Пока Венерка собирала на стол, уговаривая слегка упирающуюся Альку, — надо же приличия соблюсти, — в туалет пошёл. Оба-на! На краю раковины лежат позабытые трусики. И трусики явно не Венеркины. Уж её пристрастия я знаю. Венера никогда не носит трусики в виде ниточек. Миниатюрные — да. Но не такие, которые можно спрятать меж двух полупопий. Интересно, и когда же девицы-красавицы успели переговорить, перетрещать и Алька приняла единственно правильное решение по избавлению от излишков одежды. Раз сняла трусики, значит и подмылась. Это же аксиома. Значит трахать её сегодня точно буду. Вышел из туалета, туда сразу же стрелой метнулась Алька. Явно вспомнила об оставленной вещи. А я чо? Не видел ничего. А коли и видел, подумал, что Венеркины. О чём и прошептал на ушко Венерушке. Та захихикала. И пока Алька прятала исподнее, попросила об услуге

— Кость, ты, попрошу тебя, понежнее с ней, поласковее. Она боится до уссачки.

— Меня? Такого доброго, белого и пушистого? Венер, честно признаюсь: сам трясусь, как мальчик, пробующий женщину в первый раз.

— Тыыы? — Венерка неверяще уставилась на меня. — Ты же со мной…

— Венера, ты не путай божий дар с яичницей. Не знаю почему, но в тебе сразу почуял что-то родное. А тут… Даже не знаю как сказать… Вроде как стена какая-то мутная.

— Костя, да мне что, оставаться с вами и самой заправить тебе? И ещё Альку подержать, чтобы не брыкалась? Ты как это себе представляешь? Я держу её за уши, а ты напяливаешь? Костя, не дури. Если что, скажи, что не можешь. Я ей всё объясню.

— Сдурела? И как я потом в глаза ей смотреть буду? Мужик зассал. Баба ноги раздвинула, а он струсил.

— Ну так что?

— Всё. Я спокоен, как Чингачгук. Трахну я её. Во все дыры трахну.

— Костя, про все дыры: ты осторожнее. Я не знаю, как она к аналу относится. Как-то не доводилось поинтересоваться. Да я сама, четно говоря, до тебя не была такой уж любительницей этого дела. Это ты меня развратил, негодник. — Извиняясь за слова, тут же поправилась. — Любимый негодник. Алька тоже, может, не против, только стесняться всё равно будет. Побоится показаться развратной. Это я, распущенная особа, посчитала, что путь хотя бы раз, да мой, всё сразу тебе позволила. И в рот, и в зад, как говорится. А ты оказался мужчиной мечты многих женщин.

— А твоей?

— Моей в первую очередь.

Обняла, целуемся, пока Алька прячет трусы. Может и ещё чего делает, но не пойдёшь проверять. Не поймёт женщина. Вдруг ей приспичило потужиться, а тут я. Некрасиво. Всё же интимный процесс.

— Венер, а вот что мне скажи: как мы потом жить будем?

Засмеялась.

— Испугался? Не бойся. Жить будем, как ты захочешь. Мы, татарские женщины, привыкли к тому, что главный — мужчина. Это молодые нынешние отходят от устоев. Вот, кстати, особо с Алькой слюни не распускай. Задрал подол и вставил. Мекать что-то будет — внимания не обращай. Скажешь — трое сразу ляжем в постель. Нет — будет, как скажешь. Тихо, Алька идёт.

Алька подозрительно посмотрела на нас. Уж не её ли обсуждают. Тебя, голубушка, тебя. Как раз обсуждаем, как тебя трахать будем. Венерка вон пообещала подержать, если брыкаться начнёшь. На пару справимся. А что стеснительная, так то дело поправимое. Для успокоения нервов есть отличное средство: пара капель валерьянки на стакан коньяка и стеснительность как рукой снимает. И куда что девается. Сам был свидетелем, как совсем уж стеснительная женщина, боявшаяся показать коленки и потому носящая юбку макси, после пары стаканов спиртного танцевала на столе канкан, сбросив осточертевшую одежду. Нет, трусы оставила. А лифчик, так тот просто сам спал с приличного размера титек, не удержавшись на них во время танца. Что самое интересное, после той попойки по имени корпоратив, вся её прежняя стеснительность куда-то пропала от слова совсем. Юбочки мини, чулочки, оставляющие на обозрение полоски белой кожи на бёдрах, мини трусики. Видел, когда она за чем-то наклонилась, потянувшись через стол. Того же стиля стали придерживаться и другие девушки отдела, танцевавшие на столе в тот вечер. Животворящий спирт делает чудеса.

