Я приблизилась сзади к уху господина и прошептала:

– Этот янтарь – электрон стоит у ромеев золотом половину его веса.

Господин принял с поклоном подарок, но, кажется, не поверил мне. Потому он был так удивлен на торгу, когда подтвердилась цена столь нежданного подарка.

И вот я снова на торгу, на котором Медведко когда – то купил меня. И потому это место не вызывает приятных воспоминаний. У причалов в несколько рядов стоят ладьи всех окрестных племен. Товары вынесены на торг, а наиболее ценные сложены в клетях на берегу. В них же ночуют приезжие посетители торга. Рабы на продажу уже разведены по торговым рядам.

Нас встретил торговый наблюдатель, переписал приезжих и цели посещения торга. На меня он надел ошейник с биркой моего хозяина. Все рабы, не предназначенные для продажи, должны быть в ошейниках с пометкой их хозяина. Только после этого моему хозяину указали назначенную нам клеть, в которую я перенесла наши пожитки. Там же Воин оставил и янтарь – электрон, завернутый в его пеструю куртку. Никто не знал, что в нашей клети хранится такое богатство. Но если бы и знали, то никто не посмел бы на него покуситься. Воровство на торгу было немыслимым делом. После чего хозяин отправился осматривать торг. Я, как положено, шла на два шага позади своего господина.

Семен Иванов, торгаш

Торговая площадь ошеломляла криками на всех мыслимых языках. Рядами стояли прилавки с пряностями (неужели их покупает кто – то из местных народов?), дорогими тканями, вином в амфорах, железом в крицах и в изделиях (ножи, топоры, насадки копий). Дорогой товар соль боится дождя, потому ее хранят в особых лабазах, перед которыми стояли весы – торговля должна идти без обмана!

Я сейчас нищ, как церковная крыса, никакого товара или денег у меня нет. Разве что продать Елену… Кажется, она побаивается, что я, в самом деле, настроился ее продать. Но она для меня и врач, и советчик, и сладкая телом наложница. Правда, хитра и себе на уме, при случае за это ее можно и выпороть розгами. Боится Елена порки, прямо трясет ее при виде прута. Она не девка Ива, приученная к розгам с раннего детства. Но это все лирика, а в активе мы имеем только странный подарок нурманского кнеза – глыбу янтаря размером с большую тыкву и весом килограммов десять. Что – то мне шептала Елена о его громадной цене. Нужно найти богатого купца из ромеев и проверить.

Нашел большую лавку. Двери нет, вход завешен ковром, который по торговому времени откинут в сторону. Перед лавкой стол с россыпью стеклянных и каменных бус, золотых и медных браслетов, толстых золотых цепей. Тут же шейные гривны из меди, серебра и золота – это знаки достоинства для самых важных старшин и походных кнезов. Дорого стоят эти украшения и не заметно, чтобы вокруг них народ толпился.

Хозяин купец богатый, торговлю ведет не только на местные товары, но и на золотые монеты – статеры. Каждая монетка разменом с пятак из моей прежней жизни. И дают в нынешний год за золотой статер две ладные девки – целки. А мужатые женщины – рабыни идут по четыре за статер. Такие цены сегодня. Спросил я у многих купцов цену северного камня электрона и везде ответ был один:

– Идет электрон весом на половину веса статеров, но в этот год никто его купцам не предлагал. Не привезли нурманы камень электрон.

Правду говорила Елена: в руках у меня немыслимое богатство. Вернулся в свою клеть, переоделся в словенскую рубаху. Нож на пояс повесил, пистолет в карман и завернутый в куртку янтарь под мышку. За одно позвал с собой и Медведко быть послухом – свидетелем торговой сделки. Елена молча идет позади на два шага. Можно начинать торговаться.

У самой богатой лавки растолкали прислугу и вошли внутрь, к хозяину. Жилистый темнолицый ромей с ухоженной бородкой недовольно окинул взглядом необычных посетителей – что этим голодранцам здесь надо? Только развернул я свой товар, хозяин от удивления кровью налился. Я думал, что его удар хватит! Быстро накрыл глыбу янтаря моей курткой:

– Я тебе ДАМ цену СТА мешков ржи целых ДЕ – СЯТЬ мешков СОЛИ! – выкрикнул купец отирая разом вспотевший лоб.

Медведко глаза вытаращил от удивления:

– Соглашайся, такое беремя соли за камень дают!

