Перед заветной дверью я стоял в некоторой растерянности. Сомнения одолевали меня, откровенно говоря. Чувствовал себя точно так же, как в далёкой юности, впервые прийдя к девушке домой, чтобы позвать на свидание. Мандраж, в общем.

Сомнения были из-за того, что вручённые мне позавчера чулки так и лежали нераспакованными в сумке. Используя наработанное в молодости правило «сначала попробуй на простом», вместо того чтобы открывать подарок, я купил в первом попавшемся супермаркете похожие чулочки. И одел.

Мдаа… смотрелись они на мне более чем странно, вызывая скорее смех и недоумение, чем хоть какое-то возбуждение. На моих набитых кайтингом и плаванием мослах белые ажурные чулки были как на корове седло. Убого и пошло, без малейшего эротизма.

Ощущения от них, безусловно, приятны — тончайший нейлон ластился к коже, но вот вид!! Каюсь, хм… чего это я, нет, не каюсь, чего тут стесняться — гей-порно посматривал время от времени, да и трансы не были обойдены вниманием — так что знаю, как может классно смотреться женское бельё на мужчине. Но — точно не на моём типаже.

Вот вообще никак.

Поэтому и был у меня мандраж — а не отправит ли меня Татьяна Сергеевна домой несолоно хлебавши?

Ладно. Нервами и переживаниями на ситуацию не повлияешь. Что будет — то будет. Оставшиеся восемь процедур, даже просто пальчиками — более чем хорошо.

Звонок, писк домофона, выкрашенный в бежевое цвет подъезд с цветочными горшками на окнах, и пока я поднимался, то подсознание рисовало мне будущую встречу.

Сейчас пробегу полсотни ступеней и…

… гостеприимно приоткрытая дверь.

… хозяйка квартиры встретит меня в образе классической мистресс — туго затянутый корсет, собранные и поднятые вверх кудри, лакированные туфельки, чулки в крупную клетку на подвязках, кружевные перчатки и пояс, — всё принципиально глубокого черного цвета. Ярким контрастом на этом фоне — рубиновый камешек в пупке, карминовый лак маникюра и педикюра и насыщенно алые губы. И — ни трусиков, ни лифа.

… но я даже не решусь переводить взгляд ниже её животика, так и замру, пришпиленный к дверям ледяным, равнодушным, изучающим взглядом.

… взгляд женщины пробежит по мне, явно обращая внимание на отсутствие чулок — я в шортах, чтобы моя позиция по данному вопросу не требовала ответов. Мол, всё на виду, скрывать и стесняться нечего. Мгновение задумчивости, и вот, прищурившись, она еще раз осмотрит меня с головы до ног, после чего, приняв решение, улыбнётся и кивком пригласит войти. Предвкушение в её улыбке будет каким то даже зловещим. Могу только догадываться, что задумает эта, без всякого сомнения, шикарная женщина, но я, скорее всего, задуманное прочувствую всем своим естеством. И, скорее всего, в прямом смысле понятия «всем естеством».

… первой будет порка, и не думаю, что Татьяна Сергеевна будет размениваться на шлепки ладонью — стек пойдёт в ход сразу же. Удар за ударом, удар за каждый вырвавшийся стон, удар за сбившийся счет. Ритмично, методично, вдумчиво…

… потом немного фистинга, и не забываем, что термин происходит от слова «фист», что означает «кулак». И «немного» — это так, форма речи. Субъективное же моё восприятие времени будет растягиваться в бесконечность, так же как и растягиваемый сильными тренированными пальчиками сфинктер…

… оглушительный стук крови в ушах, текущий по виску пот, и кулачек, женский, вроде аккуратный и небольшой, но сейчас просто огромный…

… он будет двигаться внутри меня, исследующий, наглый, властный…

… ну а точку в экзекуции поставит Его Величество Страпон! Толстый, черный, с серебристыми цепочками у основания, с рельефным узором вен по стволу и крупной головкой. Тот, что был позавчера — для ласки и нежности, практически для любви, а вот сегодня — сегодня для наказания…

… он, направляемы умелыми и совершенно безжалостными бедрами, покажет все пределы глупости, заставит заплатить по максимуму за непослушание…

… сначала моему рту, потом горлу, а потом, конечно же — анусу…

… ну а в финале, я…

… практически без сил и чувств…

… с все ещё багровеющими полосами следов от ударов на ягодицах…

… с отпечатками цепочек на раздолбанном «черным властелином» анусе…

… с шариком кляпа во рту, потому как госпожа не любит лишних разговоров, слёзных мольб, дешевых оправданий и напрасных просьб остановится…

