Сквозь полудрёму до моего сознания донеслась словесная перепалка.

— Макс, ты чё совсем ебанулся?! – шипела Светлана.– Я чё тебе честная давалка?!

Она лежала на верхней полке на животе. Слипшиеся пряди волос делали её похожей на медузу Горгону.

— Свет, я же чувствую, что ты хочешь, — едва слышным вкрадчивым голосом уговаривал, стоявший в проходе Макс. Его правая рука скрывалась под пуховиком, укрывавшим блондинку. — Пизда вон мокрая уже.

— И чё?! Опять вот так посередь вагона ебаться чё ли?!

— Свет, чего ты ломаешься? Игорю же дала. Первый раз что ли? — не унимался Максим, совершая под пуховиком над телом блондинки какие-то волшебные пассы. И добился-таки своего!

Светлана перевернулась на спину, выглянула в проход и, убедившись, что никто не видит, стянула брюки. В темноте мелькали её обнаженные ноги.

— Хрен с тобой! Мёртвого достанешь. Давай, только по-быстрому и в презике! – и стянула трусы к ступням.

Максим наклонился к Николаю:

— Колян, чего сидишь? Шевелись быстрей, пока она не передумала. Да, оставь в покое штаны, там разберёшься.

«Кино и немцы! Он что, девку не для себя уламывал? – недоумевал я. — Однако!»

Шуянин, не веря своему счастью, скинул обувку и полез на верхнюю полку.

— Макс, ты чё удумал?! – устрашающим шёпотом взбеленилась Светлана, отпрянув голой задницей к окну.

— Не ори! Светка, ну ты чего? Какая разница, я или Колян? У парня вообще ещё ни разу с бабой не было. Тебе чего брату-студенту жалко дать разок!

— Как же вы меня заебали, уроды! – блондинка смирилась, очевидно, решив, что проще дать, чем препираться полночи, рискуя разбудить полвагона.

— Ещё всё впереди, — хохотнул Максим. — Давай, Колян, шевели коленками!

Николай залез на полку и застыл в нерешительности в ногах Светланы.

— О, господи! Ложись уже! – выдохнула блондинка, закатив глаза долу, и после некоторой возни, развернувшись на спину и раздвинув ноги, затащила парнишку на себя.

— Дай сюда презерватив, — она протянула руку к Максиму.

В течение несколько минут с боковушки доносились сопение, возня и обрывочные возгласы:

— Не дергайся, гандон надену, тогда шуруй!.. Да не тычь куда попало. Дай, сама направлю!.. Спусти штаны пониже, а то молнией всю пизду исцарапал. Вставил? Тогда, чё застыл? Двигайся уже!

Николай навалился всем телом на девушку. Для дебютанта он двигался весьма сноровисто и в хорошем темпе. Тела любовников большей частью скрывались в тени, лишь согнутая в колене голая женская нога отчётливо белела в луче света.

Через некоторое время, мне показалось, что блондинку начало «забирать». Она прижала к себе юношу за плечи и попыталась скрестить ноги за его спиной, но Николай быстро-быстро задергал задницей и через пару секунд шкуркой от сосиски застыл между её ног. Светлана заёрзала под ним задницей, посылая бёдра вверх, пыталась догнать ускользающую волну удовольствия, но безуспешно. Лепеча что-то бессвязное, юноша выскользнул из женских объятий, привстал на коленках, стукнувшись головой о третью полку, и замер. Судя по всему, как вести себя с девушкой, после того как её чпокнул, Максим ему не рассказал, а просто удрать он не решался.

— Ладно, вали уже, — разочаровано бросила Светлана.

Николай в расстёгнутых брюках спрыгнул на пол и осторожно стянул презерватив и, держа за самый ободок, спросил у Макса:

— А куда это теперь?

— Да кинь туда же, под лавку, — равнодушно ответил тот и добавил с некоторым уважением. – Ого, ни хера ты в него надудонил, совсем не дрочил что ли? Силён, ты бродяга!

Светлана пошарила ладонью у себя под задницей, критически осмотрела её и стряхнула блестящие капли в проход.

— Эй, полегче там, пиздой разбрызгивай, — возмутился Максим, «освященный» женской влагой.

— Салфетки из моей сумочки подай! – сухо скомандовала Светлана, игнорируя его возмущение.

Промочив салфетками влажную промежность, она приподняла задницу и протёрла дерматин полки под собой, затем натянула трусы, которые всё это время болтались на лодыжке её левой ноги, и потянулась за брюками.

