Удивляться не приходилось. Эти скандалы уже вошли если не в привычку, то в безрадостную и раздражительную рутину точно. Вот и сегодняшний вечер заканчивается предсказуемо — крики, обиды, упреки, оскорбления, сдобренные отвратительной мимикой и тональностью. Семейная жизнь на протяжении почти восьми лет никак не ладилась. Муж, настроенный своими родителями на безусловное процветание после окончания института оказался мягко говоря за бортом блистательной карьеры, напророченной папашей и мамулечкой. Оказалось, в новых условиях зверского капитализма ни авторитет стареющего отца, ни такие же старые знакомства маман ничего не принесли. Ему оставалось только наблюдать за тем, как красиво устраивают свою жизнь менее образованные, но более активные сверстники, а потом и младшие знакомые, которые следовали за своими, непонятными ему, кумирами бизнеса, спорта, криминала. Неудовлетворенность собой стала выплескиваться на меня и почему-то на родителей, привела к еще большему отставанию в работе, зарплате, а потом и к рюмке со скудной закуской в одиночку, так как я пить с ним не могла физически, страстно желая, наконец, забеременеть.

Лешик стал раздражителен, глуповат и нерешителен. Мужа было жалко, за себя было обидно, но мыслей о разводе не возникало, наверное из-за страха остаться совсем одной, без семьи и была надежда, да что там, даже уверенность, что с рождением ребенка все измениться счастливым как лицо пьяного японца образом.

Итак, совсем не томный вечер снова довел меня до слез, видеть пьяную харю мужа я уже не могла и выбежала из квартиры на лестницу, забывая что курить зареклась и успев надеть на ночнушку душевой тонкий халат, а на босые ноги бежевые босоножки с расстегнутыми ремешками. Мы жили на третьем этаже пятиэтажки и я обычно поднималась чуть выше к окошку и, вытирая слезы с распухшего носа, смотрела во двор и курила. Спуститься с пятого этажа было почти некому, там жили три пенсионера, неподвижные как комоды с бельем, а от своих соседей я всегда успела бы скрыться за лестницей. Работая четвертый год в ближайшей школе, мне не было никакого резона показывать свои слезы разновозрастным соседкам — мамашкам наших учеников и учениц. Не так воспитана, да и репутацию надо было беречь. С моими данными кране сложно было выдавать себя за строгую учительницу, потому что сорок пять килограмм веса при ста шестидесяти восьми сантиметрах роста выдавали редкую худобу, а это не добавляло мне веса ни в каком вопросе. Выглядела я как и n лет назад неуклюже молодо, безобразно красиво для старшеклассников и ревниво неправильно для школьных педагогов-дам. А, собственно, не дам у нас и не было, если не считать физрука — идиота.

Обычно пара сигарет приводили меня к смирению и желанию помириться, я возвращалась, мы долго молчали и смущенно начинали диалог, как бы прощая друг друга. Сегодня все пошло не так. Если бы мне тогда сразу это понять я бы пулей вернулась в квартиру, уселась в ногах мужа и зубами вцепилась в его брюки. Нет, ума не хватило.
Дверь квартиры второго этажа хлопнула, выпустив на площадку невидимых мне, но отлично слышимых парней. Одного я узнала. Знакома с ним почти не была, лет девятнадцати, здоровался он неохотно вначале, а потом и вовсе перестал. Ну и Х с ним подумала я и тоже стала его игнорить. Решила подождать их ухода и вернуться в квартиру, но они, видимо надолго уселись на подоконнике и ступенях и возбужденно о чем-то беседовали. Я затаилась и стала слушать их разговор.

— Делить будем сейчас, ничего не прятать. Каждый забрал и делает что хочет.
— Я тачку покупаю. Хватит на нормальную, но палиться не хочу.
— Ну и дурак. Надо выждать. Посадские искать будут не меньше года. На нас ничего нет, но если бабки засветим — хана, в лесу окажемся, грибами.
— Ори потише! — Это мой невежливый сосед голос подал.
— А чо тут у тебя уши в стенах?
— Не завяжешь орать, у тебя ушей не будет.
— Бидон, глянь там наверху никто не пыхтит папиросой? А то нам проще труп спрятать, чем самим хорониться.

