Сашка

Оля вообще-то не производила впечатление нервной девицы склонной к обморокам. Пришлось вдвоем тащить по полу это тяжеленное тело, напрягаться изо всех сил, поскольку от моей мелкой сестрички мало толку, взваливать на кровать, и поправлять сползшие трусы.

— Братик, беги за водой, будем приводить в чувство…

Со стаканом воды я поднимался по лестнице и еще не дойдя до двери услышал:

— Я кто?

— Ты Ольга Александровна, в теле брата моего Александра, — низким тоном медиума, торжественным и слегка загробным, возвестила Шурка.

— Я трансвеститка? – дрожащий от страха нежный голосок.

Шурка решила обойтись без следующего обморока и заговорила нормально, насмешливо и ехидно:

— Я же говорила тебе, это временно. Ты своя среди чужих… В лагере противного пола ты разведчик, как радистка Кэт и не страшно, что рожать будешь матерясь по–нашему. То есть не обязана рожать, а материться можешь. Ты сознаешь свою уникальность?

— Материться и не рожать?

— Ну это, да еще кое-какие мелочи, собственно и отличает их от нас… Слушай, что я тебе хотела сказать, но не успела. Ты же можешь себя трахнуть и это с моральной точки зрения всего лишь формальная мастурбация. И Сашка возражать не будет, уж я-то его знаю. Да и не имеет он права распоряжаться твоим телом. А ты потом расскажешь мне все мужские ощущения при этом! Сейчас Саша придет, ляжет на твою кровать в твоей ночнушке… Я помогу в переговорах и потом… Только сама себе не устрой нежелательную беременность. А то даже не скажешь в оправданье: «Не виноватая я, он сам пришел»!

— Безопасно сегодня, я же маме экзамен сдала, как раз на примере текущего цикла. И еще два дня можно без оглядки…

Ну, сестричка, ну интриганка! Я сидел на верхней ступеньке, выпив в растерянности всю воду. И думал… Соблазнительно, конечно ощутить женский оргазм, говорят, он длится дольше мужского и пронизывает все тело как флюорография до звездочек в глазах. Но ведь, стремно под мужика ложиться как педику. Хотя ведь я в задницу давать не буду. А писька Олина… А член мой… Как сложно жить! Кто-то в тяжких раздумьях чешет затылок, кто-то темечко, я чесал лобок, задрав подол ночнушки выше сосков.

Из комнаты между тем доносилось уже сдавленное хихиканье. Встал, сделал два шага, заглянул – так и есть балуются с моим дорогим органом. Шурка лизнет, ствол дернется – обе хихикают. Яйца поделили честно, каждая держится за одно, ладно хоть не бьют друг об друга, выясняя у кого из них крепче. Как мы делали в спортлагере. Нам давали на завтрак два раза в неделю вареные до синевы яйца и мы соревновались, тюкая их, пока не оставался чемпионом один.

Между тем, девки меня в дверях заметили и мой стоящий маяк дружно загородили ладошками от меня.

Оля

Саша мне нравится. Весь целиком от макушки до пальцев на ногах. Все его спортивное тело и добрый, веселый характер. А его ЭТОТ так бы и лелеяла целыми днями. Играла бы с ним как с котенком. Пылинки бы с него сдувала, и смотрела как он растет в моих руках. Шурка уговорила нас обоих. Сама сняла с Саши ночнушку, уложила на кровать и даже ноги ему развела. Сашкин член у меня уже был как деревянный, я неуклюже взобралась и улеглась сверху, Саша вскрикнул – это я дурочка навалилась ему на грудь. Шурка просунула между нами руку и член направила во влагалище. Похлопала по попе, мол, готово, начинай.

Мне не описать волшебное ощущение от члена погруженного во влагалище как в расплавленный шоколад. Сравнить с ощущением от члена таранившего мою бедную писечку на том проклятом дне рождения? Он тогда долго тыкался головкой в губы, иногда неприятно было и даже больно. Никакой нежности. Вдруг пронзительная боль. Я оттолкнула парня, достала платочек, и попутно стерев кровь с ноги, нашла и надела трусы и свернутый платочек прижала ими. И не оглядываясь вышла. Про нас забыли, пили под какой-то тост. Я прошла за спинами и ушла домой. С тем парнем больше не разговаривала. Он и извиняться пытался, и ухаживать, и цветок на парту положил. Я его воткнула в горшок с кактусом на подоконнике в классе…

Сейчас все было по-другому. Я закрыла глаза с самого начала и всем телом упивалась нашим контактом. Положив руку на грудь, помяла ее слегка и почувствовала как свою. Да-да было одновременное ощущение в ладони от упругой мягкости груди и щекочущего серединку ладошки твердого соска и груди сжимаемой кистью руки от шершавой кожей ладони и крепких пальцев… Нет, когда я раньше сама себе сжимала грудь такого ощущения и близко не было. Разница даже больше, чем когда сама себе гладишь клитор, или это делает Шурочка… Разве что похоже было когда я гладила её грудь, а она мою. Но сейчас намного острее…

Тело само поняло, что делать. Это как дышать, как сердцу биться независимо от сознания. Я опираясь, на выставленные по бокам локти и сомкнутые колени, качала тазом, мягко ударяя лобком о лобок. Сашка подавался навстречу, чем дальше тем сильнее. Он затрясся, и притянул меня к себе, не боясь, что сомну грудь, уткнулся губами в рот, всосался, втянул мои губы в раскрытые свои и облизал. От этого и на меня накатило, сперма хлынула, член задергался меня затрясло и тут же отпустило… Наверное мы прошли проверку на сексуальную совместимость!

Мы лежали рядом, гладили друг друга по спинам и головам, шептались, чтоб не разбудить Шурку, которая давно спала на своей кровати. В какой-то момент я положила руку на член и с изумлением установила, что он принадлежит не мне! Я снова девочка с небольшим дискомфортом в писечке из-за вытекающей спермы. Подсунула под попу полотенце… Сашка, такой твердый и мужественный заснул, так и не узнав, что вернулся в себя. Я тихонько спустилась на пол, надела валяющуюся ночнушку, укрыла одеялом моего Сашеньку и ушла спать на его место. Объяснить маме будет проще обмен кроватями, чем совместный сон в одной. Если что.

Утром проснулась, нащупала сиськи, чуть не закричала от радости, сразу вспомнилось все остальное, побежала на цыпочках в нашу комнату. Впервые обратила внимание на скрип досок пола, встала на колени у Сашиного лица и осторожно прикоснулась губами к его губам. Они зашевелились у него и зашептали:

— Я люблю тебя, Олечка…

И тут Сашка, отвернувшись к стене, разрушил паутинку романтики мерцающую бриллиантиками росы. Вот гад какой! Ладно, пускай спит, мой хороший. Поползла вниз в туалет. Мама уже встала и готовила завтрак. Она сразу заметила мое не свойственное раннему утру состояние.

— Олька, ты чего такая счастливая, ты все-таки дала Саше? Только не вздумай меня обмануть. Бесполезно, я все равно почувствую, я как детектор лжи могла бы в контрразведке карьеру сделать.

— Мама, Саша меня не трахал, и я ему не давала! И попрошу подобные вопросы мне больше не задавать!

— Не врешь… А с чего тебя тогда прямо пучит радостью?

— Саша признался, что я ему нравлюсь… — сообщила я и со всех ног бросилась на улицу.