Глаза. Это было первое, на что я обратил внимание, впервые встретив ее по дороге на работу. Большие, широко распахнутые, золотисто-медового цвета.

Я случайно вышел на десять минут раньше обычного и медленно шел по заснеженному тротуару, наслаждаясь утренним морозным воздухом. Стройная девичья фигурка двигалась мне навстречу, мы поровнялись, я взглянул ей в лицо… Придя с работы, я переставил будильник на десять минут раньше.

Еще издалека я начинал разглядывать ее, каждый день видя что-то новое. Шапка длинных, густых, светло-русых волос… маленький, упрямо сжатый ротик… нежный овал лица… длинные тонкие пальцы… И глаза. Я просто тонул в них, а она, смотрела вперед, чуть опустив ресницы, и, лишь почти поровнявшись, бросала на меня короткий взгляд. Я никак не мог определить ее возраст, день, когда морозы ослабли, и она вышла в юбке, только добавил путаницы моим предположениям.

У нее были длинные и очень тонкие, наверное, чуть толще моей руки, ножки. Такие ножки бывают у внезапно вытянувшихся за лето девочек-подростков, слегка нескладных и угловатых, когда бедра «смотрят» в одну сторону, голени-в другую, а луковицы коленок выпирают в третью. Только эти девочки и движутся так же угловато и нескладно, чуть ли не наступая на собственные ноги, а моя незнакомка шла спокойно и уверенно.

Дорожники расчищали тротуары от снега, отбрасывая его в стороны, и постепенно снежные насыпи поднялись намного выше колена. Когда началась леггкая оттепель, часть снега стаяла и посреди тротуара образовалась здоровенная лужа, метра три длиной. Мы подошли к ней с разных сторон почти одновременно, и я увидел, что она остановилась в нерешительности: лужа за ночь покрылась тоненьким слоем льда, а протоптанная по насыпи тропинка тоже обледенела. Девушка явно не решалась подняться на нее. Я спокойно прошел прямо по луже, знал, что там с краю было очень мелко, и решительно подал руку:

— Давайте помогу.

— Ой, спасибо.

Ее холодные пальчики коснулись моей ладони, опираясь на мою руку и ойкая, она осторожно взабралась на насыпь, прошла вдоль лужи, я помог ей спуститься…

— Спасибо большое-еще раз поблагодарила она, а я лишь улыбнулся, глядя в ее глаза. С тех пор мы стали здороваться, встречаясь утром. Я уже понял, в каком доме она живет и, если не видел ее издалека, то специально шел медленнее, чтобы она успела выйти из подъезда до того, как я его миную.

В ночь на пятницу шел снег, он прикрыл замерзшую лужу толстым слоем, да и тротуар тоже, и было непонятно, где она начинается , а где заканчивается.

— Доброе утро!

Она только хотела ответить, как вдруг ее нога поехала по льду, и она, вскрикнув, полетела прямо на меня. Я едва успел подхватить ее, сам чуть не шлепнувшись вместе с ней. Наши лица оказались очень близко друг от друга.

— У вас очень красивые глаза.-неожиданно для себя, пробормотал я, помогая ей принять вертикальное положение.

— Спасибо.-удивленно прошептала она.-Ай!

— Что?

— Нога… Больно…

Ну, понятно, подвернула наверняка.

— Наступать больно? Просто наступать, не двигая?

— Кажется, нет…

— А покачать ногой, не отрывая от земли?

— Ой!

— Растяжение. Девяносто девять из ста. Если нет жизненной необходимости куда-то ехать, то лучше всего вернуться домой.

Она попробовала еще раз подвигать ногой и вынуждена была согласиться.

— Если вы не возражаете, то я провожу вас, обопритесь на мою руку.

— Мне так неудобно задерживать вас, вы, наверное, на работу опаздываете.

— Ничего страшного.

Я действительно имел кое-какие привелегии, позволявшие мне не очень строго соблюдать режим работы.

— Вы-то вообще на работу не попадете сегодня.

— В школу.-вздохнула она.

— А, ну это не страшно. Какой класс-то?

— Одиннадцатый….-снова вздохнула она.

— А. понятно. Экзамены скоро?

— Угу…

— Да, простите. Александр.-запоздало представился я.