Было неприятно от того, что этой шутке никто почему-то не засмеялся, а в мою сторону стали приближаться уверенные шаги. Все, блин. Момент был упущен! Страх сковал ноги, но я стараясь попадать в такт чьим-то шагам стала подниматься наверх, сперва на пятый этаж, а потом и выше в глухой закуток у чердачной лестницы. Нет, на чердак я не собиралась. Там висел амбарный замок на ржавых петлях люка. А вот пережидать уход напряженной от содеянного молодежи придется здесь, на ворохе тряпья, нюхая чудовищный аромат мочи. Даже не знала, что рядом с моей уютной квартиркой, до которой подать рукой, есть такой заповедник обоссавшихся слонов.

— Никого. Но табаком тянет и окурок бабский лежит.
— А, это училка как со своим лохом посреться, курить сюда бегает и сопли льет.
— Чо за училка?
— Да я, помнишь, показывал, такая… на тинэйджера похожая, чернявая, тощая как насекомое и плоская. Между бедрами просвет что твой кулак пойдет не коснувшись.
— А! Эта. Зачетная. Я б ее на учительском столе того… Или здесь прям. А чо? Муж — чмо бесхребетное, будет еще и свечку держать. А тощие они знаешь какие страстные! Наверное, когда в нее вставляешь из живота аж член выпирает. И ребра расходятся.
— А я бы хотел ей на клык дать. Чтоб из носа сперма потекла… Блин, аж вставать начал.

Тут мне стало жарко. Вот этого я точно не ожидала! Нет, ну когда проходишь мимо мужчин и видишь, что на тебя смотрят, понимаешь о чем они могут думать. Но услышать такое в своем доме! В таких выражениях! Ведь повода я точно не давала.
Залившись краской и уже начиная мелко трястись, я сидела на корточках возле кучи, накрытой телогрейкой и в ужасе раскрыла рот в немом крике, когда эта телогрейка приподнялась и показался кошмар с улицы Краснобогатырской! На мня смотрело белесыми глазами и шевелило потрескавшимися губами грязное до коричневого цвета лицо бомжа. Я резко встала и метнулась было вниз, но тут же остановилась, понимая, что чуть не напоролась на проблему, которую решат моим исчезновением навсегда. Не знаю как это было бы и знать такого не хотелось ни в деталях ни в общем. Замерев и балансируя на краю ступеньки, не выдавая себя ни шорохом, снова села на корточки и прижала палец к губам. еtаlеs Своим, не бомжа же! Тот понятливо кивнул на нижний пролет лестницы, давая понять, что на моей стороне и все слышал. Это чуть успокоило.

— Ну, раз вставать начал, иди вон бомжа трахни наверху.
— Кого?! Придурок… Стоп! Нас чо ща бомж слушает?!
— Может быть. Он там постоянно бухой лежит. Да не парься, он невменяемый постоянно, да и кто с него спросит? Западло. Его с козой на видео снимали, помнишь? Чуть до смерти животное не ушатал. Какой из него свидетель?

Мой неожиданный союзник деловито отхлебнул из пластикового стакана и подмигнул мне. Я сделала страшное лицо и снова прижала палец к губам. Пьяное создание вытянуло ладони, показав десять без одного пальцев на которых росли черные наполовину, а наполовину желтые ногти длинней, чем у меня. Я отвернулась и снова стала прислушиваться к разговору. Но то ли мешал шум крови в ушах от надоевшей позы, то ли говорить парни стали тише… Я уже ничего не разбирала. А через секунду мне стало вообще не до подслушивания, так как наклонив голову вниз я увидела между разведенных коленей рожу этого недоумка! Я вскочила и молча уставилась на лежащего на спине бомжа, который вывалил свой прибор из ширинки и яростно дрочил его правой рукой. К запаху старой мочи добавилось что-то новое, похожее на протухший кабачок. Вставать этот урод не торопился, и мне ничего не оставалось как наблюдать за его занятием. Черт, ни убежать, ни отодвинуться! Действительность оказалась еще страшнее. Увидев, что под халатом и рубашкой ничего нет бомж так возбудился, что потерял совесть напрочь и просипел еле слышно:
— Ты, Ирка не прячь ее. Поняла? А то ща заору и трындец тебе. Слыхал им такие знакомства не надо. Давай я буду показывать чо, а ты делай и все будет хорошо. Ясно тебе?

