Получив отпуск решил навестить всю свою родню. Не встречались давным-давно, общались лишь при помощи почты да телефона. Ещё фотокарточки высылали друг другу. Благо в последнее время появилась акая вещь, как сотовая связь. Появилась и как-то незаметно вошла в нашу жизнь, сделав нас зависимыми от этой всемирной паутины. Тут тебе и звонки, тут тебе и разные сервисы, вплоть до видеосообщения и возможности пересылать фотокарточки. Вот на этом общение и закончилось. Живое общение. Как недавно прочитал высказывание одной старушки о подобных сервисах

— Хорошая вещь, этот, как его, скайп. Вроде и в гости пришли, и кормить никого не надо.

Ну да это я так, для примера. Всем хороши эти электронные прибамбасы, но ведь и живого общения хочется. И потому решил так: хрен им всем, моим родственникам. Никакого виртуала. Пусть кормят. У нас и раньше считалось, что родня должна быть на первом месте. У кого какие проблемы — собрались хором и всё враз решили. Любые проблемы. Радость — вся родня принимает участие. Горе — тем более. Никто никогда и никого не оставит без помощи. Думаю и сейчас мало что изменилось. Всё же родовые устои много значат и их не так просто разрушить. Решено, совершаю тур по родственникам. И начну, пожалуй, с кузины Вальки.

Мало, что мы родственники, мы с ней и росли вместе. Наши родители считали, что бабушки для того и существуют, чтобы на лето, а то и на больший срок, можно было сплавить детишек на бабушкины закалённые жизнью плечи. И потому ни капли не сомневаясь в своей правоте смело отправляли нас на лето, а то и на большее время, к бабуле. Бабка найдёт чем внуков занять. Бабуля находила. Дел в частном доме полно. А ежели прибавить огород соток в сорок, то можно по целому дню не разгибаться. То прополка, то полив. Да перед поливом нужно началить в бочки воды из колодца, потому как холодной водой поливать — урожай на корню сгубить. Вот и затаривали бездонные, на наш взгляд бочки, чтобы вода прогрелась. Правда и воли у нас было полно. Бабуля не следила за тем, чем мы занимаемся: Не маленькие, не пропадут. Она считала своей задачей выдать работу и накормить. Остальное на усмотрение самих сорванцов. Нужно заметить, что сорванцы быстро выросли. Девочки обзавелись титёшками, их лобки покрылись шелковистыми волосиками. И позволялось потрогать и то, и другое. А так как спали мы вповалку на сеновале, то возможности посмотреть и потрогать было полно. И не просто потрогать. Ну да этим «не просто» заниматься стали намного позже.

Так получилось, что я больше всего скорешился с двоюродной сестрой Валькой. В деревне как-то не прижилось величать по имени. Валька — и всё тут. Валька росла слишком шкодливой девчонкой. Если я был слегка тормознутый по части каких-то шкод, то она просто фонтанировала идеями. Залезть к кому-то в огород, потому что там всё намного вкуснее, чем в бабкином. Вечером пробраться к кому-то во двор и подсматривать в банное оконце, когда там моются взрослые. Часто они не только мылись. Точнее, заодно и мылись.

Помню как-то летом, то ли на Троицу, то ли ещё в какой праздник, когда деревенские, на время отставив заботы, выбираются на берег речушки, отмечая праздник, мы с ней целенаправленно полезли по кустам с целью подсмотреть, кто там и чем занимается. А посмотреть было на что. Народ, вырвавшись на волю из суеты повседневности, отрывался по полной. Хорошенько выпив и закусив, вспоминал об извечном инстинкте размножения. И раскладывал, ставил раком или садил на себя женский пол.

Не всегда свой. В смысле не всегда мужик насаживал именно свою жену. Бывало, что нашим взорам открывалась картина, когда чей-то муж драл раком чью-то жену, а недалеко от него в кустах, другой мужик пялил его собственную жену. Веселуха. Бывало, что на этой почве возникали и непонимания, заканчивающиеся разбитыми мордами. Правда потом распивали мировую и мирились. А что бабы? А от них не убудет. Не сотрётся чай, всегда же мокрая, со смазкой.

Посмотреть было на что. Где-то уединялись парочки, где-то два парня натягивали одну девицу на двоих, где-то одному доставалось две девушки. Кому как повезёт.

А мы, два партизана-диверсанта, подбирались к таким парочкам, увлечённо занятым дратвой и старались стырить одежду. Не с целью кражи, вовсе нет. Собрав одежду в охапку, развешивали её на кустах в таком месте, где тот, кто придёт за ней, оказался бы на виду у гуляющего народа. По молодости лет нам казалось, что это весело, хотя, по сути это было жестоко. Благо нас никто ни разу не поймал, иначе нам было бы не так весело вспоминать эти приключения.