Но он цены настоящей не знает. Купец, было, попытался камень – электрон загрести и под стол спрятать, но я остановил его и назвал настоящую цену со ссылкой на соседних торгашей. Скис мой купец, сморщился:

– Такого количества статеров на всем торгу нет.

– Давай соли, сколько можно.

– Такого огромного количества соли не наберется, большая часть ее уже распродана.

– Солью, статерами, железом в крицах и в кузнечном инструменте давай. Молотки, зубила, наковальню, пилы – принимаю на вес по тройной цене железа. Даже браслеты, гривны и бусы готов взять. Своего не хватает, так займи у других купцов. В Царьграде продашь электрон за тройную цену и с ними рассчитаешься.

Купчина дивится, откуда у дикого словена торговая хватка. Нас не отпускает, боится, что к другому торгашу электрон понесем. Побежали его помощники по складам, а хозяин нас ублажает:

– Дорогие гости, выпейте вина теплых морей – голос у него стал, как у римского оратора на трибуне, рукой красивые жесты делает.

Мигом появилась на столе амфора с вином, но мы пить отказались: может и отравить купчишка.

– Мы пьем только брагу сваренную нашими женами.

– Тогда, может молодую рабыню, нежную телом.

Щелкнул пальцами и из – за занавески позадь купца вышли две девушки. Как это они делали непонятно, но на ходу упали с них покрывала и стоят перед нами две голые не то девочки, не то девушки. Попки кругленькие, в талии узкие, а грудочки еще совсем маленькие. Прибавьте к этому накрашенные губы бантиком и высокую прическу – высший уровень соблазна в представлении ромеев.

– Насладитесь ими дорогие гости, пока для вас товар собирают – хозяин пытается отвлечь наше внимание от сделки. Все понятно, надеется обсчитать нас, пока мы его рабынь трахаем.

– Нет, – говорю – у меня для удовольствия есть вот эта рабыня – и на Елену показываю.

Хозяин не знает, как угодить нам и, наконец, предлагает еще одно, самое экзотическое удовольствие.

– Прошу попробовать молодых мальчиков! Кожа у них гладкая и попки нежные, как у девушек. В ваших племенах такого наслаждения еще не знают.

Опять щелкнул пальцами и вошли в комнату мальчики – кастраты так лет десяти – двеннадцати. У всех мошонки и детские члены коротко отрезаны, на лобках волосы так и не успели вырасти. Потому лобки их очень похожи на девчоночьи письки. Русые волосы красиво причесаны, кожа гладкая чистая и попки кругленькие, как у девочек. С ними вышел какой – то мужик, судя по всему их наставник, и говорит.

– Дорогие гости из местных племен, я обучу вас недоступному ранее для варваров мастерству наслаждаться мальчиками. Только в культурных странах достойные мужи используют мальчиков вместо женщин. Теперь и вы сможете приобщиться к этому великому достижению цивилизованного мира.

Поставил одного раком, задрал свой хитон и всунул член в попку мальчишки – кастрата. Тот закатил глазки, стал охать, изображая наслаждение:

– Ох, как хорошо! Ох, поглубже, мой господин! Я так люблю тебя!

Тьфу ты, погань! Остальные кастраты повернулись к нам спиной и начали вилять задами, как ни одна стриптизерша в моем прежнем мире не умеет.

Медведко кровью наливается, сейчас начнет крушить все вокруг:

– Нам такое делать зазорно. И предки наши, и боги не велят использовать кастратов вместо женщин и девушек. Убери их отсюда!!!

***

А потом началась приемка товаров. Медведко позвал сыновей соль таскать, да и железа много получилось. Для себя и Медведко взял я пару золотых толстых цепей; такие на моей родине Новые Русские носят с красными пиджаками. Кольца, браслеты, бусы сложить было некуда. Сняли с Елены рабскую рубаху и сложили в нее всю мелочь. Так и шла Елена к нашей пристани – голая, в ошейнике и с узлом в руках.

О – хо – хо! Тяжела жизнь богатого человека!

Заботы бесконечные о том, что куда сложить.

Как добро от лихого человека защитить.

Где охрану нанять.

На чем товар до дома довести.

