– Привет Илюша! – радостно пропела Изольда Аслановна, принимая в объятия любимого сына. – Ну, как учеба в Новом году? Надеюсь не получаешь сплошные неуды?

– Всё как обычно, мам, – отозвался Илья, отмечаясь легким двояком её поцелуев. – Сидим, слушаем, зубрим, спим и… всё по новой.

– Ну ты и скажешь, сынок! – лишь рассмеялась она здоровым ржанием добротной кобылицы.

Улыбаясь в ответ, он внимательно посмотрел на неё – с большим черным беретом на голове, кожаных темных перчатках, сером жакете и такой же «грэйсовой» юбке – карандаше – она выглядела невероятно изящно и стильно. Более того, благодаря темно – кожаным высоко – каблучным сапогам, она к тому же ещё была очень высокой!

«Всё же какая мама красивая! – с нежностью подумал он, лицезря её как картину. – Она просто королева! Царица!»

Почти месяц прошел с тех пор, как он в последний раз был с ней в «охотничьем гнездышке», и поэтому её внезапное появление (да ещё на территории общаги!), стало для него настоящим сюрпризом!

– Не ждал меня сынок? – одновременно сверкнув взором и улыбкой, спросила Изольда Аслановна.

– Да, мам, – честно признался Илья. – Но я рад, что ты приехала меня повидать. Безумно… Давай пройдемся по саду?

Он галантно взял её под руку, и они медленно побрели по площадке внутреннего сада студенческого общежития.

В воздухе веял холодный февраль. С полотна светло – серых небес не спеша опадали мелкие снежинки. В абсолютно запустевшем саду лишь несколько небольших деревьев беспомощно простирали свои темные ветви, словно беззвучно моля богов зимы о неведомой им милости пощады. В блеклые стеклянные глаза комплекса зданий незаметно вливался очередной долгий вечер.

– Илья, – обратилась к сыну Изольда Аслановна. – Я прибыла сюда ненадолго – лишь повидаться с тобой. Уже завтра, вместе с дядей Гиви, я отбываю на длительные гастроли в Германию…

– Смотри мам, не замути там с каким – либо Гансом… – лишь отшутился в ответ Илья, хотя сразу почувствовал в себе расползающийся яд жгучей досады. – Но… пусть лучше какой – нибудь Ганс, чем дядя Гиви!

– Ревнуешь сынок? – спросила она, покосившись с хитрой улыбкой.

– Да… ревную. Ведь ты же знаешь, что я люблю тебя, и всегда буду любить!

– Илья, прошу тебя, не начинай! Мы уже говорили об этом… У нас может быть лишь родственная любовь – как матери к сыну, и сына к матери… Всё иное же… Тебе надо создать свою семью, с женой, с детьми…

– Я хочу детей только от тебя! Только от тебя!

– Но…

Опешившая от такого неожиданного признания, зрелая дива не успела возразить: резко прижав её к одной кирпичной стене, он впился в неё в поцелуе!

Ощущая мякоть её губ, теплую полость рта и горячую плоть вкусного языка – Илья чуть ли не взвыл от обрушившегося счастья – как же он соскучился по этому родному вкусу! Вкусу, которого он вкушал со всей новой страстью, всей любовью и нежнейшим трепетом! Вкушал, умудряясь даже под плотным слоем жакета одновременно нащупывать упругие холмы её сисек!

И, прижатая Изольда Аслановна, мигом сдалась мёду его поцелуя, а вместе с ним и сокрушительной силе его чистой любви!

Обмениваясь слюною, волнением и теплом возбуждения – они оба словно забыли обо всем окружающем!

– У нас будут дети… – сквозь нежные почмокивания, страстно зашептал ей Илья, усилив своё давление на сиськи. – Этими грудями ты будешь вскармливать их, как когда – то вскармливала меня… Твой возраст ещё позволяет… Позволяет, любимая…

– Ты безумец… – лишь бессильно произнесли влажные уста зрелой дивы. – Безумец…

Она хотела оттолкнуть его от себя, но словно околдованная, сама заиграла с его языком, вожделенно всасывая обильные потоки слюнок!

Внезапно, во дворе послышался какой – то шум и… в тот же миг, пусть и с огромной неохотой, Илья, все – таки боясь прилюдного разоблачения, отпрял от своей вкусной матери! И, вовремя: действительно, с одной из дверей в сад вышла небольшая группа веселых грузинских студентов!

Дабы не вызывать никаких подозрений, Илья, быстро совладав с волнением, вновь взял родную любовницу под руку, и, как ни в чем не бывало, повел её дальше.

– Никогда бы не подумала, что моим возможным зятем будет собственный сын… – впав в краску, с горькой иронией пробурчала Изольда Аслановна. – Что – то твой отец не столь меня любил…

– Я не отец, – проговорил Илья, ещё проглатывая её слюнки. – Я твой сын. Твоя половина, которая любит тебя и хочет соединиться в единое целое… даже в детях… Уж лучше с тобою, чем от здешних сучек…

– Сынок! – уже чуть ли не с отчаяньем в голосе воскликнула зрелая дива, но сразу заткнулась и сгладила выражение лица: группа студентов уже была перед ними!

– Ба – а – а! Кого ми видим! – посыпались их напыщенные горластые выкрики, смахивающие на клекот юных орлят. – Это жэ вэликая царица нашэй эстрады! Мы очэнь рады видэть вас, тэтя Изольда!

– Спасибо ребята! – стараясь как можно милей улыбаться, (однако лишь ещё эффектнее краснея от накатившего жара стыда), поблагодарила их Изольда Аслановна. – Я тоже очень рада видеть таких красивых умных джигитов!

– Мы всэ давно любим и уважаем вас, тэтя Изольда, и поэтому нэ согласитэсь ли вы оставить нам на память свой автограф?

– Конечно, ребята, с превеликим удовольствием!

Взяв её в живое кольцо, они протянули к ней свои записные блокноты.

Видя, как она охотно расписывается каждому, да ещё и позволяет себя поцеловать в щеку, Илья не без огромного удовлетворения констатировал, что его мать ещё весьма популярна.

«Все её любят – но из всех здешних задрочеров имел только я… » – даже с гордостью подумал он и невольно улыбнулся сей мысли.

– Что лыбишься? – спросила его Изольда Аслановна, когда покончила с раздачей автографов.

– Да, так… ничего, – ответил Илья, ещё более оскаливаясь.

– Ну, может, наконец, покажешь общагу или… продолжишь тут зажимать по углам?

– Да, конечно, покажу.

Невольно заметив то, что она томно «стреляет» в него глазами, он, не без приятного удивления обнаружил, что его откровения все – таки запали ей в душу.

– Вот это заветное место! – чуть ли не воскликнул Илья, открывая тяжелую скрипучую дверь. – Её величество Прачечная!

– Её величество?! – засмеялась Изольда Аслановна. – И что в ней такого великого??

После экскурсии по однотипным бело – коричневым коридорам и не менее аналогичным пустым студенческим комнатам, она и тут не ожидала увидеть ничего выдающегося.

Вместо ответа Илья включил свет и молча ввел её в помещение – продольная комната прачечной шумела гулом стиральных машин и обдавала чуть ли не уличной прохладой.

– Здесь и есть наш траходром! – заявил он матери. – Гляди, сколько на полу валяется презиков!