Венера позвала всех садиться за стол. Единственный мужчина, то бишь я, разлил по стопочкам коньяк. Подняли с тостом: За то, что всё у нас хорошо. То есть не у всех у нас, а у Венеры. Впрочем, у нас тоже. По крайней мере, у меня лично. За столом сидит любовница, рядом потенциальная любовница, так чего тебе ещё надо, демоняка. Выпили. Не успели зажевать, я тут же разлил по второй. Не знаешь, как подступиться к женщине – напои её. Правда тут есть нюансы. Помнится как-то подпоил одну. Да. Вначале выслушивал сентенции на тему, что все мужики козлы. Потом утешал и вытирал слёзы, а она рыдала от того, что какой-то Коля её не любит. После устроила истерику на тему: Воспользовался расслабленностью пьяной женщины и почти что изнасиловал. И как она теперь будет смотреть в глаза людям. После она насиловала меня. Успокоившись и заснув, спала так крепко, что обоссала постель. И под конец сбежала утром, оставив меня прибираться после таких блядок. Так что стоит подумать, прежде чем спаивать женщину. По крайней мере не до той степени, когда она перестаёт хоть чего-то соображать.

Разлил и Венера тут же предложила нам с Алькой выпить на брудершафт, дабы не величать друг дружку по имени отчеству. Да и отчество у Али не совсем привычное для русского языка и уха: Фархадовна. Мы, переплетя руки, выпили. Теперь нужно целоваться. Прикоснулся губами к Алькиным губам. Она их ещё бы закусила, как кобыла удила. Напряжённые, твёрдые. Ах, ты так? Ну, держись, Фархадовна! Преодолевая сопротивление просунул язык ей в рот. Через некоторое время почуял, что губы стали мягче, а ещё через миг уже Алькин язык начал ответно протискиваться ко мне в рот. Вот они переплелись, начали играть, ведя вечную борьбу, выталкивая друг дружку и стараясь проникнуть в рот визави. Поцелуй несколько затянулся. А когда смогли разорвать слияние, Алька, мило покраснев, засмущалась. Или сделала вид, что смущается. Судя по умелым поцелуям, практика у женщины есть. Причём богатая. Венерка захлопала в ладоши

— Ура! Ура! Ура! Теперь мы все друзья. За это надо выпить. Костя, разливай.

Так гнать коней? Да что мне-то? Эта доза так, губы помочить. Для женщин, скорее всего, много, а мне что слону дробина. А вот бахвалиться не стоит. Пили мы как-то в компании на спор. Было это ещё до развода. Так подруга жены, с которой поспорили, помогла притащить меня домой, заволочь на пятый этаж и уложить на диван. Кто меня раздевал – не знаю, потому что утром что одна, что вторая не смогли вспомнить ничего из произошедшего. Но все трое лежали на диване полностью голыми. А вот было ли что меж нами, то история умалчивает. Скорее всего, что и не было. А было уже утром. Драл я жену с подружкой во всех позах. Сам полупьяный, они тоже мало что соображающие. Драл и всё никак не мог кончить. А почему я должен кончать? Представил себя на месте сперматозоидов. Сидим в хорошей компании, тепло, пьяненькие. Есть надежда, что хозяин накатит стопарик, похмелит. И от этакого благолепия куда-то бежать, спешить, толкаясь и стремясь первым попасть к цели, к яйцеклетке? Да нужна она кому, та яйцеклетка при таком благополучии.

Как бы там ни было, выпили по третьей. Алька произнесла тост

— Мы с девочками, когда выпиваем, третий тост всегда пьём за любовь.

Венерка поддержала

— Пусть у всех нас получится любить и быть любимыми.

После третьего стопарика вышел покурить. Девочки остались парочкой поболтать о своём, о женском. Не нужно им мешать. Скорее всего Венерка будет давать Альке наставление, как себя вести с мужчиной, то есть со мной. Что ему, то есть мне, нравится, что нет. А может меня и не поминают вовсе. Фантазия разыгралась. Надо же, пуп земли. Придаток к отростку. Интересен, скорее всего, не сам, как личность, а как владелец того, что нужно Альке. Ну и ладно. Посмотрим, как она примет мои ухаживания и как даст.

