Прошёл ровно год с того дня, когда я с Владом впервые поцеловался. Теперь мы оба влюблены в своих девушек, а прошлое вспоминаем с улыбкой и нежностью. Я так и не смог ответить себе на вопрос, что тогда было между нами. Настоящая ли любовь, или мы просто запутались со своими девушками и потому отдались страсти друг другу. Правда, этот ответ я очень скоро получил. Ох и страшным он оказался!

Вечером я вернулся с прогулки с Соней, а Влад встретил меня накрытым праздничным столом. Даже свечи были приготовлены, но еще не зажжены.

— Что случилось? Ты поссорился с Викой? — удивился и испугался я.

— Почему ты так решил?

— Как почему? Накрытый стол, свечи… Ты ведь для неё все это приготовил? Где же Вика? Сейчас придет? — сыпал я вопросами потому, что понял, что меня охватывает какой-то ужас, но причины понять пока не мог.

— Нет, я приготовил это для тебя, — сказал он, зажигая свечи.

— Для меня? — Я почувствовал, что мне необходимо срочно присесть.

— Сегодня же двадцать пятое апреля, наша годовщина. Ты не забыл?

Я без сил опустился на стул. Что все это значит? Лишь недавно он благодарил меня за то, что я помог отыскать ему себя! Что случилось?

— Влад, что все это означает?

— Поцелуй меня, — вообще сразил меня наповал своей просьбой Влад.

— Что? — еще больше растерялся я.

Поскольку перед тем как попросить о поцелуе, Влад подошел ко мне ближе, я надеялся, что смогу «прочить» что он сейчас чувствует и вообще что все это может значить. Раньше проблем не возникало, а теперь я ничего не смог почувствовать.

— Не волнуйся так, — улыбнулся спокойно Влад и взял меня за руку. — Я просто хочу сделать эксперимент — проверить что сейчас чувствую к тебе.

Моя рука в его руке и то, что я «читал» именно спокойствие, без всякого учащенного сердцебиения, как-то приспали мою бдительность. Мне тоже стало интересно как я сейчас буду реагировать на поцелуй с Владом, потому кивнул на знак согласия. Поскольку он стоял, я тоже поднялся, обнял его, и мы поцеловались. Сначала ничего особенного не происходило. Мне приятно было обнимать его и целовать, ведь очень долго мы были любовниками. Но никакого возбуждения, никакой страсти. Все это было далеко позади. Вдруг я ощутил знакомый ритм сердца со стороны Влада. Меня это насторожило. Я прислушался, но больше никаких изменений не было. Значит это только воспоминания, подумалось мне. Я отстранился от него, улыбнулся и хотел сказать что-то типа: «Ну что? Убедился, что мы только друзья и нет больше страсти между нами?», да Влад опередил меня.

— Я люблю тебя, — сказал друг и поцеловал так крепко, с такой страстью, что мне показалось, будто он собирается сейчас меня изнасиловать.

— Влад! — оттолкнул я его от себя и сам отбежал. — Ты обманул меня! Зачем?

Я едва не плакал от обиды.

— Я не обманывал тебя, я просто не говорил всей правды, — наконец объяснил он свой поступок.

— Тогда ты обманул Вику!

— Её я тоже не обманывал. Я предупреждал, что мое сердце занято. И сказал, что у неё нет шансов. Вика сама захотела занять второе место, — говорил он так спокойно, будто бы рассказывал о погоде на улице.

— Ты жестокий, Влад! Я боюсь тебя! Разве можно так топтать чужие чувства и чужие сердца? — в отличии от него, уровень моих эмоций зашкаливал.

— Ты мое сердце тоже топчешь!

— А ты мое? Если тебе не нужна была Вика, если ты не соглашался ни с единым моим словом, зачем лгал мне?

— Дэн, я тебе сто раз говорил, что буду возле тебя столько, сколько ты захочешь, говорил, чтобы ты не запрещал себе быть свободным, — он подошел ко мне и снова пытался взять меня за руку, но я не позволил. — А ты начал устраивать мою личную жизнь. Вот я и подыграл тебе. Мне не нужна жизнь без тебя!

— А ты помнишь что я тебе говорил? Я задыхался от твоей заботы и твоей любви! Я не могу только брать, не отдавая взамен! Я просил чтобы ты нашел себя, свою мечту, которая была бы хоть немного выше простого служения мне! А ты? Ты вместо того чтобы опомниться, вырвал свое сердце из груди и отдаешь мне в руки!

Я не выдержал и расплакался.

— А что мне делать, если я, правда, не могу жить без тебя? — вытирал он мои слезы. — Возьми мое сердце и делай с ним что хочешь. Хочешь — береги, как берег все это время, а хочешь — выброси, растопчи. Мне безразлично.

— Что ты имеешь в виду? — не понимал я ни его слов, не его хладнокровия. Ведь даже мои слёзы не возмутили спокойствия Влада.