Некоторое время Светлана лежала, закинув руку за голову и уставившись в потолок, словно сквозь крышу вагона пыталась разглядеть свою путеводную звезду. Затем, словно спохватившись, она спрыгнула с полки, застегнула молнию на брюках, достала из-под сидения свои ботильоны и скривилась – к шнуровке одного из них прилип склизкий латексный мешочек.

— Козлы вонючие! – процедила она сквозь зубы и, не притрагиваясь к использованному презервативу, брезгливо стряхнула его на пол, обулась и носком ноги запинала назад, под сидение. Прихватив свою сумочку, Светлана двинулась в сторону туалета.

— Максим, а я два раза кончил? – вполголоса с гордостью признался Николай, глядя вслед своей первой женщине.

— Чё, прям не вынимая?!

— Ага! Первый раз, только сунул и почти сразу кончил. А она на меня зашикала, типа чего не двигаюсь? Ну, я и задвинул по-новой. Она, похоже, и не заметила, у меня же стоял.

— Всё путём, Колян. Так их и надо. Поступил, как мужик, – рассудил опытный Максим. – Понравилось?

— Ага! Кому расскажу не поверят. Вот бы ещё разок.

— Всё будет, Колян, и не раз, — обнадёжил Максим и, подумав, добавил. — Слушай, давай застелем Светке матрас, пусть поспит по-человечески.

— А как же я буду спать?

— А мы поделим твой комплект. Одну простынь тебе, другую ей. Кстати, ты ложись на мою верхнюю полку, а я тут внизу покемарю. А?

— Ну, ладно, — не очень охотно согласился Николай.

Парни сноровисто раскатали матрасы и застелили две верхние полки. Николай улёгся на ту, что в соседнем купе.

Максим опустился за стол и о чём-то задумался, машинально прокручивая в пальцах оставшийся квадратик презерватива.

Через какое-то время вернулась Светлана.

— Наконец то догадались, джентльмены фуевы, — бросила она, должно быть, имея ввиду застеленную постель, потом глянула, на лежащего на соседней полке Николая, и с осуждающим вздохом подытожила. – До чего вы мужики одинаковые, палку кинули и носом к стенке.

Максим, как ещё бодрствующий представитель мужиков, подхватил озвученную тему:

— Светик, а в натуре, давай ещё по одной палочке и на боковую.

— Иди в пизду, Макс! Хватит! Сегодня я уже дала двоим, толку – хуй. Никто девку хорошенько выебать не смог. Ну, этот скорострел-перворходка понятно. А твой Игорь, блять, мажор недоделанный! Всё «я, да я», а сунул и тпру! «Подожди, да подожди, . .. не шевелись, а то я прям щас кончу», — истерила блондинка, передразнивая Игоря. – Как в Дуньку подрочил. Слабак! Пока мобильник не подарит, ни хуя я ему не дам. И тебе тоже.

— Хорошо-хорошо, Свет, я всё понял – все мужики – козлы. Ты, ложись, поспи, – успокаивал её Максим, помогая забраться на верхнюю полку.

Светлана улеглась на полке, положив руку под голову, и примирительно потянулась к стоящему в проходе парню:

— Макс, вот чё ты такой раздолбай по жизни, ебёшь всё что шевелится, понтов, как говна за баней, а у самого ни кола, ни двора, ни гроша за душой?

Возможно, она ожидала от него какого-то задушевного оправдания или поцелуя в ответ. Но Максим, раздосадованный то ли своей незавидной аттестацией, то ли предшествовавшим женским отказом, норовисто фыркнул:

— Ни хуя не «всё, что шевелится», ты же вот не даёшь! — и в последней надежде потянулся рукой к ней под пуховик. — Светик, давай! А?

Но коса нашла на камень

— Всё, Макс, отвали! Собес закрыт! – Светлана оттолкнула его руку и решительно повернулась к окну.

«Что, парень, всем удружил поебаться, а самому не досталось сладенького? Бывает», — зевая, подумал я, резонно решив, что в дорожной пьесе наступил финал.

*****

В очередной раз я выпал из полудрёмы, ощутив, что вагон не движется. Снаружи, слышались какие-то скрипы, шипение и другие механические звуки. Казалось, вагон потягивается после длительного и напряженного бега, снимая усталость металла корпуса и продувая пневматику шевелит тягами тормозов. Станция. Александров? Может выйти, проветрится? Приподнявшись на локте, я увидел за окном вытянутый по радиусу белоснежный перрон – нет, скорее всего, это Кольчугино.