— Катя.

— Очень приятно. Познакомиться естественно, а не то, как это произошло.

Она улыбнулась.

— Катя, а дома есть, кому помочь вам?

Она чуть вздрогнула.

— Нет… Только если тете позвонить… она недалеко живет.

Тем временем, мы подошли к подъезду.

— Кать, вы не сочтите за хамство, если вы разрешите взглянуть на ногу, то я смогу сказать что с ней и стоит ли кого-то беспокоить.

— А вы врач?

— Любой, кто относительно серьезно занимался спортом, понимает в травмах.

— Ну, если вы так уверены в себе…

В прихожей я помог ей снять куртку, усадил на стоявший там диванчик и, не обращая внимания на протесты, расшнуровал ее высокий ботиночек.

— Аккуратно вынимайте ногу, стараясь не двигать стопой.

— Ай!

— Все уже, все.

Я бережно прикоснулся к ее тоненькой ножке. Ну да, так и есть.

— Небольшое растяжение. Вот она, опухоль, очень маленькая, два дня в покое и все будет в порядке. Только вот… Я предполагаю, что эластичного бинта у вас нет?

— Нет.

— Кать, давайте я спущусь в аптеку, она в соседнем подъезде, а вы посидите пять минут. Нужно обязательно зафиксировать ногу.

— Ой, мне правда неудобно. Может я лучше тете позвоню?

— Тетя бинтовать растяжения умеет?

— Не знаю.

— Представим, что нет. Тогда она повезет вас в травпункт. Она на машине?

— Нет.

— Где он знаете? Мне отсюда пятнадцать минут идти, вам-полчаса, а то и больше. Там вы сидите в очереди, делаете рентген, потом вам накладывают ту же повязку, и вы идете домой. Я предлагаю тот же результат, но без мучительных хождений.

Она наконец соглашается. Проходит меньше десяти минут, и я уже звоню в ее дверь. Она послушно сидит на диванчике. Я разуваюсь, скидываю куртку и помогаю ей пройти в комнату.

— Сколько я вам должна за бинт?

— Кать, давайте об этом потом. И вообще, я себя комфортно чувствую, если ко мне обращаются на «ты». Вы не сильно против?

— Нет… Но и вы…ты ко мне тоже так же… Хорошо?

— Договорились. Только вот что. Повязку на одежду не накладывают.

— Ой, да, конечно… я… только ты…

— Я в коридор выйду.

Я выхожу, чуть прикрыв дверь. Другая дверь в соседнюю комнату полуоткрыта, из прихожей я вижу на стене фото. Мужчина и женщина. В черной рамке.

— Саша…

Возвращаюсь в Катину комнату.

— Ну давай еще раз гляну для верности…

На самом деле, глядеть мне никуда не нужно, просто мне хочется еще раз прикоснуться к этой тоненькой, хрупкой ножке. У Кати очень светлая и шелковистая на ощупь кожа.

— Так, смотри внимательно.-я беру себя в руки.-повязку нельзя долго держать. Часа через три снимешь, нога отдохнет, потом сама замотаешь, запоминай.

Я медленно накладываю повязку, вот она уже закреплена, мне тут больше делать нечего. Надо прощаться. Я гляжу на нее еще сидя на корточках, снизу вверх, и нерешительно спрашиваю:

— А можно… я вечером зайду… проведаю?

Она удивленно смотрит на меня, потом очень серьезно спрашивает:

— Ты, правда, считаешь, что у меня красивые глаза?

— Это первое, на что я обратил внимание.-вполне искренне признаюсь я.

Ее маленький ротик все так же серьезно и плотно сжат, она явно взвешивает ситуацию и наконец решается:

— Хорошо. Зайди.

Я достаю телефон и под диктовку набираю ее номер, нажимаю на вызов…

Ondas sagradas do Tejo

Deixa-me beijar as tuas &225;guas…

Это Мариза, исполнительница фаду-португальских романсов. У нас о ней почти не знают, несмотря на мировую известность. Но дело не в этом, а в том, что…

— Перезвони мне пожалуйста.-прошу я.

Она удивленно нажимает на вызов и через несколько секунд в моем телефоне звучит та же самая мелодия. Катя удивленно смотрит на свой телефон, потом на мой…

— Вот это да! Тебе тоже нравится?