… с синяками на бёдрах, там, где в моё наивно пытающееся вырваться тело, вопьются её пальчики…

… под постукивание длинным тонким стеком по стройной ножке…

… под её ледяным, вымораживающим горящие огнём внутренности, взглядом, что ждет малейшего признака непокорности, чтобы был повод продолжить экзекуцию…

… под аккомпанемент моего хриплого дыхания…

… в брызгах смазки, секрета, слёз и пота…

… я буду дрожащими пальцами напрасно пытаться надеть, не порвав…

… тонкие, нейлоновые, с изящным кружевом…

… белые, как символ невинности…

… белые, как символ поражения и покорности…

… чулочки!!!

Проклятое образное мышление!

Проклятая развитая фантазия!

Проклятые видео с тегами «кинк», «бдсм» и «мистресс»!

Может, черт с нею, с комичностью вида, и всё-таки стоит надеть их прямо сейчас?

Пол сотни ступеней — это всего лишь четвертый этаж. Быстро. Вид моего истерзанного жестким трахом тела всё еще стоял перед моим внутренним взором когда я зашел в гостеприимно приоткрытые двери.

— Привет.

— З-с-здравствуйте, Татьяна Сергеевна… эээ…

Шок. Вот то слово, что хоть как то, приблизительно и не точно, описывает моё состояние.

Шок и трепет.

— Ну что ты так официально? Можно просто Таня, я же не на работе сейчас.

В общем, всё, что я себе напредставлял — оказалось полнейшей чушью!!!

На женщине был домашний халат. Не такой как в мыльных операх показывают, где они больше на ночные сорочки из какого-нибудь «розового кролика» похожи, а самый обыкновенный — толстый, пушистый и длинный, доходящий до щиколоток. В такой удобно и тепло закручиваться сырой осенью, сидя в кресле с чашечкой (литровой, по возможности) горячего чаю, перед камином, с интересной книжкой.

На ножках — никаких туфель, ни лакированных, ни тем более со шпильками. Тапочки! Без заячьих ушек или кошачьих мордочек — но даже на вид мягкие и удобные.

Хотя одежда — это полбеды. А вот взгляд!

Пусть я видел до этого Татьяну, ой, можно просто Таню, всего дважды — но уже привык к холодному равнодушию и почти полной безэмоциональности женщины. Её даже оргазм едва едва разогрел! А сейчас она была совершенно иной — живая, яркая. На губах — проказливая улыбка. В глазах — весёлые черти. Кудряшки, нестянутые, свободные, окружали лицо пушистым нимбом. Она с интересом разглядывала меня, в смущенном ступоре не знающего куда деваться. Похоже, что происходящее её искренне веселило и забавляло. И, что самое необычное, женщина совсем не пыталась скрыть собственные эмоции.

— Что, непривычно видеть меня такой?

— эээ… да!

— То-то же! — явно довольная произведенным эффектом, Татьяна взяла у меня из рук пакет и тут же сунула туда любопытный носик.

— О! Вино!?

— Ну да, мадера.

— Крепкое?

— И крепкое, и сладкое.

— Это хорошо, что крепкое. Это очень хорошо! — последнюю фразу она почти пропела.

Поставив пакет на пол, женщина изящным, практически танцевальным движением проскользнула мимо меня и закрыла всё еще остававшиеся открытыми в подъезд двери. Возвращаясь, она на мгновение прижалась ко мне и буквально промурлыкала в ушко, обжигая горячим дыханием: «Люблю всё крепкое и сладкое, мррр». После чего, легонько шлёпнула меня по заду, усмехнулась, и подхватив пакет упорхнула на кухню.

— Душ — первая дверка. Полотенца и халат там есть.

— А, да. Спасибо.

Меня понемногу отпускало. Мда, умею же я сам себе сказки рассказывать, правдоподобные и реалистичные. Уфф!!

Ну и она тоже хороша! Так поймать меня на контрасте поведения!

Наконец-то скинув обувь, я пошел по озвученному маршруту. Квартира была классической советской двушкой — большая прихожая, с дверьми на кухню и в гостиную, короткий коридор с дверьми в «место задумчивого уединения» и душевую, рядом — вход в спальню.