— Только то, что сказал. Я люблю тебя и мне абсолютно не важно будешь ли ты встречаться с Соней или не будешь, будешь отвечать мне взаимностью или не будешь. Я просто хочу быть рядом с тобой, иметь возможность заботиться о тебе, говорить с тобой, хоть изредка целовать тебя. Большего мне и, правда, не надо. Если ты выполнишь эти четыре условия, то сбережешь мое сердце.

— Влад, своими словами ты мое сердце разорвал на куски, — сказал я.

Мне захотелось убежать от него, но я подумал, что Владу, наверное, сейчас еще больнее, чем мне, только почему-то я не могу больше чувствовать его. Именно поэтому я поборол искушение и просто лег, отвернувшись к нему спиной.

Утром меня разбудил аромат кофе. Влад намеревался подать мне его в постель.

— Спасибо, я сейчас выпью, только мне очень в туалет нужно, — не решился я обидеть Влада прямым отказом, но и поощрять, беря с его рук кофе, я тоже не хотел.

Я сходил в туалет, умылся, а только после этого взял чашку.

— Какие у тебя планы на сегодня? — будто вчера ничего не случилось, спрашивал Влад.

— Сейчас иду к своему куратору, потом у меня встреча с Соней, — так же спокойно ответил я.

— Хорошо. А я сейчас в магазин. Тебе ничего не нужно?

— Спасибо, кажется ничего.

— На обед тебя ждать?

— Нет, говорю же, что встречаюсь с Соней. С ней же и пообедаю…

— Как скажешь…

Я взял свой ноутбук и пошел в университет. У меня возникли определенные подозрения по поводу Влада, потому я должен был выяснить все точно. Но дома этого не следовало делать.

Мне было страшно. Занимаясь исследованием моего дара, я не один том проштудировал как по психологии, так и по психиатрии. И хотя я не был врачом, но с очень большой долей вероятности предполагал, что у Влада приступ шизофрении. Надо было срочно проверить свое предположение.

Сломать базы данных для меня, что два пальца об асфальт. Сначала я нашел медицинскую карту Влада, потом и его матери. У неё тоже была шизофрения, она несколько раз лежала в клинике, но приступы проходили. Правда последние два с половиной года она находилась на стационарном лечении. Влад тоже состоял на учете. И хотя данных про госпитализацию я не нашел, было ясно, что болезнь передалась ему от матери. Потом, когда полностью открылась вся страшная картина, я связался с отцом Влада. Он был в командировке, потому не смог приехать сразу.

— Дэн, я приеду через два дня и заберу его. Будь с ним очень осторожен. Не возражай ему, не провоцируй агрессии. Но если будешь видеть, что он делается совсем невменяемым — звони на скорую и называй диагноз.

Вооруженный новыми знаниями, я вернулся домой. Влад убрал в комнате, приготовил обед и ждал меня. Его уже было не узнать. Куда делся тот веселый и счастливый парень, что совсем недавно благодарил меня за то, что я помог ему найти себя? Болезнь делала с него бездушного робота. Мое сердце сжалось от сострадания. Я понял, что просто обязан позаботиться о друге, пока не приедет его отец.

— Привет, Влад, — я сделал вид, что в прекрасном настроении.

— Привет, — растягивался его рот в улыбке, но она была какая-то нарисованная, бесчувственная. — Ты уже обедал?

— Да. Ты тоже что-то приготовил?

— Пельмени. Есть также сметана.

— Знаешь, я, наверное, не откажусь от небольшой порции, — порадовал я его. — С Соней зашли в кафе, но я почему-то не наелся.

Мы пообедали, и я взялся за мытье посуды. Он настаивал, что сам все сделает, но я сказал, что, поскольку он готовил, я должен хотя бы убрать.

— Какие у нас дальнейшие планы? — спросил Влад.

— Соня с Викой завтра домой уезжают. Давай устроим для них праздник. Купим торт или мороженое, посидим вместе…

— Давай, — согласился Влад.

Вообще-то мне было немного страшно приглашать девушек, кто знает что сейчас у Влада в голове. Я больше не мог «читать» его чувств. Может потому, что не было никаких чувств? Было лишь это ужасное спокойствие, с которым Влад вчера дарил мне свое сердце. Но если бы я сразу отгородил его от окружающего мира, Влад бы мог что-нибудь заподозрить. А так я мог контролировать его и гарантировать относительную безопасность Соне и Вике. Мне даже думать было страшно, что я вообще ничего не могу контролировать, и нахожусь в опасности сам.