— Главное то, что ты скачала мой рингтон, это я его нарезал и в сеть выложил.

Она смеется и глаза ее становятся похожи на два маленьких солнышка.

— Ну все, до вечера, я дверь захлопну.

Весь день я думаю об этой маленькой, хрупкой большеглазой девушке.

— Ну, вот и я.

Катя переоделась в теплую розовую кофту, которая очень идет ей, и бриджики до колена.

— Саша, ну я за бинт деньги не отдала, а ты еще кофеты принес. Зачем?

— Чтобы были. Как ты, малыш?

Я думал, что она ответит что-то вроде «нормально, Карлсон», но она вдруг опять вздрогнула.

— Как ты назвал меня?

— Малыш, а что такое?

— Меня папа так называл… он погиб… с мамой вместе…

— Катюш, прости пожалуйста… я не знал… я не буду больше так называть тебя…

— Нет! Нет, называй пожалуйста… мне уже давно никто так не говорил…

В общем, оказалось, что нога почти прошла, и наступать почти не больно, и меня немедленно нужно напоить чаем.

Мы сидим в комнате, медленно прихлебывая вишневый пуэр, становится жарко и я прошу разрешения снять свитер. Под ним у меня футболка без рукавов. Катя с удивлением дотрагивается до моего плеча.

— Какие большие…

Это про мышцы. Они, на самом деле не очень-то большие, но все же неплохо развиты. Кате незачем знать, что из-за проблем с позвоночником, я был поставлен перед выбором: накачать мышечный корсет, или готовиться к инвалидности, поэтому я ограничиваюсь констатацией:

— В зал хожу.

— А у наших парней вообще ничего похожего.

Вот это верно. У нынешнего молодняка основная мускулатура на указательном пальце-от кликанья мышкой.

Вообще, разговор как-то не клеится, потому что Катя явно думает о чем-то своем.

— Саша… Скажи пожалуйста… Только правду, хорошо? Ты действительно, прежде всего увидел мои глаза?

Я растерянно киваю, не понимая, что в этом такого странного. Катя несколько секунд молчит, а потом, будто бросаясь в холодную воду, произносит:

— Я хочу, чтобы ты сделал меня женщиной.

В этот момент я понял, что означает выражение «пыльным мешком из-за угла по голове». То есть, я сидел с глупым лицом и пытался что-то промычать. Только слюни пустить осталось для полноты картины.

Катя, видимо истолковав мое молчание по-своему, вдруг резко вскакивает:

— Что? Я не нравлюсь тебе? Я неприятна тебе? Ты меня дурой считаешь? Развратной?

Я беру себя в руки и тоже встаю, а она продолжает выкрикивать:

— Уходи! Уходи немедленно! Сейчас же, слышишь? И… и… и не смей больше ходить этой дорогой!!!

Я мягко беру ее за плечи, она бьет меня маленьким кулачком меня в грудь и вдруг утыкается прямо в плечо, разразившись рыданиями.

— В классе одни задроты… со стрелялками своими… вконтакте мат сплошной… на улице «девушка, у вас такие ножки красивые, пойдемте в ночной клуб?»… хоть бы имя сперва спросили… ты первый как с человеком разговаривал…

— Катюш… ну что ты… малыш… ну успокойся… ты мне нравишься… правда… очень-очень… просто я не ожидал совершенно такого…

Я оторвал ее голову от своего плеча и начал гладить ее лицо губами, по мокрым щекам, по маленькому, прямому носику, по глазам, осушая слезы…

— Правда нравлюсь?-сквозь всхлипывания проговорила она.

— Ну конечно.

— Ты просто из жалости говоришь?

Я взял ее ладошку и провел ей по своим джинсам. Близость этого стройного, хрупкого тела вполне предсказуемо сыграла свою роль.

— Это я могу обмануть, а он-нет.

Катя опять серьезно поглядела на меня.

— И сделаешь то, что я просила?

Я сел на диван и посадил ее к себе на колени.

— Ты точно знаешь, что тебе это нужно?

Она решительно тряхнула головой.

— Да. Я знаю. Нужно. Сегодня же. Прямо сейчас.

