялись.
— Жаль, ненадолго, — разом поскучнела она.
— Почему? А вдруг — навсегда?
— Нет-нет. Даже не надеюсь. День-два — и опять в ямку.
— А что врачи говорят?
— Врачи деньги любят. Будут деньги — будут лечить. Пока деньги не кончатся. А у меня девчонки в обносках ходят.
— Когда у них дни рождения?
Анна глянула на календарь.
— Ой. Скоро уже! Тринадцатого.
— У кого?
— У обеих сразу.
— Не может быть.
— Да уж. В другом бы так везло!
На улице тепло как в июле.
— Удивительный сентябрь, — сказала Анна, — Лето не хочет уходить.
На берегу пруда остановились.
— Искупаемся? — предложил я.
Анна нерешительно оглянулась.
— Без купальника? Не-ет.
Я снял футболку.
— Новая жизнь — новые ощущения. Рекомендую попробовать.
Снял кроссовки и брюки. Зашел в воду по колено. Приятно чувствовать ее любопытный взгляд.
— Еще не поздно! — сказал я, оглянувшись.
Она не решилась. Осталась ждать на берегу. Вдоволь наплававшись, я вышел на берег, закурил, еще чуток пособлазнял свою спутницу прелестями ночных купаний. В конце концов, она не устояла.
Когда вернулись, девчонки так и дрыхли на диване. Анна махнула рукой:
— Сами разбирайтесь.
Пожелала спокойной ночи и ушла.
«Разберемся,» — подумал я. Разделся и вклинился между Таней и стенкой, уютно прижавшись интимным местом к попке. Голодный зверь сразу ожил. Был соблазн поиграть в Гумбольта, но в этот раз удержался.