— Людмила Алексеевна! Люда…, — подозвал к себе врача пожилой мужчина на кровати. Людмила, как обычно, делала обход — ежедневная процедура, которая для подлинного врача значит очень и очень многое в его практике. Людмила Алексеевна была таким — как ни странно, встречаются ещё на фронте красного креста и белого халата самоотверженные люди, которые скорее сами сгорят на работе, но вылечат других — тех, кто оказался у них на попечении и порой по-настоящему нуждается в помощи.

— Да, Михаил Викторович, — отозвалась врач. — Я же вас только что осмотрела и мы поговорили. Хотите что-то добавить, какие-то жалобы появились?

— Д-да, — немного запинаясь ответил Михаил. — Понимаете, Люда… Я сегодня ночью очень плохо спал. А для меня это ой как важно — вы же сами говорили. Не так ли? — вопрос прозвучал, будто доктор была виновна в плохом сне пациента в стационаре.

— Что ж, расскажите подробнее, — сказала Людмила Алексеевна.

— А что рассказывать… Не дали мне спать, да и всё тут. Там, за стенкой, — больной сделал широкий жест рукой в сторону, — постоянно какие-то звуки громкие. Ну, как постоянно… Свет погас, вроде, тихо, а потом начинается возня какая-то. А потом… — пациент кашлянул и помотал головой, — вдруг как закричит кто-то: «А-а!» Но не противно, а как-то… — тут он вздохнул, будто подбирал слова, чтобы описать услышанное, но не нашёл подходящие и запнулся. — И потом опять: тихо-тихо, а потом возня и «А-ах!»

— Х-м…, озадаченно хмыкнула Людмила Алексеевна, хотя, честно признаться, у неё закрадывались кое-какие подозрения и раньше, и вот, кажись, они обрели реальные очертания, правда, пока словесные, без вещественных, так сказать, улик. — Что ж, посмотрю, я в той палате ещё не была, — сказала она и тут вспомнила, что по приходу на работу сегодня утром ознакомилась с регистрацией вновь поступивших. А ранним утром из приёмного покоя как раз поступил новенький, которого определили в ту соседнюю палату за стенкой. До этого там лежал… — доктор на минутку подняла глаза вверх, припоминая, кто был раньше в палате №4. «Да, там был единственный больной — тоже мужчина в годах, — вспомнила она. — Не такой пожилой, как этот — она с внутренним извинением посмотрела на лежавшего Михаила Викторовича, — но тоже, в общем-то, немолодой. Кажется, Василий зовут… а отчество не помню».

Попрощавшись и, как обычно, велев в случае чего обращаться и следовать назначенному лечению, врач переместилась в соседнюю палату. Картина, представшая перед её глазами, несколько удивила: новый пациент, жизни которого пока ничто не угрожало после оперативной помощи и доставки его сюда на «Скорой», лежал и дремал. А вот Василий тот… Василий Али-Бабаевич, как в шутку назвала про себя прежнего временного обитателя больницы лечащий врач, активно собирал свои вещи и вёл себя так, что было видно: человек вот-вот покинет насиженное место и налёженную койку.

— Добрый день, — поздоровалась Людмила, увидев, что сегодняшний врачебный обход будет для больного пустой формальностью. Да, Али-Бабаевич, он же Василий Алимович (такое вот на первый взгляд странное отчество было на самом деле у нашего героя) шёл на поправку, но не так же быстро! Оживший мужчина в годах выглядел бодрым и совершенно здоровым. И после стандартных расспросов, прослушивания, прощупывания и измерения давления выяснилось, что его и в самом деле нужно было выписывать. И врач, немного озадаченно покачав головой, решила так и сделать. Нехай больше место не занимает. Она почему-то была уверена: на его место поступит кто-нибудь, кто будет действительно нуждаться в помощи — в её голове и сердце этот конвейер шел без остановки. Нуждаться, как и Али-Бабаевич, когда его, еле волочившего ноги, привели сюда родственники. Но время идёт, и кусочек его жизни, сделав какой-то крутой вираж, привёл к тому, что Василий, он же по-простому Вася, воспрянул духом и был готов… хоть куда. Идти прочь, — говорит, много дел у него накопилось дома и не только.

И первым делом он, получив документ о выписке, возвращавший его максимум к наблюдению по месту жительства, стал названивать родственникам — давать советы да указания ещё отсюда, по телефону.

— Да, приезжайте за мной, заберите, поедем вместе… Да, меня выписывают… Да, спасибо, — повторял он эти и ещё много других слов и фраз. И в голосе звучали бодрые, уверенные нотки. — Постойте, — добавил он спустя какое-то время, не прерывая разговор. — Сынок, слушай… Не мог бы ты купить букет цветов?.. Да, угадал, для персонала. Ага, за то, что вылечили.

— —————————-

Когда Василий «Али-Бабаевич» твёрдым и довольно быстрым шагом уходил из больницы, на столике поста медсестры осталась ваза с цветами, в которые он вставил бумажку: «Для Галочки». И это не была формальность.

Ведь дежурившая ночью Галя не только выполняла предписания и при необходимости делала процедуры. Да, в общем-то, то дежурство выдалось спокойным по медицинской части. И она, принеся что-то Василию Алимовичу в палату, села на край кровати и разговорилась с ним. Да так что… дело кончилось немалыми охами-ахами после возни и ласк. Ведь пациент в палате был один-одинёшенек, а с ней — нет.

Это и помешало спокойно спать больным за стенкой. Зато сам Василий выздоровел и был как огурчик, как новенький. Галя, ночная волшебница в белом халате, вывела его на финишную прямую выздоровления прямо-таки ускоренным темпом.