— Кать… А потом что-выгонишь?

Она недоуменно смотрит на меня.

— Ну на ночь-то я смогу остаться?

— Ну да, конечно… а…

— Тогда объясни, куда мы спешим? Может сначала хотя бы поужинаем?

Комизм ее решительных требований доходит до нее и она, обхватив меня тоненькой ручкой за шею, заливисто хохочет, снова уткнувшись в мое плечо. Я обнимаю ее за худенькие плечи, и ее смех как-то неожиданно прерывается нашим первым поцелуем. Она совершенно не умеет целоваться, и я обучаю ее этой нехитрой науке, раздвинув ее губы языком и слегка касаясь им ее язычка. Когда у нее уже останавливается дыхание, я отрываюсь от ее губ, и мы просто сидим, долго глядя в глаза друг другу. Потом наши губы снова находят друг друга, и мы долго и упоительно целуемся. Я глажу ее по плечам, по спине и замираю от мысли о том, что это тонкое как тростинка тело сегодня станет моим.

— Ужин приготовлю я.-решительно заявляю я.

— Ты умеешь?-она смотрит на меня со священным ужасом.

— Нет, полуфабрикаты в микроволновке грею.-хмыкаю я.-Ты позволишь заглянуть в холодильноик?

В холодильнике чисто и все аккуратно разложено, но набор не впечатляет.

— Кать, тебе придется отпустить меня в магазин. И не смей возражать. Бокалы есть у тебя, или купить? И еще-ты рыбу любишь?

Универсам рядом и уже через двадцать минут я озадачиваю Катю большущим букетом белых роз, купленным в том же магазине.

— Какие красивые!-целует она меня.

— Так. Теперь ты сидишь на кухне, никуда не выходишь, я сам все сделаю. Если нужно будет-спрошу или попрошу. Для начала поставь цветы.

В холодильнике маринуются два больших рыбных стейка, духовка разогревается, я не спеша готовлю соус для стейков и слушаю Катину историю.

Родители погибли полтора года назад-мокрая трасса, машину вынесло… Опеку оформила тетка, мамина младшая сестра, Катя росла у нее на руках. Прошлый учебный год жила у тети, летом на море ездили. У тети двое детей, в сентябре Катя сказала, что попробует пожить сама, тем более, что до 18 ей оставалось всего три месяца. Тетя сперва возражала, но потом убедилась, что так удобнее, ну, а там и совершеннолетие подоспело..Навещает конечно часто, раза два в неделю, она живет совсем рядом.

— Малыш.-мягко прерываю я ее.-Скажи, где мы будем… после ужина?

Она задумывается.

— В той комнате… я там не бываю почти… там постель застлана… только покрывало откинуть…

Рыба в пакете для запекания уже лежит в духовке, я время от времени выхожу с кухни чтобы приготовить комнаты, и продолжаю слушать.

В классе ее считают странной, недолюбливают. Еще бы: учится, не прогуливает, в соцсетях лайки не ставит, не курит, в игры не играет… Катя платит одноклассникам тем же. Она почти самая старшая в классе, и ей с ними неинтересно.

Ну вот, все готово. Я раскладываю стейки по тарелкам, поливаю соусом, кладу сверху ложечку красной икры… Расставляю тарелки на маленьком столике в Катиной комнате, придвигаю его к дивану, открываю вино, разливаю его и зажигаю свечи. Я принес две упаковки маленьких круглых свечек и разложил их по комнате. Точно такие же ждут своего часа в другой комнате. Подключаю свой телефон к компьютерным колонкам, у меня там сборник лирической музыки, звпускаю плеер, иду на кухню.

— Прошу к ужину.

Я поднимаю Катю на руки и несу в полумрак комнаты, она легкая как перышко, я легко опускаюсь на одно колено и усаживаю ее за столик.

Et si tu n existais pas,

Dis-moi pourquoi j existerais…

— Я раньше никогда вина не пробовала… Так необычно…

— Маленькими глотками пей, по чуть-чуть. И кушай. Вкусно, малыш?