Насмотревшись на такое игнорирование нравственности, задумались о том, сможем ли мы повторить что-то из увиденного. Решили, что сможем. Единственной преградой на пути осуществления наших желаний была Валькина девственность. Нет, потеря целки в деревне не считалась чем-то из ряда вон выходящим. Подумаешь, пролетела с кем-то. Это даже лучше. Значит девушка пользуется спросом. Только вот Валька зациклилась на том, что хочет выйти замуж за соседского пацана Серёжку девушкой. Правда сам Серёга об этом ещё не знал, ну так придёт пора — узнает, что он крепко, до потери пульса любит Вальку и страстно хочет взять её в жёны. Всё у него впереди. Так что Валька поставила условие

— Вов, только не туда.

Почесав репу, такой я тугодум, поинтересовался

— А куда ещё можно?

И Валька просветила. Оказывается для этого дела можно использовать не только перед, но и зад. И пояснила.

— Можно в жопу.

Деревенская простота. В городе задницу назвали бы попой, попочкой. У нас с этим проще: жопа, задница, пердильник и так далее. Правда меня Валькин ответ загнал в ступор.

— Валь, а туда можно?

— Можно.

— А откуда ты знаешь?

— От верблюда. Видела.

— Где?

— На бороде. — Могла бы и по-другому срифмовать. — Видела. В бане. Твой отец мою мамку так напяливал.

Вот те раз! Так мы с Валькой не пионеры в этом деле. Мой батяня вроде как родной брат тёти Нины. Раз можно родным, почему нельзя двоюродным? И мы решили сделать то, чего оба давно хотели.

К претворению в жизнь данной задумки подошли ответственно. Валька, узнав от кого-то, что и как, сделала клизму. Хотя позже оказалось, что это вовсе не обязательно. Запаслась смазкой в виде баночки вазелина с ароматом земляники. Был такой душистый вазелин. И с размерами не было ничего удивительного, потому что все особенности организмов мы давным-давно выучили. Меня всё же одолевали сомнения. Спросил

— Валь, а больно не будет?

— Немного. Я пробовала.

Едва не ох…как удивился.

— Валь, с кем?

— Ни с кем, а с чем.

— С чем?

— Будешь смеяться, всё отменяется.

— Не буду, забожусь.

— Свечкой пробовала. Правда, правда. И вовсе не больно. Щекотно только. У тебя не сильно толще.

Что и говорить, уж о размерах могли судить не по-наслышке. Постоянно играя письками, будто игрушками ( Откуда в деревне другие игрушки?), изучили всё от и до. Так что Валюха смело улеглась на живот, выставив задницу. А я хорошенько, истратив едва не большую часть баночки вазелина, смазал сам проход и вокруг него. Остатки вазелина израсходовал на смазку головки. И смело приставил оную ко входу в Валькин зад. Слегка надавил. Валька застонала. Всё же член оказался несколько толще свечки. К тому же свечку Валька вставляла сама. И потому, не желая мучиться, сестра предложила лечь на спину, а она сама сядет сверху. И у нас всё получилось. Единственно, не смогли предположить, что член, попав в горячие и плотные объятия попы, быстро отстреляется, выпустив сперму внутрь.

Молодость, молодость! Время, когда быстро кончаешь и ещё быстрее восстанавливаешься. И вскоре Валюха стояла на четвереньках и терпеливо сносила вторжение члена в её тесную дырочку. Дополнительная смазка в виде спермы помогла делать это безболезненно.

До глубокой осени, когда мне пришлось уехать в город поступать учиться, мы постоянно, по несколько раз в день, прочищали Валюхин зад. А замуж Валька, как и планировала, вышла целкой. Именно за Серёгу. Правда прожили вместе мало, разбежались, не успев завести детей. И вот сейчас я переступаю порог сестричкиного дома. Как она меня встретит? Увлечения и шалости юности — одно. Но теперь-то мы взрослые.

Встретила меня Валентина очень даже прекрасно. Ждала, потому и угощение приготовила, и на стол уже собрала, и гости в виде прочих родственников, проживающих в округе, собрались. Объятия, поцелуи, охи, ахи. Мужики едва не переломали рёбра своими медвежьими объятиями. Обстучали все плечи, дружески похлопывая. Женщины обслюнявили губы, щёки и вообще всё лицо, страстно целуя. Потом было застолье. А потом пришла пора раздачи слонов. То есть подарков. Знал куда еду. Недорогие подарки, но важно внимание да ещё знание того, у кого какое увлечение. Ну да об этом с Валюшкой обговорили заранее и покупал подарки не с бухты-барахты.

Застолье закончилось далеко за полночь. Спать меня положили на веранде, сам так захотел.

Летом светает рано. Проснулся от того, что переполненный мочевой пузырь требовал срочно избавить его от излишков жидкости. По тропинке добежал о туалета. Какое облегчение! Прямо как в анекдоте про кайф. Чувство сродни оргазму. Осмотрев двор, вернулся в дом. На кухне Валентина что-то делала, напевая. Заглянул на кухню.

Вот так картинка! Валюха в одной маечке, с голой задницей, что-то изображает из теста. То ли пирожки, то ли вареники. Неважно. Кашлянул, привлекая внимание. Валюха обернулась.

— Проснулся? Сейчас завтракать будем.

И всё это совершенно спокойно, будто она полностью одета. Но вот же голая жопа без трусов прямо перед моими глазами. Кашлянул ещё раз.