На стенах, от пола до потолка — множество небольших картин в квадратных рамках, чаще рисованные, но иногда и просто качественные распечатанные фотографии. В основном — пейзажи. Горы с белыми снежными шапками, осенний лес, излучина речушки в шатре склонившихся ив, узкая улочка в средневековом стиле. BestWeapon.ru Еще силуэтные фото, пара мелких пушистых щенков, и, разумеется, корзинка с пищащими котятами.

Прохладный душ окончательно привёл меня в чувство. Перестало стучать разогнанное адреналином сердце, я успокоился и расслабился. Больше всего спокойствию содействовало понимание, что не с моим жизненный опытом пытаться предсказать поведение такой женщины. Я не удивлюсь, если сейчас на выходе с душа она будет ждать меня именно в таком наряде, как я навоображал себе, поднимаясь по лестнице.

Но на кухне была всё та же Таня, в халате, тапочках, в золоте кудряшек и в прекрасном настроении. Что-то тихонько напевая, она как раз домывала яблоки, которые я купил к вину. Можете мне что угодно рассказывать про сыры и прочее, но я мадеру люблю именно с яблоками — и пусть все «эксперты» пойдут к черту.

Мне тут же указали на стул, и следом были вручены вымытые фрукты — нарезать. Пара больших коньячных бокалов заняли своё место на столе рядом с сырной нарезкой и блюдечком с лимоном.

С характерным «чпок» пробка покинула горлышко бутылки. Таня снова подошла вплотную, и прилегла мне на спину и плечо, судя по всему ей безумно нравилось шептать мне в ухо.

— Что-то твои пробочки легко выходят. — жаркий шепот, горячее дыхание, неприкрытые намёки, и контрастом прохладная ладошка, нырнувшая мне за полу халата на груди.

— А как тут сопротивляться? Чувствуется опыт и рука мастера.

— Аха-ха. — легонько ущипнув меня и почувствовав, как я вздрогнул и попробовал развернуться, чтобы обнять её, очаровательная и игривая хозяйка убрала руку.

— Десерт будет чуть позже, держи себя в лапках, котик.

— Если в твоих, кошечка — то с удовольствием.

— Хм, не спеши. Успеешь еще. Всё успеешь, мурр.

И горячий язычок прошелся мне по ушку. Арррр!!

Вино в бокалах дополнило теплый уют маленькой кухни сильным ореховым ароматом. После первых нескольких «дегустирующих» глотков, Таня довольно кивнула сама себе, и, достав трубку, стала набивать её.

С кухни мы перебрались на лоджию, где стоял крошечный столик, на котором едва умещались пепельница, яблоки, бокалы и вино. Разговор при этом у нас крутился вокруг моего загара, где я его такой получил, и как оно вообще на югах, и в отпуске. Учиться кататься я ездил в Грецию, на небольшой островок Парос. Рассказать было что — и о роскошных закатах, и про яркие звёзды на черном атласе южного неба, и про ласковое синее море, о которое так неласково можно удариться, если не удержишься на доске во время разворота. А еще про людей, любящих море и ветер, про веселые праздники по вечерам — с песнями на всех языках мира, вином и смехом.

Наводящими вопросами, Таня быстро выяснила и с кем я там катался, и была ли у меня в Греции «зазнобушка», и почему вообще туда уехал. И не то, чтобы я скрывал что-то или стеснялся — но «допрос» был проведён очень аккуратно и ненавязчиво, под шутки и забавные истории.

Я, конечно же, увлёкся, рассказывая о кайтинге, но Татьяна, подтверждая звание умной и уверенной в себе женщины, не перебивала и не требовала сверхвнимания. Она просто курила, глубоко, в затяг, перемежая трубку и бокал. А еще — улыбалась, искренне, тепло и лукаво.

А потом… потом, вернувшись с кухни, куда ходила за следующим яблоком, она остановилась рядом со мною. Выпили мы всего пол бутылки, и хоть алкоголь вперемешку с никотином немного туманил мне разум, я сумел разглядеть, что пояс на её халатике развязан, и сейчас свободно свисает в петельках. Вот любит же эта женщина намёки!

Таким приглашением не воспользоваться — сильно обидеть. Развернув Таню к себе лицом и не встретив ни малейшего сопротивления, я усадил её себе на колени, тут же начав медленное неспешное исследование спинки вздрагивающей от удовольствия женщины. Тут же у меня во рту образовалась трубка. После затяжки же, которая волной продрала нервы от макушки до пяток, мои губы были заткнуты поцелуем. Сладким, долгим, нежным, с терпким привкусом мадеры и горячей дрожью едва сдерживаемого возбуждения.