Возвратился из краткосрочного отпуска. Девочки о чём-то разговаривали, прекратили речи сальные. А какие же ещё, если на их рожицах написано предвкушение. Особенно у Альки. Предвкушение и сомнение. Не каждая женщина решится сразу, вдруг раздвинуть ноги перед мало знакомым мужчиной. А мы не то, что мало знакомы. Мы, почитай, не знакомы вовсе. Ну да ладно, банкет продолжается.

Через некоторое время Венера вдруг вспомнила, что у неё назначена примерка у портнихи. С таким же успехом могла бы соврать и про парикмахера. Только з парикмахерской нужно возвращаться с причёской, а от портнихи не обязательно в новом наряде. Это же примерка.

— Не скучайте, я скоренько, не успеете соскучиться. Костя, на давай заскучать Але. Ну, я побежала.

Вот же сучка! Щелкнув ключом в замке с той стороны двери, отсекла нас от мира. Теперь до её возвращения точно никуда не денемся.

С уходом Венеры в комнате повисла тишина. И я физически ощутил, как меж нами возникает какая-то стена. Пока ещё тонкая, прозрачная, но она становится с каждым мигом всё толще, прочнее. Так дело не пойдёт. А как её разрушить? Ну, голова, думай, новый картуз куплю. Может быть. Да чего там раздумывать. Вот же на столе стоит решение проблемы. Налил в стопки коньяк, кашлянул.

— Аль, давай ещё раз на брудершафт, чтобы наше знакомство стало более крепким.

Засмеялась. Уже что-то. И чую головного мозга корой, что стеночка потекла, стала блекнуть, таять, как снег под весенним солнцем. Вот остатки этой стены унёс лёгкий ветерок.

— Давай. Целоваться обязательно?

— А как же? Иначе не получится стать ближе.

Поцелуй затянулся. К поцелую добавились блуждания рук по телам. Поначалу мял Алькину попу через юбку, а потом, осмелев и не встречая сопротивления, задрал подол и тискал уже голенькие ягодицы. На Альке трусиков нет, так сам видел, где он остались. Нет и колготок, чулочки.

С некоторых пор не люблю колготки. Было это давно, когда колготки стали лишь изредка появляться в обиходе у женщин. Редкость. Некоторые из дам решили, что их носят под трусиками, на голое тело. Вот я и попал на такую даму. Трусы с неё я стянул, ещё удивившись, какое у неё шелковистое тело. И, дурак пьяный, решил показать гусарскую удаль, засадив с размаху. Ой, бля! Мамочка! Какая тут ебля? Она хохотала до уссачки, делая мне примочки холодной водой, таскала из холодильника лёд и прикладывала на пострадавший член. А он, бедненький, посинел, опух и так болел, что выдавливал из глаз скупую мужскую слезу. Благо не сломал. Мой бывший одноклассник, избравший стезю врача и работающий в травматологии, рассказывал, что это довольно частое явление среди таких ухарей, как я. То промажет и в матрас упрётся с размаху. То подруга, играя, перестарается и сломает игрушку. И ведь нет ни одной косточки, а ломается.

Алька сделала попытку сопротивления.

— Кость, Ну не надо. Ну что ты делаешь? Костя, я не хочу.

Рассказывай кому другому. В комнате разливается аромат мускуса, аромат текущей женщины. Нос у меня работает как надо. Алька крутит задом в попытке вырваться из моих рук. Попытка какая-то слишком вялая.

— Костя, не наглей. А если я?

— А почему если?

— Ты разрешаешь?

— Я не разрешаю. Я мечтаю об этом.

Алька вначале робко, затем смелее, протиснула руку в штаны. Не добившись желаемого, чему мешали брюки, вжикнула молнией на ширинке и уже смело запустила руку сразу в русы. Застонала, сжав член рукой, как-то расслабилась. Так и стоим, целуемся и щупаем друг дружку. Моя рука давно уж гладит Альку меж ног, тискает пухленькие половые губы, влажные от выделенного сока. И она, смело тискает член. Видим надоела ей резинка трусов. Рывком сорвала с меня их, спустив до колен. Высвободившись из моих рук, присела на корточки. Смотрит на меня снизу вверх, держит член рукой

— Я развратная, да? Осуждаешь?