Тут до моего сознания донеслись приглушенные то ли всхлипы, то ли стоны. Спросонья я совсем забыл о студентах. Неужели они всё ещё барагозят? Ну-ка, ну-ка, что там за стенания? Ого!

В полумраке верхней полки на теле Светланы кайфовал Максим. Похоже, я успел к заключительному акту, но и на эту мизансцену стоило посмотреть.

Несмотря на скудность отведенного для манёвров пространства, парень в приспущенных на бёдра штанах умудрился оседлать, лежащую на животе блондинку, и охаживал её мощными толчками своей тощей мосластой задницы.

Судя по всему, девицу ещё не заебали в доску, и она принимала мужской напор, уткнувшись головой в подушку и приглушенно безостановочно мыча. Брючки, стянутые ниже колен, и кофта, задранная до самой груди, обнажали её млечное в полумраке тело.

Внизу, на скамейке запасных никого.

«А где Николай? Он же спит на верхней боковушке в соседнем купе. Семён-Семёныч!»

Или не спит? Конечно, не спит, потому что мне видно, как под одеялом ритмично двигается его плечо. Дрочи, щегол, дрочи! Тут я поймал себя на мысли, что тоже ощущаю некую тяжесть в чреслах. Ох, Максим, красава, раззадорил ты публику!

А парень между тем сменил тактику — отложив «казнь» Светланы в хардкоре, он, точно опытный палач, сменил гнев на милость. Загнал в неё свой член по самое не могу и принялся искушать, холить и лелеять свою жертву круговыми движениями бёдер. Ведь и самому при этом сладко, кататься на мягких и податливых женских булочках, неторопливо тереться головкой члена о донышко влагалища, бодаться с упругой плотью шейки матки и ловить сладостные ахи и вздохи.

В полутьме было плохо видны нюансы их любовные игры, но мне казалось, что Максим то прикусывает её за мочку уха, то ласкает горячим дыханием и прикосновениями влажного языка. Светлана, словно грешница, поверившая инквизитору, запрокинув голову, отвечала на его ласки, извиваясь всем телом. В тишине ночного вагона был слышен лишь её жалостный скулёж.

— Пассажирский поезд номер 661 «Кинешма – Москва» отправляется с первого пути, — донёсся с улицы голос диктора.

По проходу тяжелой рысцой пробежала низенькая проводница:

— Совсем обнаглели! Устроили тут бордель! Бесстыжие!..

«А ты как хотела, милая? Не стой на пути у прекрасных чувств, Гертруда!» — мысленно вступился за любовников я.

Лязгнули буфера, и с едва ощутимым накатом колёса зашелестели по рельсам. Максим, словно только и ждал этого момента, скользнул рукой Светлане под кофту, сжимая в горсти пышную грудь. Блондинка приглушенно вскрикнула, прикусив своё запястье, но затем похотливой кошкой прогнула спину и подалась задницей навстречу мужчине. В ответ тот навалился на неё всем телом, вцепился рукой в плечо, точно кот зубами в кошачий загривок, и атаковал подставленный женский зад жесткими убыстряющимися движениями бёдер. Полка затряслась под их напором.

О да, это была настоящая ебля, страстная, яростная! Это уже было по-взрослому!

«Давай, ебливая сука! Двигай жопой!» — мысленно командовал я. В эти минуты я почувствовал себя режиссером порно фильма, совсем позабыв о своей антипатии к вздорном белобрысой хабалке – сейчас имела значение только её ебабельность.

Я лежал на своей полке, глядя на происходящее неизменно, снизу-вверх, а хотелось наехать камерой на любовников крупным планом, чтобы во весь экран — красное от напряжения лицо, дорожки слёз то ли от боли, то ли от наслаждения, потекшую тушь, завитки влажных волос, прилипшие к потному лбу.

«И не смей орать, блядь! Кругом люди спят! Вот так-то лучше», — моё воображение рисует её белоснежные зубы в карминовой оправе губ, зубы, что до боли впились в кожу запястья. Но эта боль хуйня, в сравнении с тем коктейлем эмоциональных сигналов, что гонит в мозг твоя пизда. Ведь тебя дрючит классный ёбарь, Максим — такой криво не засадит! Но. ..

