Член сзади раздвигает сфинктер и входит на пару сантиметров. Парень во влагалище замер, не мешая друзьям. Меня медленно опускают ниже, сажая на оба напрягшихся столба. Попка на удивление легко принимает в себя полную длину подросткового инструмента. Наверное, ребята полбанки крема использовали. А может, сказываются наши с мужем редкие упражнения подобного рода. Как бы то ни было, теперь я насажена до упора на два члена сразу. Мне кажется, я сейчас лопну от избытка во мне мужской плоти. Однако вскоре я просто наслаждаюсь снующими в обеих дырочках богатырями. Из подьезда приглушенно доносятся обычные звуки – чьи – то шаги, голоса, там ходят люди, не подозревая, что происходит в лифте, в метре от них. Внутри тихо, слышно только тяжелое дыхание ребят и негромкое чавканье входящих в меня членов. Самым сложным было скрыть от ребят подступивший оргазм. Сжав зубами воротник рубашки того, кто стоял впереди, я постаралась заглушить стон. Сокращения же мышц они, увлеченные долблением моих отверстий, не заметили. Первым кончил тот, что спереди. Его тут же сменил кто – то еще. Вскоре ребята так же поменялись и в попке.

– Эй вы, там, в лифте! – Неожиданный стук в дверь заставил всех вздрогнуть. Во влагалище в это время извергался молодой член, в очередной раз наполняя меня спермой.

– У вас на чердаке автомат выбило – продолжал механик. – щас я наверх поднимусь, включу и дальше поедете.

Передний вынул из меня свой сдувшийся инструмент. Задний же кончить не успевал. Поставив меня на пол и загнув раком, он бешено гонял член в попке, не заботясь о моих ощущениях. Наконец в кишку хлынула очередная и последняя струя.

Сразу же множество рук ринулись меня одевать. Кто – то торопливо натягивал на меня трусики, другие надевали на плечи лифчик, запихивая в него груди. Последней мне в ладонь легла ручка сумочки. И снова все затихло.

Электричество включилось неожиданно. Загудел двигатель, кабина поползла вверх. От вспыхнувшего света я зажмурилась. Слегка привыкнув к яркому освещению, чуть приоткрыла веки. Ребята стояли в противоположном углу, опустив глаза. Их вид и поведение ничем не напоминали о происшедшем. Обычная компания подростков. В том числе и мой сын.

Пятый этаж. Ребята гурьбой вываливаются в дверь. Я еду дальше. Не доезжая до своего этажа, нажимаю кнопку «стоп» и внимательно оглядываю себя. Дома ждет муж, я должна выглядеть прилично. Вид у меня на удивление неплохой. Ничего не порвано и даже не помято. Можно подумать, что все это мне приснилось, но натруженные дырочки дают о себе знать. И трусики насквозь промокли от вытекающей из меня вязкой белой жидкости. Несколько капель замечаю и на полу.

Дома муж смотрит футбол. Это хорошо. Прошмыгнув в ванную, я старательно смываю с себя все следы. Мысли мои разбегаются, в голове роится множество вопросов. Как теперь быть с сыном? Что я ему теперь должна сказать? Что скажет мне он? И как мне теперь быть при встрече с другими ребятами? И главное – почему я кончила? Меня же фактически изнасиловали! И мне, получается, это понравилось? А кстати, все же интересно, какой из этих членов принадлежал сыну? А, ладно, пусть все идет как идет, там разберемся.

Сын вернулся поздно. Стараясь не встречаться со мной взглядом, он прошмыгнул к себе в комнату и больше оттуда не выходил.

Несколько дней промелькнули как обычно, не считая того, что Пашка сторонился меня, стараясь выскользнуть из дома, пока меня нет и возвращаясь поздно вечером. Наконец настала суббота, долгожданный выходной. Я не спеша возилась на кухне, когда из комнаты прошлепал сонный Пашка.

– Доброе утро, мам!

– Доброе… Садись завтракать.

– Мам, а где папа? Что – то его не видно.

– Папа на рыбалку уехал. Он разве тебе не говорил?

Пашка промычал нечто неразборчивое. Торопливо поев и не взглянув на меня, он скрылся в своей комнате. Вот сейчас, пока мы вдвоем, наверное самое время поговорить с ним – подумала я. Но ворошить прошлое как – то не хотелось, и я отложила это на потом, в душе понимая, что скорее всего это «потом» означает «навсегда». Меня удивляло поведение сына все эти дни – он не только не пытался выпросить прощение, на что я в общем – то и не надеялась. Он и не пытался меня трахнуть еще раз, чего я реально боялась. Просто вел себя так, как будто ничего не произошло и не он с друзьями трахал меня во все дыры.