— Валь, ты это…Ты специально так?

Валька огляделась.

— Как так? Ааа, это. Нет, я всегда так дома хожу.

— А если придёт кто?

— Так в окно видно кто идёт. А у меня халат вона висит, накинуть мигом.

— А я?

— А ты свой. Ты что, первый раз мою жопу голую видишь?

— Да нет, видел. Просто подумал…

— А ты не думай. И это, Вов, сейчас меня можно и не туда, — похлопала себя по ягодицам, — сюда тоже можно.

У меня голова кругом пошла, так захотелось женщину. И не какую-то эфемерную, а именно мою сеструху Вальку. А она ещё и прошлась по кухне, подошла к плите, повернула голову, одновременно выставив бесстыдно зад, улыбнулась.

— Нравится?

— Очень.

— А кому стоим, чего ждём?

И наклонилась, выставив зад.

Как сдёрнул с себя трико с трусами и не вспомню. Опомнился тогда, когда член погрузился в Валюхину письку. Такое впечатление, что не было этих прошедших лет. Только в те времена Валюха давала лишь в зад, а сейчас можно везде.

— Нравится? — Валька, в перерыве меж ахами и стонами, задала вопрос. — Лучше, чем в жопу?

— Не понял. Надо бы сравнить.

— Ну так сравни.

И руками растянула ягодицы.

Сравнение показало, что и в ту, и в другую дырку просто изумительно. Кончив в письку, удивившись своему члену, не желающему падать, пристроил его в другую дырочку. И с чавканьем, с какими-то трескучими звуками, заскользил в прямой кишке. Заполнив и её, успокоился. Отпустил сестру. Та выпрямилась.

— Ну ты прямо орёл! Две палки кряду, почти не вынимая. Иди помою.

— Да я сам.

— Ну тогда в баню пошли.

В бане поставил Валюху раком ещё раз.

— Вов, озверел? Мне теперь пару дней в раскорячку ходить. Натёр всё. — Увидев разочарование на моём лице, успокоила. — К Танюхе в гости сходим. Или к себе её позову. Она даст.

— Валь, ты что?

— А что? — Пожала плечами. — Такая же сестра. Живёт одна. Она мне, когда про нас ей рассказывала, всё завидовала. Ну так тогда она маленькая была, а сейчас та ещё корова. Жопа толще моей. А я отдохну. Отрастил ты за это время. А может просто я отвыкла?

— Скорее ты отвыкла.

— Ладно, лясы точить. Тесто, поди, засохло, пока мы тут с тобой вечер воспоминаний устаивали. В дом пошли.

Напевая: Мужиков надо любить, мужиков надо кормить. — с моей помощью быстро налепила вареников и закинула их в кастрюлю. Выловила в огроменное блюдо, сдобрила зажаренными шкварками с луком, налила в стопочки самогонки.

— Ну, братик, давай. Чтобы елось и пилось, чтоб хотелось и моглось. За нас.

Наелись и валялись в веранде на моей кровати. Точнее на той, на которую меня положили спать с вечера. Разговаривали про всё на свете, рассказывая друг другу про своё житьё-бытьё. Лениво играл сосками Валюхиных грудей, изредка дразнил, проводя пальцами меж половых губок. Она в ответ тискала член, пытающийся изобразить какую-то активность. Безуспешно. Тогда вспомнил о том, чем у нас в деревне мало кто занимался. А если кто и занимался, то делал это в глубокой тайне. Одно дело, когда баба сосёт, так от века шло, и совсем иное, когда мужик её лижет. И потому разложил Валюху на спине, раздвинул ей ноги, задрав их почти к титькам и поцеловал её письку.

Стёкла в окошках звенели в резонанс с Валькиными криками. Её жопа ходила ходуном, то из стороны в сторону, то вперёд-назад. Руки то прижимали мою голову, то рвали простыню на ленточки, то драли в кровь мою спину. И пока вылизывал Валюхину письку, возбудился сам. Дождавшись, пока сестра обессилила, навалился сверху и просто насиловал податливое и безучастное тело.

— Сука ты, не матрос! — Валюха отдышалась, пришла в себя. — Думала сдохну. Нельзя же так, без подготовки. Искончалась вся. Вона простыня какая мокрая. Всё, теперь мой черёд. Вот отдохну, так тебе сосать стану, что помрёшь.

— Не помру. Устанешь.

— А мы с Танькой в двухи. Вов, чой-то я устала. Давай поспим.

— Давай.

Валька повернулась ко мне спиной, согнулась, притулив задок куда-то к моему животу, засопела довольно.

— Обнимай. И прикрой нас. Вона покрывалка лежит. Сейчас поспим и к Таньке. Вов, а ты ей так сделаешь?

— Как?

— Ну…Как мне…Ротом.

— Да запросто.

— Это хорошо. Сеструха же, родня.

Валюха засопела, заснув. Умаялась. Будто я нет. Тоже устал. Я сегодня превзошёл сам себя. Даже не предполагал у себя такой потенциал. А впереди маячит уже две сестры. И я не уверен, что Валька окажется сторонним наблюдателем.