А дальше было волшебство.

короткие быстрые вдохи, чтобы ни на секунду не отрываться от губ…

тихие стоны, когда я скинул с плеч лямки лифа и наконец-то добрался до груди и сосков

дрожь тела в моих руках, когда я перебрался с поцелуями с губ на точёную шейку

поцелуи всё жарче, стоны всё глубже и глуше…

Нежно прикусив мне ушко, и слегка поелозив попкой по бёдрам, явно оценивая «боевую готовность» одной из самых важных частей мужского тела, Таня прошептала

— Мррр, котик, хватит разговоров…

Дожидаться окончания фразы я, разумеется, не стал.

Пусть моя прелестница не была уже молоденькой девушкой, но, как я уже говорил, фигура у неё была супер. Спортивная, подтянутая, и, что сейчас особенно важно — совершенно без лишнего веса. Поэтому я подхватил её под тренированную упругую попку, достаточно легко встал, спокойно удерживая на руках едва ли полсотни килограмм. Ойкнув, Таня быстро обхватила меня ногами вокруг талии, а руки её обвили шею.

— Куда?

— в зал, котик…

Шел по кухне я аккуратно, стараясь ничего не зацепить, не уронить и не разбить. Танечка не мешала мне, практически не шевелилась. Только её язычок шаловливо и проказливо щекотал мне шею.

В комнате был сумрак, тонкий запах сгоревшей ароматической палочки, сандаловой вроде бы, и — застеленный темным бархатным покрывалом разложенный диван.

Посадив свою очаровательную и перевозбужденную ношу на самый краешек, скинул с её плеч халатик и тут же начал целовать шею, спускаясь к груди.

Левый сосочек, покатать между губ, втянуть, слегка прикусить — нежно нежно, аккуратно аккуратно.

Передать левый сосок из губ — пальцам, а самому заняться правым.

Сценарий — практически без изменений. Прикусить, обцеловать, втянуть его в себя вместе с ареолой, пока пальцами щекочешь и ласкаешь левый сосочек.

Свободной рукой пробежаться по спине сидящей женщины, легко касаясь кожи только подушечками пальцев. Ладони у меня грубые, с мозолями от контрольной планки кайта, поэтому — только подушечки, только лёгкими прикосновениями.

Почувствовать, как выгибается от удовольствия точеная спинка, и как её пальчики с силой массируют мне голову, закапываясь в волосы.

Помучаться пару секунд, пытаясь одной рукой расстегнуть скинутый на талию лиф.

Бросить эту глупую затею под короткий смешок женщины, а через мгновение, под уже возмущенные «Эй! Куда! Почему?» отпустить терзаемый сосок и, целуя напряженный животик, опуститься ниже.

Толкнуть её на спину, заведя ладони под попку, приподнять бёдра и стянуть тонкие трусики. Пройтись языком от пупка ниже, еще ниже, к заветному и сокровенному.

Вдохнуть аромат желания и возбуждения.

Наконец Татьяна скинула с щиколоток трусики и широко развела ножки, позволяя мне начать сладкую пытку её нежных нижних губок.

Пройтись легкими касаниями вокруг, дразня и исследуя.

Несколько касаний губами шелка кожи по внутренней части бедер, а потом, максимально выдвинув язык, самой широкой и мягкой его частью, пройтись снизу до верху.

Таня даже не стонет, а рычит. Она вжимает могу голову в себя, и начинает двигать

бедра мне навстречу.

Приподняв её ступни до уровня моих плеч, дотянутся ладонями до груди и начать мять и гладить её, пощипывая и сжимая твердые виноградинки сосков.

Раскрыв внешние и внутренние губки вогнать язык как можно глубже внутрь, пробуя жаркое лоно женщины на вкус, выпивая её страсть и желание.

Почувствовать и поймать ритм движения, что она задает мне стонами, движением стройных ножек и бедер.

Её срывающийся хрипловатый шепот: «Чуть быстрее, еще, вот так, чуть выше, да, да, да, котик мой, еще, еще, ааах… «.

Согнав мои руки, она начала сама мять себе грудь, сильно сжимая соски. Я же завел ладони ей под попку, помогая приподняться повыше — чтобы было удобней и мне вылизывать горячее лоно, и ей двигаться навстречу моему язычку.