— Что-то ты слишком покладистый сегодня, — позволил я себе засомневаться в его искренности. — Вчера говорил, что кроме меня никого не хочешь видеть, а сейчас так спокойно соглашаешься на общество девушек…

— Я не обманывал, — улыбнулся он. — И сейчас не обманываю. Ради того чтобы ты был счастлив я могу потерпеть их какое-то время. Зато у меня будет вознаграждение, ведь я буду рядом с тобой…

У меня пошел мороз по коже от его слов. Но я помнил, что он сейчас и сам не знает о чем говорит. А моя задача продержаться до приезда отца Влада, а также не спровоцировать никаких разборок с Викой. Ведь кто знает как она отреагирует на то, что Влад хочет бросить её. И кто знает как он захочет от неё избавиться.

— Может ты еще передумаешь и не будешь разрывать отношений с Викой? Хотя бы до понедельника, пока она не вернется от родителей, — попросил я Влада.

— Хорошо, тем более, что ближайшие три дня её я не увижу, — согласился он. — А сегодня как-нибудь выдержу её.

— Пусть будет и так, — вздохнул я, будто бы сожалея о том, что он таки разорвет связь с Викой. А потом скинул с себя хандру и уже более веселым голосом продолжил. — Тогда пойдем, купим торт, а по пути назад заберем Вику и Соню к себе.

Девушки ни о чем не догадывались, потому наше приглашение приняли с удовольствием. Я все еще волновался, не случиться ли чего-нибудь непредвиденного, ведь понимал Влада все меньше. Но на мое счастье Вика сама изъявила желание уйти пораньше домой, ведь её автобус отправлялся в шесть часов утра, а надо было еще сумку собрать. Соня тоже ушла, потому что постеснялась находиться сама в компании двух парней, значит, все складывалось очень хорошо.

— Ну, наконец-то, мы избавились от них, — вздохнул Влад с облегчением.

— Ещё не поздно, девять часов. Я, наверное, поработаю немножко.

— Замечательно! Я тоже поработаю с тобой. — Мне так хотелось бы сказать, что он обрадовался тому, что остался со мной наедине, но эмоцией радости даже и не пахло. Он был таким же спокойным и бездушным.

Я, как всегда, сел со своим ноутбуком на кровать, он сел за стол, только развернул стул так, чтобы я постоянно был в поле его зрения. У меня снова мурашки поползли по спине от ужаса, насколько всего за последние двое суток Влад сделался неадекватным. Но я пытался не думать об этом. Послезавтра приедет Игорь Романович и заберет его. Осталось ждать чуть более полутора суток. Не так много, если учесть насколько был дорог Влад мне как друг, но как много, если учесть, во что он превращался.

Работа у меня не шла, потому я просто листал страницы Интернета, но и там почти нечего не видел и не запоминал. Мои глаза были пусты, а мысли далеко.

—… Дэн, — услышал я.

— Да?

— Ты так задумался… Что с тобой?

— Да ничего особенного, — улыбнулся я. — Наверное, придремал немножко. Давай будем ложиться спать, голова что-то болит.

— Дэн, поцелуй меня, — попросил Влад.

— Хорошо, — согласился я.

Я встал с кровати, попробовал расслабиться. Потом подошел к нему. Влад так и оставался сидеть, потому я наклонился и нежно поцеловал его в губы. Он не ответил, даже не обнял меня. Но я не подал вида, что меня это заботит, просто отстранился от него, улыбнулся так же нежно и сказал:

— Спокойной ночи, Влад.

— Спокойной ночи, Дэн, — ответил он. — И спасибо тебе.

— За что? — удивился я.

— За то, что бережешь мое сердце.

— Как я могу выбросить его, если тоже люблю тебя, — заверил я Влада.

— Любишь, но только как друга, — неожиданно я ощутил слабую эмоцию сожаления.

Раньше она бы меня очень огорчила, а теперь наоборот, я едва ли не радовался этому. Впервые за два дня я почувствовал хоть что-нибудь кроме того могильного спокойствия.

— Прости…

Я больше ничего для Влада не мог сделать, потому просто лег спать. Он тоже не стал меня задерживать. Через пару минут выключил свет и тоже лег.

— Я люблю тебя, Дэн, — услышал я сквозь сон.

Утром снова меня ожидал кофе в постель. Теперь я принял его без сопротивления. До приезда отца Влада оставалось еще около тридцати часов. Как их выдержать? Чтобы хоть как-то облегчить себе жизнь, я решил, что необходимо отвлечь Влада по-настоящему.

— Влад, девчонок нет. Чем мы сегодня займемся? — спросил я с такой интонацией, что он стразу понял, что у меня уже есть идея.

— Я слушаю тебя, — с готовностью откликнулся он.

— Поехали в лес!

— С удовольствием! — обрадовался он. Подбежал ко мне, обнял. Я снова мог «читать» его! Он начал чувствовать! Я четко ощущал его радость и влюбленность. Значит, отступало то могильное спокойствие, приступ проходил.

— Давай, как в прошлый раз, возьмем с собой бутерброды, кофе. Сейчас уже тепло, можно взять покрывало, чтобы посидеть на траве, — предложил я, радуясь еще больше, чем Влад.