Пашка не выходил из комнаты до обеда. Мне уже стало казаться, что я просто не заметила как он ускользнул на улицу. Подойдя к окну, я долго пыталась разглядеть его среди ребят, сидящих в их любимой беседке, когда почувствовала, как кто – то сзади обнимает меня, уткнувшись носом в шею.

– Мам… ты, пожалуйста, прости меня… – услышала я.

– За что? – я захотела полностью услышать все от него самого.

– Ну за то что мы тебя тогда в лифте… – слова давались ему нелегко, в голосе чувствовались слезы. Ну да, обьясняться один на один – это тебе не женщину трахать вчетвером в темноте.

– Так что вы тогда в лифте. . ? – Неумолимо требовала я ясности.

– Ну это… когда мы тебя вые. . ну трахнули. – он не выдержал и разревелся.

Неожиданно мне стало его жалко.

– Ну что ты, Паша, не надо… – успокаивала я его. – Что было – то было. Поздно теперь слезы лить.

Пашка не успокаивался, впору было отпаивать его валерьянкой. Видимо, разом выплеснулось все напряжение последних дней. Накапав ему полрюмки, я заставила его все выпить и усадила рядом на диван, прижав к себе.

– Я сам не знаю, как получилось – бубнил он – Вовка когда на тебя упал, потом говорит что у тебя тело классное и у него встал. Мы сначала просто потрогать тебя хотели… сначала просто… потом под платьем захотели… а потом Вовка первый тебя… Никому не сказал… – сын снова залился слезами.

– Я сначала не понял, – продолжал он, немного успокоившись – а потом уже поздно было. А потом ты так сексуально дышала, что мне тоже захотелось…

– Я сексуально дышала!? – А я – то старалась скрывать, думала, что со стороны ничего не заметно.

– Да, мам, еще как! А потом стонать начала.

Вот это да… Мне казалось, что меня вообще никак не слышно.

– Это когда это я стонать начала?!

– Ну тогда… потом уже. . когда в попку… – говоря это, он покраснел, как рак.

От такого обыденного обсуждения с собственным сыном частностей моей половой жизни я и сама почувствовала, что щеки наливаются румянцем.

– А про крем это ты им посоветовал? – почему – то спросила я, вместо того чтобы прекратить этот разговор. – Только ты знал, что я его с собой ношу.

– Не, мам, это Серега. Он сказал, что у женщины в сумочке всегда что – то такое есть, в крайнем случае помада точно найдется.

– Ну хоть за это ему спасибо – меня передернуло, когда я подумала что сделали бы с моей попкой четверо перевозбужденных самцов, если бы не нашли смазку.

– Ладно, Паша, я переживу это все как – нибудь. – я обняла его крепче. – А скажи честно, тебе самому – то понравилось? Ты же, наверное, первый раз?

– Угу, первый…

Подождав немного, я снова спросила

– Так понравилось или нет?

Пашка угрюмо молчал, но по нему все было видно и так.

– Значит, понравилось… – в голове оформилась мысль, пугающая своей циничностью. Но раз уж все равно так сложилось…

– Паша, а еще этого хочешь?

Сын поднял голову и удивленно посмотрел на меня.

– А можно? – в его глазах загорелась надежда.

– Я думаю, теперь уже все можно. Пошли на постель.

Пашка шел в спальню впереди меня, поминутно оглядываясь – не передумала ли я. Остановился возле кровати, не зная, что делать дальше.

– Ну что стал, раздевайся! – поторопила я его.

Он отвернулся и принялся медленно расстегивать рубашку. Я торопливо сбросила халат, белье и юркнула под одеяло.

– Паша, быстрее! Пока я не передумала!

Повернувшись ко мне, он сбросил рубашку, снял штаны, продемонстрировав оттопырившиеся трусы, а затем стянул и их, обнажив гордо торчащий член с крупной грибообразной головкой. Вот он у тебя какой! – подумала я, любуясь этим покачивающимся чудом природы. Забравшись ко мне под бок, он прижался им к моему бедру, рукой неумело поглаживая грудь. Член казался обжигающе горячим, он вздрагивал, словно живя своей жизнью. Пашка ерзал, стараясь прижать его поплотнее и потереться о мое бедро.

– Паша, поцелуй меня. – шепотом попросила я, сходя с ума от того, что делаю.