Венеркины инструкции не пропали даром. Принцип: смелость города берёт, — применим и в такой ситуации. Погладил Алю по волосам, потрогал ушки, оттянул нижнюю губу, обнажая белые зубки. Мелкие, как у хищной ласки. Такими прикусит, мало не покажется.

— Ты чудо. Смелее. Я тебя уже хочу. Я тебя уже люблю.

Соврал. Иона понимает, что соврал. Про любовь соврал. Но тем не мене глазки загорелись, улыбка тронула губы, на щеках появились ямочки. Что делает надежда, пусть и эфимерная.

— Костя, только я не умею. Опыта не было. Ты не смейся.

А вот насчёт «не умею», явно враньё. Если и не сосала часто член, то бананы и чупа-чупсы потребляла килограммами. А может тренировалась на огурцах. Хотя, к слову пришлось, сейчас кило бананов дешевле килограмма огурцов. Ладно, Алечка, за твоё старание отблагодарю. Я тебе позже куни сделаю. Нет, не так. Я вам с Венеркой куни сделаю. Я её ещё таким не баловал. Отобрав у Али игрушку, почти что силком вырвав изо рта, потянул, заставляя встать и вновь поцеловал. Женщине важно, что ты после минета целуешь её. Не брезгуешь. Как говорила одна знакомая

— Странные вы, мужики. После своего члена целовать не хотите, брезгуете, а после чужих целуете.

Поцеловал, вылизав её рот изнутри и стал подталкивать к дивану. Знакомый диван, на котором впервые трахнул Венерку. Алька сопротивляется.

— Кость, не надо. Костя, вдруг Венера вернётся, а мы тут. Ну, Костя, прошу.

— А где?

— Давай я на стул коленками встану. Нет, нет, раздеваться не буду. Ты так, ладно? Ну, Костя, не обижайся. Нет, Костя, не снимай кофточку. Ну не надо, прошу.

И ладно. Титьки я и так достану. Потом. Пока меня больше интересует писька. Алька встала коленями на стул, наклонила голову к рукам, которые положила на спинку, выставила зад.

— Костя, у меня давно никого не было. Сделай осторожно.

Ну вот, другой разговор. А то: Не хочу! Не буду! Нехочуха нашлась. Я вообще за то, чтобы женщина сама говорила о том, чего хочет. Что ей нравится, что нет. Чтобы сама руководила процессом. Ей получить наслаждение, испытать оргазм намного сложнее. Малейшее движение не туда, малейшее не вовремя сказанное слов и всё, настрой пропал. Была такая знакомая. Ту пока до оргазма доведёшь, сто раз проклянёшь всё. Да и то получалось раз из десяти, а то и меньше. Вот если она захотела, тогда всё получалось чудесно. Хотелки её возникали в самых неожиданных местах и в самое невероятное, самое неподходящее время. Она могла не кончать в самой интимной обстановке, когда никто не мешал. И в то же время могла кончить едва ли не на глазах у кучи народа.

Что за глупые мысли лезут в голову, когда перед глазами голая попа с блестящими валиками половых губ, сложенных пирожком. О том ли думать надо? Стянул совсем штаны, к Альке подошёл. Рукой погладил губы, развёл их, проведя меж ними пальцем, погладил ягодицы. Взяв член рукой, головкой раздвинул вновь сомкнувшиеся губки, протолкнул её внутрь. Медленно, буквально по сантиметру, вошёл. И так до упора в матку. Вошёл и задержался. А как же, гость дорогой, давно желанный. Вагина приняла его благосклонно, ласково заключила в горячие объятья, согрела, приласкала. И гость повеселел, начал танец. Вначале медленно, затем всё быстрее, быстрее. И вагина поддалась веселью, затанцевала вместе с гостем, задвигалась в такт музыке, слышной лишь им двоим, закружилась. И веселье захлестнуло их своим безумием.

— Костя! Костя! Я кончаюююю!

Ну так и я уже на пределе. Прижавшись животом и пахами к попе, загнав член на всю возможную глубину, сплёвывал накопившуюся сперму, всё, что осталось от утренней дойки Венеры. И то щедро поделилась с подругой.