Значит, его отец говорил правду, что позитивные эмоции сглаживают приступ. Вся беда в том, что для большинства больных восприятие реальности меняется. И то, что для здорового человека хорошо, для больного может оказаться наоборот. Если бы я не понял вовремя, что противное нормальному человеку рабское служение, для него и есть наибольшим счастьем, то кто знает, может моего друга уже давно забрала бы скорая помощь.

Поездка в лес для Влада тоже была позитивной, потому что когда-то в лесу мы устраивали вместе с ним пикник, и в лесу же помирились после первого недоразумения. Но вдруг я вспомнил, что так же эта поездка может вызвать и негативные ассоциации, ведь тогда я принял решение, что нам надо расстаться. Идея с лесом вдруг утратила для меня свою привлекательность, но Влад уже загорелся. Мне лишь оставалось надеяться, что мои опасения окажутся напрасными.

Сегодняшняя прогулка кардинально отличалась от предыдущей. Тогда мы в основном молча бродили между деревьев, а сейчас Влад постоянно о чем-то говорил со мной. Если не думать о том, что я знал диагноз Влада, то поездка оказалась довольно приятной. После двухчасовой прогулки мы расстелили покрывало на небольшой поляне и перекусили.

Отдохнув немного, снова ходили по лесу. Только после полудня уехали домой.

Сегодня мы не выясняли отношений, не решали какие-то глобальные проблемы, то и настроение было замечательным в течение целого дня. Мне не хотелось идти в общежитие, где в четырех стенах я снова буду ловить на себе пристальный взгляд Влада, но все же я предоставил выбор ему. Если он захочет, то я тоже пойду домой. Он захотел.

— Дэн, поцелуй меня, — попросил он, как только мы вернулись.

— А почему это ты постоянно просишь, чтобы я тебя целовал, — подыграл я ему. — Сам целуй.

Дважды просить его не довелось. Он обнял меня, начал страстно целовать. С облегчением я снова «прочитал» влюбленность и нарастающее возбуждение.

— Эй, парень, успокойся, — шутил я. — Мы же не договаривались о сексе, а только о поцелуе.

— Но я очень хочу тебя, — просил он.

— Нет, Влад, ты же знаешь, что я люблю Соню. Тебя я тоже люблю, но только как друга. И подарить поцелуй могу, но не секс.

На его лице четко отображалось разочарование, потому на радостях, что он окончательно возвращает себе эмоции и чувства я решил уступить ему, но только частично.

— Но могу предложить альтернативу, — решился я. — Помнишь, первый свой оргазм мы пережили и без секса…

— Дэн, я люблю тебя, я так счастлив, что ты у меня есть! — Влад снова транслировал любовь и счастье.

Мне было очень тяжело. Во-первых, снова целоваться с Владом, хотя и не было противно, ведь не так давно закончился наш роман, но все же после Сони он не очень вдохновлял. Во-вторых, мне было очень жаль Влада. Нам оставалось всего месяц до диплома. Вот пройдет у него этот приступ, сможет он вернуться к нормальной жизни, но с чем возвращаться? Снова тратить год, чтобы закончить то на что не хватило месяца?

Я обнимал спящего Влада, а сам думал, что вот осталось каких-нибудь двенадцать часов. Тогда приедет его отец и заберет его. Может не отдавать? Может уверить, что я позабочусь о нем в течение этого месяца? Пусть он таки получит свой диплом.

У меня зазвонил телефон. Влад, естественно же, проснулся.

— Кто там?

— Это мой папа. Спи, — успокоил я его. — Я выйду в коридор, чтобы не мешать тебе.

— Не уходи!

— Я через пять минут вернусь. Спи.

На самом деле звонил не мой папа, а папа Влада.

— Влад еще с тобой? — спрашивал он.

— Да. Не волнуйтесь, с ним все хорошо. Я бы даже сказал, что ему лучше.

— Спасибо тебе, Дэн, за хорошую новость, — обрадовался он. — Я приеду ближе к одиннадцати…

Вдруг мне показалось, что скрипнула дверь. Хотя я не был уверен, но решил подстраховаться.

— Хорошо, папа, не волнуйтесь, я все передам…

— Влад рядом? — все понял Игорь Романович.

— Да… Нет, наверное лучше будет если ты сам ему перезвонишь. У тебя есть его номер телефона или тебе скинуть эсэмэской?… Ладно, созвонимся завтра. Пока!

Я спиной чувствовал, что Влад смотрит на меня, но делал вид, что даже не подозреваю об этом. После того как отключился от Игоря Романовича, я набрал другой номер и изобразил другой разговор.

— Алло, Светлана Степановна? Это Дэн… Простите, что поздно… Мне звонили родители просили узнать можете ли вы привезти те лекарства, что я в прошлый раз покупал?… О, они есть у вас в наличии! Прекрасно! Я заеду в понедельник и заберу, а вы придержите их, пожалуйста.