— Очень…

Я заставляю ее есть медленно, с долгими перерывами после каждого кусочка, каждого глоточка, чтобы почувствовать послевкусие, насладиться им, музыкой, близостью друг друга…

Er ist ein Reiter, ein Reiter, ein Reiter

Komm doch heim, komm doch heim

Heim zu mir

Denn ich bin so allein…

Нам не нужно ничего говорить, мы сейчас настроены на общую волну и растворяемся в этой атмосфере нежности.

Катя поджимает под себя ноги, откидывается чуть назад, прижавшись ко мне и склонив голову на мое плечо. Я забираю бокал из ее руки, ставлю на столик, наши руки вновь встречаются и скользят друг по другу, завершая обьятье.

Te voglio bene assai

ma tanto tanto bene sai…

Я нахожу губами ее губы, они жадные и горячие, мои руки гладят ее тонкое тело, ныряют под кофточку… Катя чуть отстраняется чтобы мне было удобно снять ее через голову, под кофточкой ничего нет, да и не нужно, два маленьких упругих холмика задорно торчат и под ними нет даже намека на складочку, на то, что они могут опуститься и их нужно поддерживать.

Я целую эту почти детскую грудь с нежно-розовыми маленькими кружочками вокруг таких же маленьких сосочков и чвствую, как Катя подается грудью вперед и назад, прижимая грудь к моим губам и снова отнимая. Она совсем не тощая, ребра не торчат и косточки почти не видны, она просто очень-очень тоненькая, девочка-девушка с огромными глазами, в которых я когда-то утонул.

J attendrai

Le jour et la nuit,

j attendrai toujours

Ton retour…

Бриджики уже соскользнули на пол, как и моя футболка с джинсами, Катя осталась в одних уэеньких желтеньких плавочках, едва прикрывающих ее маленькую попку. Так же легко я вновь беру ее на руки и несу в ванну. Ее глаза полузакрыты, а ротик наоборот чуть приоткрыт и на лице больше нет того строго-упрямого выражения, которое я привык видеть. Полуоткрытые губы манят, влекут, и я прижимаюсь к ним, едва поставив Катю на пол ванной.

Потом я медленно опускаюсь на колени, скользя лицом по ее шее, плечу, груди, животику… Катя присаживается на бортик ванны, я медленно стягиваю с нее плавочки, она сама раздвигает ножки и я вижу прямо перед собой лобочек совсем без волос, наверное, Катя все же подбрила его, но там и брить-то особо нечего, и нежно-розовую щелочку.

Она не просто маленькая, она очень маленькая, крошечная, несмотря на то, что Катя явно возбуждена, и ее розовые лепестки уже чуть приоткрыты. Я прикасаюсь губами к это чудесной щелочке и медленно поднимаюсь, Катя тут же стягивает плавки с меня и мой член наконец вырывается наружу. Катя охает от неожиданности, и несмело притрагивается к нему пальчиками.

— В первый раз видишь?

Она смущенно кивает, продолжая исследовать меня легкими нежными прикосновениями.

Пара минут под душем, и я выношу ее из ванной, в комнате нас ждут уже расстеленная мной заранее кровать, букет на тумбочке и мерцание свечей, а из соседней комнаты доносится пронзающая душу «Le Vent Le Cri».

Лежа на кровати, Катя смотрит на меня, как бы ожидая, что я сделаю, а я, стоя перед ней на коленях, любуюсь этим тоненьким, стройным телом.

— Боишься?-шепчу я, склонившись к ее уху.

— Немножечко…

— Не бойся, малыш, все будет хорошо…

Ее руки обвивают мою шею, тянут к себе… наш поцелуй долог и сладок… Я вновь спускаюсь вниз, ведя губами по ее телу-плечи, холмики грудей, они продолжают торчать так же задорно, ничуть не изменив форму, плоский животик, я плотно сжимаю ее бедра и, скользнув губами по лобочку, прижимаюсь к ним, спускаюсь еще ниже, целую поврежденное местечко, где еще угадывается небольшая припухлость, расцеловываю каждый пальчик на ее ножках, заметив блеск Катиных глаз и неровное дыхание, двигаюсь в обратный путь, уже раздвигая ножки своим лицом, и наконец, прижимаюсь губами к ее приоткрытому бутончику. Катя издает вздох, больше похожий на стон, я подкладываю ладони под ее попку, чуть приподнимая ее вверх… Ее ягодицы такие же крошечные, как и все остальное, каждая из них свободно умещается в моей ладони…