Вот стоны стали стихать — но не потому, что спало возбуждение, а просто стонать так быстро невозможно.

Вот движения бедер женщины стали более размашистыми, и я уже практически не двигаюсь, а только подставляю язык под её губки, пытаясь поймать горошинку клитора кончиком языка.

Вот в её движения закралась легкая дрожь, и с каждым мгновением она становиться всё сильнее и сильнее.

Сильно выгнувшись мне навстречу, Татьяна замерла, крепко сжимая меня бёдрами — и только дрожь мышц выдавала напряжение…

Мгновение, еще одно…

И стон. Глубокий, долгий, все с теми же мурчащими нотками…

Кошка! Игривая развратная кошка!

Я могу пошевелить только самым кончиком язычка — и на каждое моё движение тело женщины отзывается стонами и судорогами, сжимая меня бёдрами еще сильнее.

Опустив расслабившуюся попку Тани на диван, развёл её ножки пошире.

Тыльной стороной ладони стер с губ и подбородка натекшую с женщины влагу, и лег на неё сверху, вжимая податливое тело в бархат покрывала, подминая её колени к плечам.

О да!

Не хочу сказать, что я прямо такой вот искушенный в сексе, многое я не пробовал, и про многое возможно не знаю.

Но!

Лично для меня нет ничего слаще вот этого момента — когда я вхожу в горячую, влажную, еще подрагивающую от оргазма женщину.

Нет ничего слаще, чем в этот момент выпить поцелуем её стон, в котором наслаждение смешано с болью. Чем зажать её руками и коленями, не давая отстраниться, не давая защитить о вторжения сверхчувствительное лоно.

Чувствовать, как перед моим членом расступается нежная плоть, как она дрожит и сокращается от последних волн только что полученного наслаждения.

Вместо ласк — сжать в кулаке волосы.

Вместо поцелуев — укусы.

Вместо шепота — рычание.

Вместо нежности — сила.

И всепоглощающая страсть.

Моя!

Вся моя!

Послушная, покорная, слабая, такая, какой и положено быть женщине. Добыча, долгожданный заслуженный трофей.

А дальше — глубокие, сильные фрикции, даже где-то грубые. Не давать шевелится, подавлять любое движение, даже если это движение навстречу.

Вперед, внутрь, вглубь, в неё.

Выходя полностью, и входя на всю длину напряженного члена, до упора, и еще чуть-чуть глубже.

В такой позиции, да и еще после целого вечера почти непрерывного возбуждения надолго меня не хватает. Все игры и забавы с долгими ласками будут потом. Сейчас же — оргазм, яркий, быстрый, наступает практически сразу.

Буквально через три десятка секунд давно копившееся напряжение наконец собралось в кипящую лаву и выплеснулось на упругий гладкий животик Татьяны.

Блаженство.

Оно выглядит именно так.

Приподнявшись, я перестал вжимать женщину в диван, позволяя опустить ноги и выпрямиться.

Во время ураганного секса не только мой член был максимально глубоко в ней, но и язык хозяйничал в ротике, как только хотел. Сейчас же — наши губы были сомкнуты, но мы уже не целовались, а просто дышали вместе. Я — в неё, она — из меня.

Глаза прикрыты, нега, усталость.

Уфф, жарко.

— Танюш, ты просто мечта. — и провести языком по губкам, по крыльям носа, к ушку, и слегка его прикусить.

— Мурррр, котик… — пользуясь тем, что я уже перестал держать её локти и руки, Таня аккуратно взяла в колечко пальчиков мой лежащий на её животике и потихоньку опадающий член и парой нежных движений «выдоила» остатки спермы. После чего смочила в ней пальчик и отправила себе в ротик.

— Ты почему в меня не кончил, а? Жадина, да? — прозвучало это так непосредственно, будто я отобрал мороженное у ребенка.

— А еще белье мне запачкал! — Действительно, так и не расстегнутый лиф, оставшийся на талии, был основательно заляпан.

— Нуу…

— Вот и ну… вкусно так, а ты… ты точно жадина. Впредь — не переживай, я на таблетках.

Она снова взяла мой член в ладошку и, потихоньку его лаская, сказала:

— У тебя будет возможность исправиться и реабилитироваться, ага.

После чего, заглянув мне прямо в глаза, добавила:

— Потому что я! Хочу! Еще!