Наверное, Влад заподозрил, что я с Соней разговариваю, приревновал, вот и вышел подслушать. Но услышав, что я разговариваю про лекарство, решил обнаружить свое присутствие.

— Дэн, у тебя кто-то заболел? — спросил взволнованно.

Я «вздрогнул» от неожиданности. Надо же было показать, что разговор был настоящий, а не просто спектакль.

— Влад, зачем ты вышел? — спросил я удивленно, а потом положил телефон в карман и пошел в комнату. Там и продолжил разговор. — Нет, у меня никто не заболел. Это соседка моих родителей недавно перенесла какую-то операцию и ей нужны очень дорогие лекарства. А в Киеве их можно купить со скидкой, вот она и просит меня через моих родителей.

— А ты к своему папе на ты или на вы обращаешься? — что-то таки заподозрил Влад.

— На ты… А к чему этот странный вопрос?

— Мне показалось, что ты один раз обратился к нему именно на вы.

— Во-первых, подслушивать нехорошо, — засмеялся я. — Разве твои родители не научили тебя этому в детстве? А во-вторых, я обращался не только к папе, а ко всем, в том числе и к соседке. Обычно, когда я разговариваю с домом, они включают громкую связь.

Э, нет! Целый месяц я не выдержу! Влад очень умный и очень хитрый. А еще с больным воображением. Мне о своем дипломе надо думать, а не нянчиться с Владом. Если бы я был уверен, что мне действительно удастся вывести его из этого состояния, то я может и потерпел бы. Но я очень много знал о его болезни, потому вовсе не был уверен.

До приезда отца Влада оставалось еще часа два. Я боялся, чтобы он не нагрянул без звонка. Тогда Влад мог бы что-нибудь заподозрить. Понял ли Игорь Романович, когда я говорил ему о звонке? Но я зря волновался. Ровно в десять часов у Влада зазвонил телефон.

— Здравствуй, сын, — услышал я голос Игоря Романовича. Связь была очень хорошая, к тому же я сидел рядом. — Как дела?

— Нормально, папа…

— Слушай, у меня для тебя есть сюрприз.

— Какой сюрприз?

— Я тут возвращаюсь из командировки. И ты не поверишь — еду именно через Киев. Буду у тебя через час или полтора.

— Класс! А конфеты мне привезёшь? — пошутил Влад. Наверное, он в детстве всегда так встречал своего отца, вот и решил порадовать традиционной фразой.

— Конфеты? — засмеялся папа. — Да ты еще в школе начал просить привезти тебе сигареты.

— Я уже бросил курить, — смеялся и Влад.

— Ну что, сын? Встретишь отца? Напоишь с дороги горячим чаем?

— С удовольствием, папа. Я тебя жду.

Влад встал и заглянул в холодильник.

— Ты слышал, Дэн? Мой папа скоро приедет! Я приготовлю что-нибудь поесть.

В его голосе слышалась неподдельная радость. Видимо, у них были хорошие отношения, если Влад так радовался.

— Тебе помочь?

— Да, сходи, пожалуйста, в магазин и купи молока.

— Молока? — удивился я. Ни Влад, ни я молока не пили.

— Да. Это для папы, — понял он мое удивление. — Он говорит, что если не выпьет за обедом стакан молока, останется голодным, даже если перед этим теленка съел.

Я выполнил просьбу Влада и принес молоко. Он сварил пельмени, поджарил яичницу и сосиски. Одним словом приготовил простой, но калорийный обед, чтобы накормить своего отца, который работал дальнобойщиком.

— Влад, может мне оставить вас? Ведь ты с отцом давно не виделся. Наверняка у вас есть какие-то темы для общей беседы, которая не предназначена для посторонних ушей.

— Нет, Дэн! Не уходи! У меня нет от тебя секретов. Да и папе приятно будет познакомиться с моим лучшим другом.

— Ты забыл, что мы уже знакомы? Он же уже несколько раз заезжал к тебе, — удивился я.

— Извини, действительно забыл. Я вообще мало что помню с того, что происходило до нашего первого поцелуя, — снова пугал меня Влад своей неадекватностью. — Ну а коль вы уже знакомы, то тем более тебе нужно остаться.

— Хорошо, если ты настаиваешь…

Игорь Романович приехал в начале двенадцатого. Поздоровались, сели за стол, хорошо пообедали. Он действительно после обеда выпил чашку молока, чем вызвал мою улыбку. Вот что значить многолетняя привычка! Не трудно такого человека сделать счастливым!

— Ты не очень спешишь домой? — спросил Влад. — Может, задержишься, немножко погуляем по Киеву?