Я ласкаю Катину щелку, проникаю языком внутрь, чувствую на своих губах ее влагу, затем приподнимаюсь, ложусь между ее раздвинутых ножек… Я понимаю, что сразу войти мне не удастся, поэтому зажимаю член в кулаке, оставив одну только головку, и вожу ей вдоль по щелке, слегка легко, а потом сильнее надавливая. Наконец я чувствую, как под моим напором что-то поддается и головка протискивается внутрь, раздвигая тугую плоть. Не убирая руки, я начинаю медленно двигать бедрами, вот уже и Катя начала двигаться мне навстречу, а головка полностью входит в нее и лишь моя рука останавливает продвижение члена.

Катя еле слышно стонет, я понимаю, что она привыкла к происходящему, и, наконец, решаюсь убрать руку. Опершись на обе руки, я осторожно вхожу в Катю, чуть глубже… еще чуть… Она уже стонет громче, не останавливаясь, все резче движется навстречу мне, и в какой-то момент нашего совместного сближения я чувствую, легкую, мгновенно исчезнувшую преграду. Катя тихо ахает…

— Все, все, малыш, все хорошо…-успокаивающе шепчу я и она послушно продолжает ритмичные движения, а я, уже вхожу в нее насколько возможно глубоко. Катино возбуждение быстро нарастает, ее тело напрягается, она вскрикивает, я чувствую, как пульсирует ее крошечное влагалище, и сам перестаю сдерживаться, буквально вминая Катино тело в кровать и закрыв ей рот поцелуем.

Мы снова стоим в душе, Катя аккуратно моет мой перепачканный член, а на дно ванны капает сперма чуть розоватого оттенка. Ее движения почти механические и я понимаю, что она бесконечно устала за этот долгий, вместивший в себя огромное количество событий, день. Я усаживаю ее на бортик ванны, сам тщательно вымываю ее влагалище, вытираю и несу обратно в постель.

— Я люблю тебя, малыш…

И слышу эхом:

— Я люблю тебя.

Я проснулся немного раньше и смотрел, боясь потревожить ее сон, как она тихонько спит, свернувшись клубочком и уткнувшись мне в плечо носиком. Потом она зашевелилась, ее медовые глаза широко открылись, она тихо ахнула, вспомнив все, что было вчера. Я нежно прижал ее к себе, поцеловал.

— Здравствуй, малыш.

— Здравствуй.

— Как спалось?

— Хорошо, а тебе?

— Чудесно.

Катя выбирается из моих объятий и выходит из комнаты. Глядя на ее тонкие ножки и крохотные ягодицы, я вновь чувствую прилив желания и вернувшись, Катя обнаруживает кое-что для себя интересное. Мы занимаемя любовью неторопливо, смакуя каждый момент, каждое движение.

Ее влагалище настолько туго обхватывает член, что я вижу, как он, выходя, буквально выворачивает его за собой. Ощущения настолько яркие, что я еле успеваю дождаться, когда Катя получит свою порцию удовольствия. Катя, как и ночью, закрывается ладошкой, а я вновь несу ее в ванну, попутно ругая себя за то, что забыл о влажных салфетках.

За завтраком звонит Катина тетя, она хочет прийти, и я спешно исчезаю на пару часов, благо до моего дома всего десять минут ходьбы.

Вечером я веду Катю к себе в гости, и мы заканчиваем этот день уже в моей постели. Катюша шепчет мне о том, что «сегодня еще можно «туда», а вот завтра уже надо поберечься». Я замечаю, что есть много других способов доставить мне удовольствие, и она с энтузиазмом начинает осваивать эти способы. Когда ее губы смыкаются вокруг члена, а язычок облизывает головку, я прихожу в неистовое возбуждение. Сперма заполняет Катин ротик, она отрывается от члена и подставляет сложенные ладошки.

— Ой, как много…

Она вытирается салфетками, которые я предусмотрительно купил.

— А глотать ее можно?

— Можно и глотать.-пожимаю плечами я.-Захочешь, попробуешь.