Пропал бы я с этим богатством, если бы не хозяйственный Медведко. Он с сыновьями и ладьи дополнительно купил, и товар укладывал. Елене дал беличьи шкурки, содранные «чулком» и поручил разложить в них браслеты – кольца – бусы. А чтобы голова не пустовала у лукавой рабыни, пока руки работают, пусть подумает, что из женской мелочи еще купить надо – вроде иголок и подобного. Одновременно, хитрая рабыня, разведи огонь, да поставь на него котел и свари на всех кашу…

Теперь все при деле и мне самому можно погулять по торгу, посмотреть что и как.

На торгу рядами сидели на бревнах голые рабы. Одежда каждого лежала у ног, чтобы купивший живой товар мог увести свою новую собственность уже одетой. Ромеи, словени, карелы и опять ромеи, ромеи, ромеи толпились, кричали, спорили о цене. Нужного раба выводили вперед на три шага, вертели, осматривали спереди и сзади, щупали мускулы, заглядывали в зубы. У женщин и девушек мяли ляжки, зады и титьки, приказывали нагнуться и раздвинуть ноги. Половина девушек стояла в наклон, опершись руками о бревно, пока торгаши всех мастей раздвигали их розовые губки и убеждались в сохранности целок. Товар был выставлен третий день, уставшие рабы и рабыни уже не испытывали ни стыда, ни других эмоций. Они жаждали только одного – чтобы их быстрее продали и новый хозяин, по своему усмотрению, распорядился ими.

В нагрудном кармане грела мое сердце горсть золотых статеров. Голову кружило нежданно свалившееся богатство, и я отстраненно наблюдал весь этот покупательский азарт. Пока не заметил… Среди мужатых женщин – рабынь сидела ОНА! Сидела, плотно сжав ляжки и спрятав лицо в ладонях. И никто не обращал на нее внимания.

Вначале эта женщина показалась мне седой, но белые косы окружали голову с гладким лицом без морщин. Просто она была блондинкой из блондинок. Как вам описать мое первое впечатление. Представьте статую Венеры (только с руками), ожившую во пл? ти и крови. Покатые плечи, сильны руки, широкие бедра, полные ляжки и зад. Именно зад, а не кругленькая попочка, как у выставленных на продажу молодых девушек. Талия не особенно узкая, но под кожей чувствуется тугой корсет мускулов.

Надзиратель, заметив мой интерес, подбежал, истошно закричал, размахивая плеткой, но не удалил (зачем портить вид товара!). Женщина медленно поднялась и оказалась много выше меня, росту в ней было не меньше 185 сантиметров. Так она была еще краше: пропорциями тела повторяя лучшие статуи греческих богинь. Стояла, уронив бессильно руки, не пытаясь прикрываться ими, и смотрела на меня прозрачными светло голубыми глазами.

– Бери, господин, бери, пока другие не купили! И стоит не дорого, всего десять статеров или пятьдесят мешков ржи. Ах, какой зад, какие ляжки! Она сильная, жирная, с такой женщиной зимой спать не холодно! Она из племени речных рыболовов и плавает, как рыба. Каждое утро будет для тебя нырять в реку и выныривать, как выдра, вот с такой рыбиной в зубах! Ну, ты! Повернись, покажи господину свой красивый зад!

Надзиратель работал за долю от цены проданного товара и потому старался на совесть, цену завышал в десятки раз. На его беду подошла подвыпившая компания карелов и, из чистого озорства, принялась сбивать цену:

– Зачем тебе такая громадина. Ей корма надо, как для трех баб.

– Волосы совсем белые, она, наверное, седая старуха.

– Какая старуха, ей всего 18 лет лет! – заверещал надзиратель.

– И из племени она поганого, едят всякую дрянь водяную – раков да лягушек.

– И хлеба испечь она не умеет.

– Она сильная! Ее нурманы с великим трудом повязали на озере, двоих мало не утопила – опять закричал надзиратель.

В подтверждение своих слов он тут же приказал принести мешок соли. По его команде женщина легко подняла мешок на плечо и опять опустила на землю. Я приподнял мешок, в нем было никак не менее семидесяти килограммов. Явно боги не обидели эту женщину силой.

– Один статер – сказал я и повернулся, как бы собираясь уходить.

– Нет, ты, господин, пощупай ее. Проверь, какая она мягкая. Что из того, что кто – то из их поганого племени уже лишил ее невинности. Ты же не жену – большуху покупаешь, а работницу. Если не умеет печь хлеб, то выпори ее пару раз и быстро научится.