— И спешу, и не очень, — ответил Игорь Романович. — Только гулять мне что-то не хочется. Я лучше отдохну, а то уже третьи сутки за баранкой. Давай я наверно прилягу на твою кровать, и мы просто поболтаем. Расскажешь как у тебя дела. Кстати, когда у тебя защита?

Я сел на свою кровать, взял ноутбук и сделал вид, что не вслушиваюсь в их разговор, хотя на самом деле ловил каждое слово.

— Приблизительно через месяц. Точной даты пока неизвестно.

— А как работа продвигается? Успеваешь?

— Да у меня уже почти все готово, — улыбался Влад. — Могу хоть через неделю защищаться.

— Молодец, горжусь тобой, — улыбался отец тоже.

«Он сейчас улыбается, — подумалось мне. — Но как должно быть больно ему знать, что не суждено его сыну в этом году защищаться!»

Слово за словом и меня втянули в разговор. Приблизительно через час или немножко больше Игорь Романович встал.

— Ну все, отдохнул немного, можно и о серьёзных делах поговорить. Дэн, друг мой. Оставь меня с сыном минут на пятнадцать. Мне надо поговорить с ним с глазу на глаз.

— Да, конечно, — я прямо слетел с кровати.

— Папа, зачем ты прогоняешь Дэна? Он мой друг. От него у меня нет секретов, — обиделся Влад.

— Потом сам ему все расскажешь, если будешь считать нужным, — настоял на своем Игорь Романович. — А мне спокойнее будет говорить, если ми останемся одни. Дэн, не забудь телефон. Когда мы закончим, Влад позовет тебя.

— Вот, он у меня с собой, — показал я, что готов к выходу.

Влад боялся и ожидал чего-то неприятного. Мне снова стало жаль его, но грела мысль, что хорошо, что хоть что-то он чувствует.

Я не знаю о чем они говорили и как Игорь Романович убедил Влада согласиться поехать домой, но ему для этого хватило и десяти минут. Поскольку я знал, что понадоблюсь им обоим, то далеко не уходил, а ждал на балконе. специально для еtаlеs.оrg И как только Влад позвонил, сразу вернулся в комнату.

— Сын, я жду тебя в машине, — сказал отец и вышел.

— Влад, что случилось? Ты плакал? — я был шокирован его состоянием.

— Дэн, мне срочно надо ехать домой… — у него по щеке снова катились слезы.

— Ну, говори, наконец, что случилось! — он транслировал такую боль и такую обреченность, что мне и касаться не надо было, чтобы ощутить её.

— Моя мама… Ей хуже! Она…

— О, Боже! — я присел на свою кровать. — Она может умереть?

Я как-то забыл, что мать Влада тоже больна и сейчас находится в больнице. Бедный Игорь Романович! Как он все это выдерживает?

— Этого никто не знает. У неё уже было несколько таких кризисов. Тогда она выжила, может и сейчас все образуется, но папа хочет, чтобы я попрощался с ней.

— Конечно, поезжай, — проглотил я комок в горле.

— Я не могу! Не могу уехать от тебя!

— Почему? Ты что надолго уезжаешь? — «удивился» я.

— Надолго, на целую неделю!

— Влад, друг мой! — я обнял его, чтобы успокоить и дать надежду. — Ты даже не заметишь как эти дни пролетят. Но ты увидишь маму, проведешь время с папой… Ты же знаешь, что сам себе не простишь, если, не приведи Господь! с мамой случиться беда, а ты не проведал её, не отдал ей последний долг.

— Я знаю. Но как же ты? — горевал он.

— За меня не волнуйся. Со мной остается твое сердце, которое я буду беречь до твоего возвращения.

— Ты обещаешь мне? — улыбнулся он сквозь слезы.

— Обещаю. А ты пообещай мне, что будешь держаться, что не запаникуешь без меня, что стойко выдержишь эту неделю и вернешься ко мне радостный и счастливый.

— Обещаю, — снова улыбнулся он.

— Ну а теперь собирай свои вещи и не заставляй отца ждать. Он и так в пути не одни сутки, а еще четыре часа впереди.

— Да, ты прав.

Влад бросил в свою дорожную сумку самое необходимое и уже через пять минут я сопровождал Влада до машины его отца.

— Ну что, Дэн, надеюсь, еще когда-нибудь встретимся, — сказал Игорь Романович. — Бывай, друг!

— Счастливого пути! Влад, звони мне!

Игорь Романович не подал мне руку на прощание, и я был этому очень рад. Даже представить страшно что твориться сейчас в его душе. Добавить его страдания к страданиям Влада и моим собственным — это было уже выше моих сил.

Как только машина двинула с места, я почувствовал такую усталость, будто бы вагоны разгружал. Потому первым делом пошел к себе и постарался отдохнуть. Думал, засну, да куда там! Постоянно перед глазами стояло заплаканное лицо Влада. Как он там? Доехали уже? Что с ним сейчас делают? Может, Игорь Романович смилуется и перезвонит мне? А может Влад позвонит?