«Макс, Максимушка, ну, не тормози! Навались на неё всем телом, прижми к постели! Тяжело ей? Ничего, потерпит, они суки живучие! И еби жёстче, глубже! Загоняй по самые яйца!»

Словно рыба на берегу, Светлана хватала ртом воздух – ни охнуть, ни вздохнуть. Парень тоже держался из последних сил, как актёр Урбанский в сцене рубки дров в фильме «Коммунист»: костлявая задница, лоснящаяся от пота, ходила ходуном, влажная рубашка прилипла к спине!

«Макс, молодец, дожал сучку! Пора! Пора! Кончай её!»

Стиснув зубами прядь её волос, парень урчал низким голосом, как кот, добравшийся до рыбьих потрохов.

«Ура! Мы ломим, гнуться шведки!» — в смысле блондинка на полке. Уверен, что Светлана поймала всех своих бабочек внизу живота и распласталась на матрасе в сладостном изнеможении. Почувствовав расслабленную податливость женского нутра, Максим ускорился и, сделав пару-тройку глубоких заходов, замер.

Стоп! Снято!

Фух! Такое не часто увидишь в наших поездах! Надо передохнуть. Я закрыл глаза, мысленно прокручивая жаркие сцены… Из сладостных раздумий меня вновь вывел возмущенный женский голос.

— Макс, ты чё долбоёб?!

Да что там ей снова не так?!

Светлана лежала на спине, согнув разведенные колени, и лихорадочно шарила рукой у себя между ног, затем брезгливо вытерла мокрую ладонь о край простыни. Её брюки сбились ниже щиколоток.

— Опять наспускал в меня! Козлина! Чё презик то не надел? Я же слышала, Игорь оставил. И чё теперь делать?

Удовлетворённый виновник конфуза стоял внизу, заправляя рубашку в штаны.

— Свет, ну не люблю я в гандоне, ты же знаешь. Пойдём, покурим? Заодно и подмоешься.

— Ага, щас! Вот так, с голой жопой и пойду через весь вагон! Подо мной целая лужа. Всё, блять, в твоей конче. Если брюкам пиздец, я тебя урою. Дай-ка сюда мою сумку!

Наклонившись к свету в проходе, блондинка минуты две шебуршала в сумке:

— Блять, ну как всегда — последняя прокладка осталась, а салфетки вообще кончились!

— Вот держи, – находчивый Максим протянул ей полотенце из спального набора Николая.

— Так оно же этого, как его? А похуй! – Светлана сноровисто вытерла задницу и промежность, потом ловкими движениями выпростала из-под себя обесчещенную простынь, натянула трусы с брюками и спрыгнула вниз:

— Держи меня!

Максим поймал блондинку за талию, и его руки под кофточкой скользнули по женской груди.

— Хватит лапать, кобель ебливый. – Справившись с первоочередной гигиенической проблемой, Светлана повеселела и, легонько стукнув кулачком Максима в грудь, предупредила. – Больше без презерватива не дам.

— Куда ты денешься! Шагай уже, — и, шлёпнув блондинку по заднице, Максим повёл её к туалету.

Я не стал дожидаться возвращения голубков. Накатившая на меня эмоциональная волна смыла переживания прошедшего дня. Остались лишь честная усталость и желание вздремнуть.

«Элгуджа, о чём ты думаешь, когда не можешь заснуть? – спросил я как-то своего грузинского приятеля.

— Женщин считаю.

— Так, говорят, что надо овец считать.

— А чего их считать. У меня и была-то всего одна, – улыбнулся он с лукавым прищуром. – А у тебя, сколько овец было? Вот то-то и оно. Женщин, надо вспоминать, женщин».

Под убаюкивающее покачивание вагона мои мысли заполнили воспоминания, когда мне случалось вот так же в купе или на тамбурной площадке «кого-то тулить без оглядки» — Лизетта (*), Мюзетта, Жанетта, Жоpжетта, . .. Колетта, Полетта, Клоретта, Флоретта… О, Мариэтта!

Отставить!

Свидания с Мариэттой были ещё впереди. В Москве у меня была целая командировочная неделя, в моём распоряжении оказывался корпоративный полулюкс во Владыкино, где мне посчастливилось провести несколько прекрасных ночей с Марусей, конопатой мэнээской из смежного НИИ.

Жизнь прекрасна!

(*) – девушка из моего рассказа «Без любви – это как?»