— Наконец-то и Я это сделала! – произнесла Любка, присаживаясь на кресло-кровать, где пришлось спать мне, пока они гостили у меня.

А больше некуда их укладывать! Квартира однокомнатная, обстановка аскетичная, созданная нами с Галкой в конце 90-ых. Тогда мы продали квартиру в Акмоле, тогдашней Астане. Переехали в посёлок под Курганом. Денег хватило только на покупку однокомнатной.

— Не лезь со своими грязными губами к моим! – остановил порыв дочери, попытавшейся выказать какое «счастье» она совершила. – Часу не прошло, как ты отсосала водиле!

— Ой, посмотри, какие мы брезгливые! – Любка подскочила, поправила подол ночнушки. – В горле и вправду паршиво. Выпьешь со мной?

— Вино выпью. – осознавая, что зря напомнил дочери о «проступке», согласился составить компанию дочери. Водку перестал пить – по утрам херово, хоть топись.

— И я вина выпью. Открывай, я по маленькой нужде…

После того как промочили горло, дочь начала говорить:

— Значит ты винишь меня в распутстве? Хорошо, согласна с тобой – я блядь. Блядь, которую создали мамка с тётей Леной… Чо лыбишься будто невинный? И ты в моём распутстве вытворял не меньше дел. – она направила на меня свой наманикюренный палец, будто скальпелем раскрывая мою грудную клетку. — Вы с мамкой часто забывали закрыть двери своей спальной, когда сношались. Мы с Раиской подглядывали за вами… Мне временами казалось, что ты специально достаёшь член из трусов, когда я одна смотрю на тебя… — хирургический инструмент обнажил моё сердце, вознамерился препарировать. — Несколько раз так было. И пару раз под моим зорким взором он наливался кровью, а я дрочила себе письку стоя практически в шаге от тебя! Мне уже мало было просто дрочить, гладила хуй и мастурбировала, разбрызгивая ссаки по комнате…. От вас унаследовали привычку бухнуть – допивали за вами бормотуху, а попозже и водяру…. Брезгует он поцеловать губы дочери, блядь! А как сам пьяным лез нас целовать! А мамка, сука… прости, Господи, отсосав, тебе лезла с ёбанным ртом! Думаешь мне приятно было?! – глаза заблестели в праведном гневе, дочь шмыгнула носом.

— Извини, Любонька. – промямлил я, допил из бокала вино.

Вот про то, что было в подростковом возрасте дочерей не помню – действительно был пьян. Но в ИХ то младенчестве, даже трезвыми трахались с Галкой, считая малышек несознательными, ничего не понимающими. Вспомнилось, как по возвращению из первой командировки, едва только ополоснул руки, принялся наминать Галкины прелести – груди, полные молока, сочащегося и проникающего через ткань халата; ягодицы, затрепетавшие под моими ладонями. Всосал и долго не отпускал сладкие губы. Затем опрокинул жену на край кровати, торопливо выпростал из ширинки, гудящий от похоти хер, сдвинул перемычку бабских, трусов. Изголодавшаяся вагина всосала залупу, едва только меж ними произошла компрессионная стыковка. Десяток, не больше, толчков и выкинул заряд. И всё это при бегающей рядом Рае, ползающей Любочке.

«Сука, и не исправить нихуя!»

— А сказать тебе кому я первому пососала? – скинула слезу с ресницы, спросила и не дождавшись моего согласия, произнесла: — Твой член, папк…! – скальпель начал резать миокард. Сердце замерло от боли. -Конечно не помнишь! Ты же как перепьёшь, забываешь всё что делал. И Раиска в тебя пошла. Завтра и не вспомнит, как её в два хуя ебли! Будет расспрашивать, что да как было на хате, которую сняли командировочные мужики…. Меня сколько трахнули? Тебя лишь это волнует? Один! Они предлагали остаться до утра, но я ведь знаю Райку, завтра ей будет очень херово… Да и я кое-что задумала – трахнуть тебя, папик….