Даже к ночи я не дождался звонка ни от Влада, ни от его отца. Но Игорь Романович позвонил мне на следующий день.

— Что с ним? — спрашивал я с нетерпением.

— Его забрали на обследование. Но прогнозы неутешительны. Вероятно он, как и его мама, останется там навсегда.

— Нет! Не говорите так! — воскликнул я в отчаянии. — Как такое может быть? Я знаком с ним четыре года. Он всегда был очень умным и уравновешенным. Неужели один эмоциональный срыв может свидетельствовать о таком приговоре?

— К сожалению, Дэн. К сожалению… — дрожал голос Игоря Романовича. — Я на следующей неделе буду в Киеве. Можно я заеду к тебе и ты расскажешь как все случилось. И как ты понял, что он болен…

— Да, конечно, — пообещал я.

Мне трудно было представить как я буду говорить с Игорем Романовичем на такую пикантную тему, как нетрадиционная сексуальная ориентация его сына и моя, но он должен был знать правду. Как отец, он имел на это право.

А еще имела право Вика знать куда делся Влад, почему не отвечает на её звонки. Она залетела ко мне в комнату в воскресенье вечером и потребовала чтобы я сказал зачем Влад выключил телефон.

— Сядь, Вика, мне нужно с тобой поговорить.

В той всей неразберихе и волнениях я совсем забыл о ней.

— Да нужен ты мне! Где Влад?

— Сядь, — повторил я тихо, но настойчиво. Она послушалась. — Хотелось бы мне сказать это мягче, но, к сожалению, это невозможно. — Мне очень сложно было выговорить эту фразу, но неминуемого не избежать. — Влада нет, и в ближайшее время не будет.

— То есть, не будет? Что ты несешь? — подскочила она. — Вот его ноутбук, вот его диплом…

— Через несколько дней приедет его отец и заберет все это…

— Дэн, что с Владом? — расплакалась Вика.

— Он очень болен…

— У него рак?

— Хуже. У него шизофрения, — не стал тянуть я с правдой.

— Это чушь! Это неправда! Ты несешь вздор! — снова закричала она.

У девушки начиналась истерика. Я взял её за руки и снова посадил на кровать. Сам сел рядом и обнял её.

— Нам всем очень повезло, что я вовремя догадался об этом. Ведь никто не знает куда могла бы вылиться его агрессия.

— Агрессия? Дэн, я два дня назад сидела с ним вот на этой кровати. Пила чай, ела торт. Он целовал меня… О какой агрессии ты говоришь? Он был сама доброта!

Мне казалось, что мое сердце не выдержит той боли, что я перехватывал от Вики.

— Люди с этой болезнью очень хорошо умеют маскироваться. Я тоже ничего не замечал. Но все так, как я говорю. Уже тогда, когда мы сидели и ели торт, мы были в большой опасности. Он уже тогда был неадекватен. А вчера приехал его отец и забрал его. Сейчас Влад в специализированной клинике.

— Нет! Я не верю, — плакала она.

— Прости. Если бы я знал о его диагнозе раньше, я бы не допустил такого.

— Чего бы ты не допустил? Не допустил бы, чтобы я влюбилась в него? Но ведь я со второго курса мечтала о Владе!

— Нет, я бы не послал тогда тебя к нему. Может, сейчас тебе было бы не так больно, — раскаивался я.

— Да что уж теперь! Теперь уже ничего не исправишь.

В понедельник утром приехала Соня. Она хотела встретиться со мной на обеденном перерыве в нашем студенческом кафетерии, но я не смог. Я так эмоционально был истощен, что сейчас даже улыбнуться бы не смог, не то что бы изображать из себя счастливого влюбленного.

Но шила в мешке не утаишь. От Вики Соня узнала, что с Владом что-то случилось. Но, поскольку больше ничего она так и не сказала, а только плакала, Соня сразу же прибежала ко мне. Я ожидал увидеть беззаботную веселую девушку, которую провожал домой три дня назад, и которая будет требовать внимания к себе и развлечений, а вместо этого меня обнимала взволнованная девушка, которая очень тревожилась за меня. Это было неожиданно… и приятно.

Мы часа два сидели, обнявшись, и вспоминали Влада. Я все время думал, что хорошо, что Сони рядом нет, хоть не путается под ногами. А она может, и не путалась бы. Наоборот, её поддержка очень бы помогла.

— Ну все, Солнышко, иди к себе. Мне надо работать. А то со всеми этими несчастьями я совсем забросил свой диплом.

— Хорошо, но пообещай, что мы завтра встретимся хоть ненадолго.

— Обещаю…

Кажется, в среду приехал Игорь Романович. Я пошел с ним в деканат, и он уладил там все формальности, потом помог собрать вещи Влада. Ну а когда с делами было покончено, сели поговорить.

— Дэн, расскажи все с самого начала, — попросил Игорь Романович.