Я решительно укладываю Катюшу на спину и возвращаю ей долг тем же способом, она стонет, извиваясь всем телом, а я вылизываю это розовое влагалище и не отпускаю ее до тех пор, пока она не достигнет оргазма. Она наконец вскрикивает, сжимает мою голову бедрами, вздрагивает всем телом, и наконец расслабляется с блаженным вздохом.

В воскресенье мы снова переселяемся к ней. Катя готовит уроки, а я лениво валяюсь на диване, обдумывая меню к обеду. На обед я готовлю Кате грибной суп и тушеное с овощами мясо, впрочем, эти же блюда будут у нас еще как минимум три дня. Катя довольно жмурится, поедая все это, а я намекаю, что и ей рано или поздно придется проявить свои таланты. Она обещает накормить меня фаршированной курицей.

Утро понедельника начинается с сеанса любви. Вообще-то, Катя не собиралась предаваться утехам, но я настойчив, и вот она уже со стоном откидывается на подушку, а я приподнимаюсь над ней и заливаю спермой ее крошечные груди.

Когда я провожаю, выясняется, что я был прав. Катя просто светится изнутри, ее плечи распрямились, изменилась даже походка. Целуя ее, я ощущаю любопытные взгляды со всех сторон. Вечером Катюша рассказывает мне, что одноклассники, а особенно одноклассницы пребывали весь день в некотором шоке, и даже пытались с ней о чем-то беседовать.

— Ой, да дел-то…-машу рукой я.-Приматы обыкновенные. Я тебя могу за месяц альфой там сделать, только скучно это. Катя вполне со мной согласна и мы предаемся гораздо более интересному занятию.

Так прошло несколько недель. Они были заполнены узнаванием друг друга, мы экспериментировали, открывали для себя что-то новое, стараясь подарить друг другу наибольшее наслаждение. Жили мы в основном у меня, чтобы не давать повода Катиным соседям заинтересоваться взрослым мужиком, поселившемся вдруг в квартире сироты.

Катина любовь к анальному сексу стала для меня полнейшей неожиданностью. Внезапно для нас обоих выяснилось, что эта худенькая, хрупкая девушка настолько же любила этот вид секса, насколько не была к нему приспособлена.

Все началось, когда мы осваивали коленно-локтевую позицию. Стоя сзади и входя в Катю, я разглядывал ее крошечные ягодицы, и они настолько возбудили мое воображение, что я, слегка разведя их, провел между ними пальцем и слегка нажал на плотно сжатый анус. Реакция Кати просто поразила меня. Она начала быстрее двигать попкой, явно прижимаясь к моему пальцу.

Я не удержался и, смочив палец слюной, снова приставил его к попке, колечко ануса было тугим, но Катя не сжимала его и палец с трудом, но вошел внутрь. Я почувствовал пальцем как член движется в и без того узком влагалище, а Катя громко вскрикнула, сильно сжала бедра и ягодицы, два или три раза вздрогнула всем телом и упала навзничь, буквально соскользнув с меня. Я лег рядом, обняв ее, она прижалась ко мне всем телом…

— Сашка… Неужели это так хорошо?

Что я мог ей сказать кроме «Понятия не имею»? Ничего. Еще ни одна из бывших моих женщин не любила анальный секс. Причина была проста и банальна-никакого удовольствия они не испытывали. В основном-боль и неудобство. Это только на сайтах порнорассказов, анальному сексу готова предаться каждая вторая женщина, не говоря о каждой первой.

В жизни же тех, кто переносит его хотя бы равнодушно, подавляющее меньшинство. И уж совсем мало таких, которые способны получать от этого удовольствие. Катя была как раз из таких. Как мы потом выяснили, одно из чувствительных мест находилось у нее на задней стенке влагалища, и удовольствие она получала при стимуляции его как изнутри, так и «снаружи». Введя ей в попку палец, я случайно сразу же наткнулся на это местечко, и Катя испытала целый букет новых ощущений.

— Мы должны попробовать!-решительно заявила мне она. Она вообще девочка решительная, как вы успели заметить.

— Малыш…-пытаюсь образумить ее я-Ну порвем же не приведи господь…

— Мы постепенно подготовимся. Есть гели, есть смазки. Я знаю, я читала.

Дети интернета… все они знают, обо всем читали.