Я застыла в ступоре, глядела на его отекшее лицо и лилово-коричневый член и еле кивала головой.
— Ну тада давай сядися как была и ноги пошире. Давай а то ща заору! Витя я.
Эта тварь еще и представилась. Я снова села на корточки уже лицом к нему и развела ноги крепко зажмурив глаза. Наверное, чтобы не видеть своего позора. Несмотря на свой довольно молодой возраст, отсутствие детей, внешне моя пися выглядела, скажем так… старовато. При сильной худобе и узких больших половых губах, маленькие выделялись своей длиной и сильно выступали коричневыми лепестками, свисавшими вниз. Муж любил растягивать их и прилеплять к внешним губам, чтобы получился бутон. Так выглядело лучше. Сейчас же бомжу досталась картина неприглядная, с моей точки зрения. Мне опять не повезло. Витя не ограничился зрительным счастьем, протянул свои заскорузлые пальцы и схватил меня за эту самую бахрому, оттягивая вниз так сильно, что мне пришлось опуститься на колени и упереться руками вдоль его боков. Рука в перчатке с запахом дохлого скунса опустилась мне на затылок и резко кинула голову в низ, в область его промежности, где уже приветливо помахивал сизой в белом налете по краям головкой огромный елдак. Намек был понятен и ужасен. Я напрягла руки, но силы были не равны и на его стороне был мой страх выдать себя преступникам. Член уперся мне сначала в щеку, проехался яйцами по подбородку и отойдя назад толчком уткнулся в стиснутые губы. Витя замычал злобно и я поняла, что уговаривать Витю не следует.

На мой молящий взгляд с членом у рта он ответил ухмылкой беззубого рта и ухватил голову по бокам больно сдавив уши. Я опустила взгляд вниз, еще раз посмотрела на отвратительный творог под открывшейся кожей головки и открыв рот насадилась головой на его хер. Размер был такой, что уголки губ заныли острой болью и запульсировали, но когда головка провалилась глубже стало не так больно и получилось дышать носом из которого потекли жидкие сопли. Некстати вспомнилась какая-то коза и пришло удивление — почему меня еще не вырвало? Кислятина и соль заполнила все рецепторы. Как будто прополоскала рот соленым кефиром. Творог с головки не пролез в рот, а остался белым кольцом вокруг рта, как крем-брюле у неопрятного ребенка. От меня никто не ждал минета и бомж просто стал энергично поддавать задом, пихая членом гланды и проталкивая язык в горло. Испугавшись задохнуться я раскрыла ро еще шире с схватила липкий орган за ствол. Желая побыстрее закончить этот кошмар, стала дрочить его своими наманикюренными тонкими пальцами, но руки были притянуты быстро к спине, а голова повисла, насаживаясь на Витин кол. Он обхватил меня за талию и поставил на колени, задом к себе, приник ртом к моей вагине, продолжая долбить в рот, зажав голову коленями.