Переждав оргазм, оторвался от попы, такой восхитительно мягкой, такой притягательной, как магнит. Устало отошёл и смотрел, как Алькина вагина выпускает из себя излишки семени, освобождаясь от него. И та жидкость, выступив наружу, повисает белой каплей, чем-то напоминающей сгущённое молоко. Алька стоит на полу, опираясь на спинку стула. Голая белая попа контрастом выделяется на фоне чёрной юбки. Красиво: белая кофточка, чёрная юбка и белая попа. И сгусток белой спермы из влагалища.

Алька вышла из ванны. Смотрит. Ждёт. Я уже привёл себя в порядок. Не смотри ты на меня так. Я не стану смеяться над тобой, я не стану огорчать тебя, не заставлю пожалеть о содеянном. И потому вперёд, гусар, обними женщину покрепче, поцелуй её жарко, до опухших губ, прижми к себе и не отпускай. Погладь и помни попу. Титечки не забудь. А теперь садись на стул и сади женщину к себе на колени. Эх, зря брюки надел. Ткань не даёт почувствовать бархат кожи на попе. Налей ей и себе коньяк, выпей с ней вместе, не отпуская от себя, поцелуй вместо закуски. Плюнь на её просьбу не расстёгивать кофточку. Расстегни, обнажи грудь, и поцелуй сосок вместо закуски. Всё, гусар, теперь эта женщина твоя.

В дверном замке заскрежетал ключ, объявляя о возвращении хозяйки. Умничка, даёт время привести себя в порядок, задержавшись в коридоре и громко с кем-то разговаривая. Алька соскочила с коленей, села за стол напротив. Милая, замаскировалась? А куда ты денешь сладостное выражение лица? Куда ты спрячешь эту сытую улыбку свежевыебанной женщины?

— Ну, как вы тут? – Венерка шумно вздохнула, потянув носом воздух, несущий в себе аромат недавнего секса. Глянула на подругу, на меня.- Вижу, не скучали. И всё у вас получилось. Аль?

Та в ответ прикрыла глаза, вроде как говоря: Всё хорошо, всё просто прекрасно. Ты не обманывала, расхваливая своего любовника. Только теперь, подруга, тебе придётся делить его на двоих. Венерка тут же так же безмолвно, одним взглядом ответила: Поделим.

— Ну, будем сидеть? Или пойдём домой? Там и продолжим.

Венерка уже не разделяла свой дом и меня, а подруга всегда желанный гость, который, как известно, от бога.

Алька пожала плечами.

— А я не помешаю?

Венерка непонимающе посмотрела на меня. Неужели ошиблась и я ничего не сделал? Успокаивающе подмигнул, встал и подошёл к Альке, заставив ту встать. Крепко обнял, впился в губы. Задрав юбку нагло начал щупать задницу. Алька замычала, попытавшись вырваться, задвигала задницей. Куда там, милая. Оторвался от губ, всё так же прижимая к себе женщину и не убирая руку из-под юбки. Какая ещё демонстрация нужна. Венерка захлопала в ладоши

— Я так рада за вас, ребята! Аль, правда же наш мужчина вне конкуренции? Ты кончила?

Алька, покраснев так, что, кажется, задымились волосы, кивнула.

— А чего ты застеснялась? Вот глупая.

Венерка подошла к нам, обняла обоих.

— Всё. Пошли домой.

Алька, не пытаясь высвободиться

— Ко мне. Ко мне домой пойдём. Сегодня я принимаю гостей.

— Аль, — решил прихаметь, — а у тебя кровать троих примет? Поместимся?

— Поместимся.

Венерка позвонила, заказала такси. По дороге заехали в магазин, затарились. На выходе Алька прошептала мне на ухо

— Я до сих пор без трусиков. Я их забыла у Венеры в кабинете. Я развратная?

— Очень. По крайней мере снимать их с тебя не придётся.

— О чём вы там шепчетесь? Поделитесь.

— Да вот Аля говорит, что хотела бы заняться групповым сексом.

Алька выкрикнула

— Не ври! Я такое не говорила!

— Да? А мне показалось. Ты не хочешь? Тогда ты в наблюдателях.

Успокоилась. Фыркнула

— Ну уж нет. Я участница. Активная участница. Думайте обо мне что хотите, а я своё отдавать не намерена. Венера, ты обещала.

— Ну да. Обещала. Лишь бы мужчине сил хватило. Только, Аль, он такой затейник. Готовься, подруга.