«Мы подготовимся» заняло у нас без малого три недели. Сперва я ласкал ее указательным пальцем. Потом попытался вводить два-уже больно. Попытался большим-вроде дело пошло лучше. Перепробовали несколько видов смазок. Потом начал пробовать раздвинуть попку уже членом. На этом месте мы застопорились надолго. Ну никак не хотело ее тугое колечко раскрываться до нужного размера. Радовало только то, что и эти попытки все же доставляли Кате хоть какое-то удовольствие, ну и я не единожды заливал ее чудесную, маленькую попочку спермой. Наконец мы чувствуем, что преграда сдалась. Я спешно натягиваю презерватив, целую Катину попочку, обильно смазываю ее гелем и прижимаюсь к ней членом.

Вот уже головка медленно вошла внутрь… Катя напрягается, я останавливаюсь, успокаивающе глажу ее ягодицы, она вновь расслабляется, я медленно вхожу еще немного… наверное достаточно для первого раза… слегка вынимаю член и снова вхожу, Катя начинает двигаться мне навстречу… Я вхожу пальцем во влагалище и вновь чувствую движение своего члена, Катю это заводит еще сильнее, ее движения становятся резче, я даже вынужден придерживать ее чтобы не травмировать сфинктер, которому и так сейчас несладко… Она стонет во весь голос, бьется в моих руках как пойманная птичка, я уже не в силах сдерживаться и вот член начинает содрогаться, выплескивая сперму, а через мгновение, в такт ему, начинает содрогаться Катино влагалище и мы без сил падаем на диван.

— Катюшка… малыш мой нежный…-шепчу я, прижавшись лицом к ее худенькой спинке.

— Санька… любимый мой…

На следующий день, Катя столь же решительно требует «продолжения банкета». На этот раз я тоже проявляю твердость, объясняя, что мне она нужна здоровой девушкой, а не постоянным клиентом проктолога. Поэтому, заниматься анальным сексом мы, разумеется, будем, но с перерывами.

— Зато-добавляю я-это будет каждый раз как праздник, каждый раз-как первый, ну ведь это намного лучше, согласись.

Катя хмурится как ребенок, которому не дали игрушку.

— Кать-коварно добавляю я-А я кое-что новенькое предложить хотел…

На новенькое Катя согласна всегда. Я ложусь на спину и предлагаю ей сесть на мой член верхом.

— Нет, не на корточках, лучше на коленях, удобнее будет.

Я поддерживаю ее обеими руками под попку, медленно опуская на себя.

— Хорошо…. Теперь ложись на меня… ножки не разгибай…

Я чувствую прикосновение ее остреньких грудок, она лежит на мне, ее ножки широко раздвинуты и согнуты в коленях, попочка приоткрыта, поэтому мой палец, заранее смазанный гелем втайне от Кати, легко проникает в нее. Катюша ахает и покрывает мое лицо поцелуями.

— Санька, Санечка, как ты хорошо придумал!

Катя ритмично движется вперед и назад, вращает попкой, сжимает член, напрягая и расслабляя мышцы, я активно помогаю ей, чувствуя накатывающийся оргазм… Сегодня тот день, когда ей «можно», поэтому я, даже не пытаясь сдержаться, заливаю ее влагалище, а через несколько секунд и она со стоном распластывается на моей груди…

Время текло незаметно, закончилась зима, весной я наконец познакомился с Катиной тетей, она оказалась милой женщиной и мы вполне поладили. Летом Катя успешно сдала экзамены, она вообще, как оказалось, была отличницей, и набранные баллы позволили ей без труда поступить на бюджетное отделение именно по той специальности, которую она хотела получить. Мы по-прежнему живем вместе и Катя ежедневно, как и в тот первый день, дарит мне счастье обладания ее тоненьким, стройным телом.

Вот и сейчас она вышла из ванной, на ней ничего нет, только чулочки цвета загара подчеркивают белизну ее нежной кожи… золотистые глаза задорно блестят…она подходит к дивану, становится на колени, широко расставив свои длинные ножки… ложится на диван грудью, чуть прогнувшись в пояснице и высоко подняв крошечную попку…

Я надеюсь, вы простите меня, если на этом я закончу свой рассказ?