До сих пор не могу понять как, но я начала возбуждаться. Горячая волна прилила к паху, надула вульву и выкатила на свет горошину клитора, которая оказалась во рту бомжа. Он шамкал ее своим ртом, больно задевая осколками зубов, оставляя царапины и боль. Халат с ночнухой оказался закинут на спину, Витя пристроился сзади и всадил член размером с бутылку минералки в мое лоно. Я почувствовала заметный треск, кости таза разошлись в стороны и его хрен вмял мою матку как кувалда тесто. Я выкатила глаза в надежде сдержать крик, получилось, но прокусила губу до крови. Во мне работал огромный молот! Я глядела вниз, между тощих маленьких грудей, которые даже в отвислом состоянии походили на мальчишечьи, дальше, где на фоне разведенных ног стоящей раком учительницы живот действительно вздымался показывал как в нем, внутри, двигается просто конской величины нечто! Изо рта у меня потекла слюна, соединив тянучей розовой паутиной губы и грязный пол площадки подъезда, к ладоням прилип мусор, запах творога у рта перебил пот и вонь тряпья. Вороные волосы растрепались и налипли на щеки и предплечья, покрытые мелкими каплями пота.

Голова моталась взад-вперед как у безвольной порванной куклы, в зад толкались сухие бедра бомжа с пятнами лишая, а в голове яростно билась мысль, повторяясь с каждым ударом в матку: — «Я коза, я коза, я коза, я ТВОЯ КОЗА!!!» Витя захрипел, откинулся назад, еще сильнее вдавил в меня член и замер. Через секунду внутри меня взорвался налитый шар, выплеснув струю спермы, наверное, в саму матку, так как Витя тал всадил свой прибор, что казалось будто шейка матки была уже натянута на головку и порвана. На все его жидкость меня не хватило, переполнив внутренности серовато-белая слизь брызнула вокруг его члена и потекла по внутренним сторонам бедер, смывая грязь с его ног и пачкая ей мою кожу. Агрегат Вити быстро сдулся, выскользнул из влагалища и бессовестно повис, продолжая капать молофьей. Пелена стала сходить с глаз, шум в ушах стихать. Я повернула голову и увидела напугавших меня так недавно парней. Они стояли пролетом ниже, не оставалось сомнений, что видели они немало, и не только видели. В руках высокого азиата я углядела фотоаппарат-мыльницу. Страх и стыд снова лишили меня голоса, как ни старалась я выдавить что-то пересохшим горлом и слипшимися губами.

— Конечно, она слышала, Чугун. Но, поверь, никому ничего не скажет. Да, КОЗА?
— Блин… Классная чикса была. Даже сам о ней мечтал. И так зашкварилась, тварь.
— Это она чоль училка?
— Аха, дрочилка! Чо бомжиха, молчать будешь или грохнуть тебя, животное опущенное?
Я закрутила головой, все еще находясь на четвереньках, стопы мои скользили по испачканному слизь полу, не давая подняться.
Я еще раз попыталась встать, но получилось не сразу, непослушные руки подогнулись и я ткнулась лицом в вытянутые ноги бомжа, который как ни бывало откинулся на спину и застегивал ширинку. Он что-то говорил, я мотала головой не соглашаясь, одергивая халат и постепенно подползая к ступеням. На карачках проползла между парней и по стенке стала спускаться ниже… Обернувшись, я с ужасом смотрела на наше любовное ложе и забыв все на свете желала только одного — быстрей оказаться дома в ванной. Мне были глубоко безразличны все бандиты, козы, бомжи и все остальное…
— Ну ладно! Хватит уже реветь! Поспорили — помиримся. — Услышала я за спиной, проходя в ванну, смешно не сводя бедра и шлепая босыми длинными ступнями в семечной шелухе по полу ванной…
— И хватит втихаря есть творожные кольца! А то растолстеешь как твоя мамаша и будешь никому не нужна, станешь трахаться только с бомжами…

Через недели две проверяя домашние работы учеников я дошла до тетради заядлого двоечника и раздолбая Саши Н. Он ничего не сделал дома. Почти. Под классной работой красовалась только одна надпись: «КОЗА» и неумело нарисовано влагалище. Я поставила ему оценку «Отлично», но не в тетрадь, а в журнал.

***

Через три недели я узнала, что беременна. И мне страшно попробовать узнать — моего ли мужа это сын бегает сейчас рядом и смотрит на меня белесыми глазами?

Продолжение следует…