Я боялся этого момента, но с другой стороны чувствовал и облегчение, ведь мог снять с души камень.

— Как

вы знаете, я с Владом с первого курса живу в этой комнате. Мы всегда очень хорошо ладили, со временем стали хорошими друзьями…

До сих пор удивляюсь, что нашел в себе силы рассказать Игорю Романовичу действительно все. И про свой дар, и про наш первый поцелуй, и про то, что однажды почти силой заставил Влада встречаться с Викой, и про то как догадался, что Влад уже не Влад… В конце рассказа я задал вопрос, который волновал меня больше всего.

— Скажите, Игорь Романович, если бы я не заставлял Влада встречаться с Викой, если бы поступил с ним как-то по-другому, он был бы сейчас здоров? Это я ему устроил этот эмоциональный срыв?

— Нет, Дэн. Нет. Ты ни в чем не виноват. Признаки болезни он показывал еще лет с двенадцати или тринадцати. Потому и был на учете. А потом все будто бы устроилось. Врачи предупреждали, что рецидивы возможны в любой момент. Но последние два года в школе были спокойны. Потом в институте тоже. Мы тихонько надеялись, что он выздоровел. Но чуда не случилось. У его матери была навязчивая идея, что в доме грязно. Она все чистила, мыла, снова чистила… , а у Влада ты стал навязчивой идеей. Я думал, что все случилось резко, а оказалось, что он начал болеть два года назад.

— Если бы я только знал! Может, если бы ему давали какие-то лекарства, или он проходил бы консультации у психолога… Ведь должен же быть способ вылечить его! — убивался я.

— Ты так сильно любишь его? — удивился Игорь Романович.

— Конечно, люблю, — ответил я. А потом вспомнил, что он знает всю правду о нас с Владом, покраснел даже. — Только не так как вы только что подумали. Я не гей, просто Влад немножко запутал меня, соблазнил. Но я все-таки люблю его как самого близкого мне друга. И чувствую себя виноватым, что не нашел способа помочь ему.

— Если бы он был, этот способ! Думаешь, я не казнил себя каждый день, когда моя жена попала в больницу? Я думал, что что-то проглядел, что надо было раньше к врачам идти, надо было быть внимательнее к ней, еще множество идей возникало что надо было бы сделать. Но ничего бы не помогло, потому, что, к сожалению, эту болезнь еще не научились лечить.

— Как он сейчас?

— Не волнуйся, он сейчас не страдает. Ему дают лекарства и он почти все время спит.

— Но зачем? Я же видел, что самое худшее состояние он пережил! Тогда он не чувствовал никаких эмоций. Был как робот. Он тогда говорил ужасные вещи. Но уже на следующий день и еще через день у него снова появились некоторые чувства. Может, если бы он остался со мной, я смог бы ему помочь? — снова я сожалел о том, что не все сделал для того, чтобы помочь другу.

— Нет, ты не смог бы. Ты только подвергал себя опасности. Ведь он был одержим тобой, а ты в любой момент мог сделать что-то такое, что ему бы не понравилось. Такие люди не отличают добра и зла, не знают боли и сочувствия. На самом деле он все время был этим самым роботом, только очень хорошо маскировался, — успокаивал меня Игорь Романович.

— Нет! — настаивал я на своем. — Благодаря моему дару я всегда читаю настоящие эмоции человека, а не те, которые он хочет изобразить. Когда Влад маскировался, я вообще ничего не мог почувствовать…

— Зачем ты это делаешь? — вдруг довольно враждебно спросил он.

— Что делаю?

— Даешь мне надежду…

— То выходит, что есть-таки надежда, что его можно вылечить? — неимоверно обрадовался я.

— Врачи сказали, что если бы у него были эмоции, то был бы и шанс. А у него нет эмоций…

— У него есть эмоции! — у меня появилась идея, как доказать, что я прав. — Владу можно передать подарок?

— Можно, но только что-то такое, что не причинит ему вреда.

— Я понял.

Я порылся у себя в коробке с разным хламом, который давно надо было выбросить, и нашел там мягкую игрушку в виде сердца, которую мне когда-то подарили на день святого Валентина.

— Передайте это ему и скажите, что это мое сердце. Пускай так же бережет его, как я берегу сердце Влада. Он поймет. И еще скажите, что я приеду и обязательно заберу его, когда он выздоровеет. Если я правильно понимаю Влада, то только надежда, что мы будем вместе, сможет спасти его.

— Но это же вернет его к тому, с чего началась его болезнь, — возразил отец.

— Это вернет ему эмоции, а тогда врачи смогут его лечить. Что вы теряете? Ведь вы и так смирились, что его уже нет с вами, — аргументировал я свою идею.

— Может ты и прав. Я попробую…

— Только, пожалуйста, звоните мне хоть иногда и говорите как он.

— Хорошо…