— Значит ты не спала на тумбочке? – сквозь боль ухмыльнувшись, понимая, что она своего добилась, продолжил слушать – удары сердца, дочь.

— Конечно. Даже подглядывала, как ты купал старшую. – пульсация вошла в ритм, «скальпель» прекратил надрезать мышцу. — Ладно, я о том, как впервые взяла твой член в рот. Помнишь, как мы хоронили дядю Толю?

Как не помнить, конечно помню. Это было более 33 лет назад – в 1988 году. Жили мы тогда в Целинограде. Сестра Галины Елена Быкова проживала со своим семейством в Кустанае. Погиб Толян на стройке. По пьяному делу конечно, но всё оформили, как несчастный случай, вызванный порывом ветра. Галка и Райка в тот момент грипповали, поехать не смогли. Я и Любка примчались через несколько часов, после получения телеграммы. Сыновья свояченицы учились в московских институтах, телефонным звонком сообщили, что прибудут лишь к вечеру следующего дня.

Зима, темнеет рано. Мы с Ленкой помянули Анатолия. Помянули хорошо – опомнился только утром.

— Вы поминали дядьку, а я смотрела телек, потом легла спать. Проснулась около полуночи попúсать. – слёзы больше не лились, голос стал ровнее, но с хрипотцой. Мой мотор перестал колотить в башку. — На кухне свет не потушен, в спальне хозяйской торшер светится. Заглянула в неё и вижу вас голых и спящих. Твой вялый член так и остался во рту тётки. Пошумела я немного, попыталась вас разбудить…. Конечно я охуела, а чего ты хотел? Не столько от того, что увидела твой член, как от того, что ты ебал родную сестру своей жены…

Младшая, привлечённая шумом во дворе, посмотрела в кухонное окно, махнула мне рукой, мол ерунда там.

— Слушай дальше. Вы не проснулись даже после того, как я громко захлопнула дверь. Подошла к вам, легонько толкнула тётку к стене. Она повернулась спиной к тебе. Я подержала член в ладошке, повертела его, посмотрела внимательно. Потом пошла спать, а в письке жар припекает – начала мастурбировать. Нафантазировала всякого разврата. Потом думаю – «Можно же встать рядом с папкой, с тёткой!» Вернулась к тебе, решившись наконец осуществить свою давнишнюю задумку — померить дрын относительно писечки. Для это принялась сосать. Он конечно встал! И только я подумала, что пора примостить письку к члену, как ты ухватил меня за волосы и едва не задушил, насадив голову на хуй. Испугалась рвотного рефлекса, вырвалась и убежала. Потом заглянула, а ты пристроился к жопе тёти и ебёшь.

— Бля, тело Анатолия в морге, а мы с Ленкой подобным образом поминали его! – сказал, когда Люба отпивала из бокала.

— Я конечно подглядывала до тех пор, пока ты не кончил, дрочила себя при этом. Тётка даже не проснулась, а ты голышом, с пустым хуем, блестящим от слизи, пошёл пить воду. Утром не могла тебе и тётке в глаза смотреть. А вы похмелились и понеслись по похоронным делам. До вечера я пробыла в квартире одна. А там и вы всей гурьбой ввалились. Генка с Серёгой и ты с их матерью. Вновь поминки. Но уже не перепили – там ведь сыновья тётки. В десятом часу парни позвали меня прогуляться по городу. Парни встретили своих друзей-подружек, выслушали положенные слова о сочувствии, помянули с друзьями дядю Толю. Очень скоро грусть сменилась. Братья повеселели, тискали девчат, лезли к ним с поцелуями. Те отталкивали их, говоря о московских девушках, которые более доступны. Домой вернулись во втором часу ночи. Тебе и мне тёть Лена постелила в зале на одном диване. Она ещё переспросила меня, не стыдно ли мне будет спать с тобой, предложив если что лечь с ней. Ты был бухой, от тебя воняло водкой. Ночью ты меня зажимал по-мужски. В общем надрочил меня капитально. Уже хотела снять трусы и лечь под тебя!

— Нихуя себе! – проговорил я. – И что?